Блок - Борис Вячеславович Конофальский
– Это сдаём, хотим взять «Тулку».
– Это сдаёте? – продавец берёт Мишино ружьё, осматривает его, взводит курки, щелкает спуском, заглядывает в стволы. Теребит, трясёт его. И говорит, как и положено опытному торговцу, изобразив кислую мину сомнения на лице: – Ружьишко-то погибшее. Вон, – он показательно трогает курки. – Курки люфтят, у него осечки, наверное, через раз.
– Чего он врёт!? – шепчет Миша из-за спины уполномоченного. – Осечки редко у меня случаются.
Но уполномоченный его не слушает. Он спрашивает у продавца:
– Так сколько будет стоить «Тулка-40», если мы это отдадим?
– Ну, – продавец всё ещё демонтирует большой скепсис, – мужики, ну поймите меня правильно, я потом это ваше ружьё не продам.
– Врёт, – шепчет Шубу-Ухай. – Его слесарю отдать, он подправит, оно как новое будет, стволы в нём хорошие. Механизм немного…
Но Горохова в этой ситуации интересует только одно:
– Сколько?
– Ну ладно, три восемьдесят давайте, – с показной неохотой соглашается продавец и кладёт неплохое новое ружьё на прилавок перед ними.
Горохов взял его, проверил: да, двухстволка «Тулка» уважалась среди охотников не зря. Надёжное, простое и качественное ружьё.
Но, к удивлению уполномоченного, Миша оружие брать не торопился, он заговорил всё так же тихо, словно боялся, что продавец их услышит:
– Слушай, Андрей… А это типа награды мне?
– Да, – ответил Горохов. – И это ещё не всё.
– Слушай, Андрей, – тон проводника стал вкрадчивым. – Я тут посмотрел…
– Ну, говори…
– Очень хорошо винтовка в горах нам помогала.
– Это несомненно.
– Вот я подумал тут… – Миша был не из тех, кто может просить для себя что-либо. – Это… Может, ты мне тогда винтовку купишь? Я так подумал малость… Очень уж она в горах полезна. Если на север идти придётся, так лучше, чтобы была…
– Конечно, – сразу согласился Андрей Николаевич. – Но ты имей в виду, что патрон для винтовки во много раз дороже ружейного патрона, – напомнил он и тут же обернулся к продавцу.
– Вот это правильный выбор, мужики, – одобрил оружие продавец, снимая со стены винтовку. Видно, с винтовки было ему прибыли побольше. – «Т-10-20» Апатитского механического завода – самая надёжная винтовка, отличная вещь. Сноса не будет, только стволы меняй, и всё. Ну, вы, наверное, и сами знаете, – он щёлкает затвором оружия. – Двенадцать пятьдесят за «Тэшечку». Цена очень умеренная, лучшая в городе.
– О! – удивляется такой немалой цене охотник.
– Берём винтовку, – произносит Горохов, не обращая внимания на удивление спутника. – Нам ещё четыре сменных магазина к ней и двести патронов, – он обернулся к охотнику. – Сто тебе, сто мне, а то я почти всё, что было, расстрелял.
– Отлично, мужики, – радуется продавец удачной сделке. – А «Тулку» брать, значит, не будете?
– «Тулку» тоже берём, – и, к радости торговца, Андрей Николаевич продолжает: – А ещё нам двое очков «Спектр», – очки, поначалу казавшиеся ему пижонской забавой, теперь реально ему нравились, так же как и… – две маски с нагнетателями, с батарейками к ним и сменными фильтрами, ещё сапоги новые, на слоёной подошве…
– Андрей, – Миша удивляется всё больше. – А сапоги тебе?
– У меня и так хорошие, тебе.
– Тогда можно мне ботинки?
– Лучшие ботинки, какие есть, – вносит поправку уполномоченный.
– Так, – продавец всё записывает на листочек. Он деловит и проворен, он очень рад покупателям, что делают уже с утра ему дневную «кассу». – Что ещё?
– Две штормовки, две кепки, четыре пары перчаток и рюкзак с грудной стяжкой литров на восемьдесят. Какой побольше, – закончил уполномоченный. А потом взглянул на Мишу и добавил: – Ещё брюки хорошие, рубашку и шейный платок.
– Всё есть, мужики, – заверил их продавец, держа список пред глазами, – пошли одеваться.
***
Ничего старого выбрасывать не стали, вышли из магазина с ещё одним рюкзаком, с новым оружием, с патронами. То есть с новым грузом на плечах. Но и тут Горохов сразу такси ловить не стал. А заставил Мишу ещё немного попотеть. Только через одну улицу они поймали свободную машину, загрузили в неё всё, и уполномоченный сказал водителю:
– Гостиница «Мурманск».
Поехали по просыпающемуся городу и остановилась у угла нужного им здания, подальше от фонаря, что освещал вход. Тихое место. Почти спальный район. «Мурманск».
Это была средняя гостиница, не хорошая и не плохая. Если их будут искать, то сначала, как это принято у людей, занимающихся сыском, обшарят притоны. Беглецам там легче затеряться. Но специалисты именно грязные дыры обшаривают в первую очередь, да и персонал там давно на прикорме у властей. Хорошие места тоже им не подходили, их проверить нетрудно, просто всякий беглый люд в дорогие отели никогда не пойдёт, а вот Горохов мог там остановиться. Но не в этот раз. Искать его будут по-настоящему. А в хороших гостиницах везде порядок, контроль и мало клиентов. Поэтому он и предпочёл гостиницу среднего уровня: порядка здесь поменьше, а постояльцев в разы больше, чем в дорогих, так что придётся розыску попотеть, побегать. Тем более что Шубу-Ухай должен был остаться тут один.
Горохов достал четыре медные монеты номиналом по пять рублей каждая и протянул их Шубу-Ухаю: бери. Но вот только тот брать деньги не торопился. Начались дурацкие вопросы.
– Это что? – не понимал охотник.
– Поселишься в этой гостинице. Держи. – Горохов чуть не силой вложил монеты в руку охотника. – Снимешь номер на имя Шубина Ивана. Понял меня?
– Ага… На Шубина Ивана, – повторил Миша, наконец взяв деньги.
– Да, жди меня три дня. Живи спокойно, ешь хорошо, отдыхай, – продолжал Горохов. И тут вспомнил: – Только выпивай не больше пяти рюмок за день.
– Ага, – согласился Шубу-Ухай, – пять рюмок и не больше. А ты через три дня вернёшься?
– Постараюсь, – тут Андрей Николаевич делает паузу. – Если через три дня не приду – всё, значит… – он не стал ничего объяснять проводнику. – Ищи себе место. Свяжись с местными из Святой Обители, они тут есть, они тебе помогут.
– Андрей, – начал Миша, вдруг поняв, что, может быть, они уже не увидятся. – Так ты это… Можешь не прийти, что ли? Совсем, что ли?
– Если всё у меня получится, я обязательно приду, – врал уполномоченный; в принципе Андрей Николаевич не хотел втягивать этого хорошего человека в свои опасные дела ещё глубже. – Так что не прощаюсь.
Но Миша ему, кажется, не очень-то верил, он всё ещё стоял,
