Потусторонний. Книга 2 - Юрий Александрович Погуляй
После поражений многие люди особенно восприимчивы к сомнениям.
Однако мы вышли с победой, и с нами был Иванов.
Ну и Косолапик.
— Доброго дня, господин Свиридов, — с елейной улыбкой поприветствовал я дорогого гостя. — Не чаял вас здесь увидеть. Тут же всё по записи и вас не было в графике. Простите, если обошли, но в борьбе против демонов нет места для чрезмерных расшаркиваний.
— Господин Обухов, господин Иванов, моё почтение, — буркнул в ответ Свиридов. — Никак не ожидал увидеть вас здесь, граф. Думал, что вы отошли от дел.
— Чего тебе надо, змей? — не стал расшаркиваться Иванов. Он скрестил руки на груди и, широко расставив ноги, остановился напротив барона.
— Очень грубо, Паша. Недостойно.
— Дуэль? — оживился граф. — Со мною давай дуэль?
— Это было бы чудесно, но меня же лишат титула за убийство сумасшедшего. Посему нет, не могу. Но могу сразиться с кем-то из вас, господа.
Он хищно оскалился, обратившись к нам с Андреем.
— Тем более, что через два дня мы и так встретимся на поединке чести.
— За убийство детей титула не лишат, думаешь? — процедил Иванов.
— За убийство да. Но это будет законный бой, Паша. Ты ведь всё понимаешь. У меня нет выбора. Таковы правила установленные инициатором дуэли. Господин Артемьев, как я помню, её принял прилюдно и назначил секунданта. Теперь всё решит кодекс и сила. Увы. Таковы правила.
Я цокнул языком, а затем принялся снимать сумки с Косолапика.
— Но меня сюда привёл другой вопрос, — продолжил Свиридов. — Возможно, мы способны разрешить некоторые наши противоречия. Я допускаю, что мы изначально пошли не по той дорожке и, возможно, я смогу объяснить господину Каримову, что милосердие это одна из самых недооценённых добродетелей и, быть может, он ко мне прислушается. Тогда мы все избежим лишней боли. Если, конечно, придём к…
— Этому не бывать. Такое бесчестие недопустимо! — звонко вмешался Андрей. Княжич побагровел. — Само ваше предложение, господин Свиридов, низменно и отвратительно.
— Не спешите, господин Обухов, кидаться столь громкими фразами, — барон смотрел сурово. — Нет чести в поединке затеянном на пьяную голову. Поэтому я смог бы договориться о мировой. Вы же понимаете, что вам не пережить этой схватки?
— Простите, но нет, я не понимаю, — улыбнулся я. — У меня хорошее предчувствие. Кажется, что одним поединком я двух зайцев положу.
— Сильно сомневаюсь. Ваш ранг пусть и неожиданно высок для вашего возраста, но это ведь ещё не всё, господин Артемьев. Поймите, я пришёл сюда поговорить. Я хочу зарыть топор войны, так неудачно оказавшийся между нами. Мы ещё можем работать вместе. Организованно. Вы будете закрывать сопряжения как и прежде, просто с моим руководством. Не будет никаких трудностей, не будет никакой конкуренции. Мы можем подружиться, Илья!
— Простите покорно, но нет никакого желания иметь с вами общие дела.
— Я принёс вам оливковую ветвь, а вы её отталкиваете, — покачал головой Свиридов. — Вы безмерно глупы, Артемьев.
Господин из его речей незаметно исчез. Да и вообще всё терпение барона иссякло. Лицо его перекосилось:
— Я даю тебе последний шанс, дурак. Ты прекращаешь мутить воду вокруг меня и моих дел. Ты не мешаешь мне вести дела в Пушкинских Горах. Ты катишься в своё имение на берегу Чудского озера, и больше носа сюда не кажешь. Тогда ты будешь жить. В противном случае! — его лицо перекосила гримаса едва сдерживаемого гнева. — В противном случае ты сдохнешь на дуэли. Я готов тебе простить Опочку. Готов простить заправку. Ты можешь стать сильным одарённым. Может быть даже дорастёшь до грандмастера. Дай себе такой шанс, идиот. Не лезь на трансформатор во время грозы! Видит Иисус, никогда ещё барон Свиридов так не пытался спасти чужую шкуру. Паша, подтверди?
— Слоники вообще в шоке, Жора. Ты ли это? Что за Опочка? Что за заправка?
— Ваше великодушие, господин Свиридов, неизмеримо, — не перестал улыбаться я. — Очень надеюсь, что мне получиться должным образом передать мою глубочайшую благодарность наследию господина Бека в следующий мой визит.
Глаза Свиридова запылали огнём. От него повеяло силой с таким жаром, словно у печки отодвинули заслонку.
— Жора… Ты не справишься… — из рук Иванова появились мечи. Косолапик зарычал, а я потянулся к артефакту нуль-магии, готовый швырнуть его в лицо Свиридову. Неужели барон сорвётся? О, было бы недурно.
Но покровитель пушгорских демоноборцев удержался, жар утих.
— Ты сдохнешь, — бледный от ярости Свиридов развернулся и сел в машину. Та тут же заурчала мощным двигателем и попятилась по дороге к шоссе.
— Что за Опочка, Илья? Что за Бек? — возбуждённо поинтересовался граф. — Что такое интересное у вас происходит, а? Я впервые вижу чтобы Свиридова настолько допекло.
Андрей Обухов стоял столбом, с побелевшими губами. Кулаки княжича были крепко-крепко сжаты. Ну ты-то куда. Ты уж точно не перенесёшь предстоящей драки, если она состоится.
— Илья? Слоники плачут и хотят услышать твой голос!
— Слоники подождут. Это личное, — ответил я.
Ну что, Свиридов. Надеюсь, этот разговор тебя подбодрит. Надеюсь, ты ошибёшься и тогда я ударю.
Глава 19
Родовой клинок с печаткой мы сдали в администрации Пушкинских Гор. Отдельного филиала демоноборчества в таком мелком городке не было, однако курьерская служба работала исправно. Однорукий подмастерье с выцветшими глазами принял родовые символы с торжественностью, сухо, и одновременно горячо, поблагодарил нас за помощь. «Демоноборцы своих не бросают», сказал он. Я, памятуя о том, что происходит в уезде, от комментария удержался. Жизнь от моих слов проще не станет, так что пусть живёт в своём мире, главное, чтобы родственникам передал.
Да я бы и сам отвёз, проживай семья павшего защитника поблизости, но к сожалению, родом он был откуда-то из-под Калуги. Вот так вот странствующий вольный демоноборец нашёл свою смерть в тихой провинции далёкой от родины губернии. Имена обоих павших в зоне Юшкиной мы узнали в архиве регистраций. Ими оказались подмастерье Иван Факелов из Гдова, сын бедного рода и наёмник Оплота, да ученик Вячеслав Багин. Вот как раз
