Роман Злотников - Прекрасный новый мир

– Так это вы… Лихо… – Он расхохотался. – Нашим расскажу – животики надорвут.

– Если еще раз вляпаетесь в драку, верну всех обратно в темницу, – резко охладил его пыл Грон. – Мне еще тут разборок с местной властью не хватало!

– Но они ж сами нарываются.

– Значит, думайте, в какие трактиры ходить, а в какие нет. И вообще ходите всюду с большой компанией наших. Чтоб не цеплялись. Понятно?

– Понятно, – кивнул Шуршан и, бросив на Грона несколько опасливый взгляд, осторожно протянул руку за кошелем.

– А теперь о деле, – продолжил Грон. – Нам нужно что-то придумать с осадными машинами.

Шуршан удивленно воззрился на Грона.

– А что придумать-то? Вылазку разве. Но они ж в самой середине лагеря. Пока пробьемся…

– Если бы мне нужно было подумать над тем, как организовать вылазку, я бы позвал Батилея, Пурга и барона Экарта. А раз я позвал тебя, значит, мне нужна не вылазка, а что-то другое.

Шуршан кивнул и наморщил лоб. Несколько минут в комнате висела напряженная тишина.

– Не… – наконец нехотя сказал Шуршан, – не получится ничего. Они же в самой середке лагеря. Не пробраться. Вот кабы все перепились…

– Перепились… – задумчиво повторил Грон.

Два дня спустя патрульный разъезд насинцев натолкнулся на обоз из восьми груженых подвод, заботливо накрытых белым полотном.

– А ну стой! – заорал сердитый десятник, вздымая кнут. – Кто такие? Чего везем?

Поводов для плохого настроения было хоть отбавляй. Осадные машины в лагере были уже почти закончены, так что со дня на день следовало ждать начала следующего штурма. А лезть на стены, защищаемые этой заговоренной онотой, жутко не хотелось. По лагерю бродили слухи, что ей покровительствует сам Владетель. В такие глупости десятник не верил, но все равно, когда он думал об этой оноте, на сердце веяло холодком. Ну не могли обычные люди без всякой магии творить такое. Сколько ведь народу положили, а самим хоть бы что.

– Так это… – забормотал возничий на первой подводе, торопливо стягивая шапку, – дык ведь оно самое…

– Чего? – презрительно процедил десятник и сдернул полотно.

Патруль замер. Некоторое время все зачарованно любовались на открывшееся их взору богатство.

– Господин хороший, – плаксиво затянул щуплый возчик, – отпусти ты нас Владетеля ради. Возьми сколько душе угодно, а с остальным отпусти. Все одно ведь офицера у вас все поотбирают. А то и побьют ведь…

– Молчать! – взревел сержант.

Выпустить из рук подобное богатство было выше его сил. Но плач возницы придал его мыслям совершенно иное направление. Прав ведь, шельмец, поотберут все. Десятник оглянулся на своих. Глаза у всех алчно блестели. Он мысленно скривился. Бесполезно… сдадут.

Если только…

Десятник вскинул голову и пристально посмотрел на лес, буквально кольцом окружавший Авенлеб. Тыл лагеря практически примыкал к опушке.

– А ну-ка гони к лесу, к лесу гони, кому говорю!

Вечером в лагере осаждающих началась суматоха.

Грон стоял на стене, пристально вглядываясь в мельтешение теней, особенно заметное у того конца лагеря, который примыкал к опушке леса. Похоже, их план удался.

Когда окончательно стемнело, Грон поднял свою оноту и приказал сосредоточиться у ворот. Не шуметь и огня не разводить. К полуночи принесли и раздали факелы из запасов городской стражи. Затем ждали еще несколько часов. Когда до рассвета оставалось часа два, Грон отдал команду строиться.

Онота выстроилась в колонну. Грон прошелся вдоль строя, придирчиво вглядываясь в лица своих наемников. Сейчас онота разительно отличалась от себя же, но до первого боя. Во-первых, все бойцы были одеты в добротный доспех. Вопреки традиции, по которой трофеи, полученные в бою, распределялись согласно стоимости заключенного контракта, Грон объявил, что забирает все захваченные доспехи и оружие себе. Особого ропота это не вызвало. После всего совершенного Гроном онота относилась к нему с почти мистическим обожанием. Тем более что, как вскоре выяснилось, практически все взятые доспехи и оружие он распределил между новичками. Так что сейчас практически каждый боец его оноты был в стальном шлеме и кирасе и вооружен добрым мечом. Все мечники имели щиты, а пикинеры – ангилоты. Большинство опытных наемников и все ветераны получили полный доспех.

К нему подбежал Батилей.

– Все готово.

– Вижу, – отозвался Грон. – Жди здесь.

Он поднялся на стену. Лагерь противника был укрыт утренним туманом. Полночи из-за рогаток доносились шум и пьяные вопли, но где-то час назад все стихло. Губы Грона искривились в хищной усмешке. Десять тысяч бутылок с сидром, которыми были загружены восемь возов, сделали свое дело. Теперь ребятам Шуршана осталось сделать свое…

Ворота открылись бесшумно. Еще с вечера в петли налили много масла, а перед самым открытием добавили еще. Вороты подъемных механизмов моста и опускной решетки обильно смазали жиром. Онота двинулась вперед. Сигнала от Шуршана еще не было, но, возможно, его просто не разглядели в тумане, и Грон решил рискнуть.

До передовых рогаток добрались быстро. У самих рогаток маячила сгорбленная фигура в обвисшем плаще. Шедшие впереди стрелки едва не спустили тетивы, но человек молча махнул рукой. Это оказался один из разведчиков, которые выступали в роли возниц обоза.

Грон сделал знак остановиться и, подойдя к разведчику, тихо спросил:

– Как все прошло?

Разведчик осклабился и дохнул ему в нос перегаром.

– Все в ажуре, онотьер.

– Пил?

– Пришлось, – усмехнулся разведчик. – Они как подпили, начали и нас спаивать. Но мы пили аккуратно. Эти-то все усосались. А нам никак нельзя было.

– Где Шуршан?

– Уже, – сообщил разведчик. – Наши мастеров режут.

Грон понимающе кивнул. Просто сжечь осадные машины было мало. Через неделю-другую мастера построили бы новые. А если убить мастеров… Он развернулся и махнул рукой. Задача поставлена была еще с вечера, так что теперь никаких дополнительных команд не требовалось. Из тумана послышался шелест и негромкий лязг, наемники обнажали оружие, а затем раздались щелчки огнив. Спустя несколько мгновений вспыхнули первые факелы. Грон потянул из ножен свой ангилот и взмахнул уже им. И через мгновение на спящий лагерь насинцев обрушился огненный ад…

На стену Грон поднялся уже ближе к вечеру. Сначала надо было отдать распоряжения, позаботиться о раненых, распределить задачи. Ближе к обеду он приказал всем спать и завалился сам, велев разбудить через четыре часа. Так что посмотреть на наглядные результаты ночной вылазки он выбрался только теперь. На стене его встретил барон. Заслышав шаги, он обернулся и тут же расплылся в широкой улыбке.