Восхождение Примарха 2 - Дмитрий Дубов
— А на самом деле? — спросил я, когда молчание моей спутницы затянулось.
— А сейчас я понимаю, что это были не щиты. Точнее, и щиты тоже, но они в том числе были нацелены на то, чтобы иметь доступ к моему разуму. Наверняка, такие же он ставил и отцу, — сосредоточенная и рассуждающая принцесса была просто великолепна.
— Были? — переспросил я. — А куда делись?
— Так при моих бесконтрольных выплесках ничего не удерживалось. Ни ментальные щиты, ни стены дворца, ни люди, доставившие мне хлопоты. Последнее время, правда, больше телефонам доставалось, — сказала она, повернулась ко мне и улыбнулась. — А теперь я и вовсе научилась себя контролировать, — она внимательно разглядывала меня. — О чём задумался?
— Как думаешь, если вывести из себя твоего отца, он сможет сжечь наложенные на него щиты? — спросил я.
— Слушай! — её глаза заблестели. — А это мысль! Ты — гений, Никита!
— Теперь осталось придумать, как вывести из себя императора и остаться в живых, — я грустно улыбнулся.
— Предоставь это мне. Я — его дочь, и знаю, как довести его до белого каления!
Она ещё теснее прижалась ко мне, и мы продолжили нашу прогулку, имитируя образцовое свидание.
* * *
Илья Святославович Вяземский прислал для аудита службы безопасности своего сына и отца Павла по совместительству, Василия Ильича. Его тайно провели в комнату за односторонним стеклом, где он просто следил за тем, что происходило в допросной. А там дядя Слава, которого уже тоже успели проверить на внешние воздействия, задавал одни и те же вопросы всем по очереди сотрудникам безопасности Державиных.
— Поступали ли вам предложения работать на другого работодателя? Случалось ли с вами что-то странное в последние дни? Мучали ли сильные головные боли? Были ли провалы в памяти? Происходило ли такое, что вы не могли вспомнить, как оказались в каком-нибудь месте?
И ещё несколько вопросов, нацеленных на то, чтобы вычислить, подвергался ли человек ментальному воздействию, или нет. Список предоставил сам Василий Ильич Вяземский и следил теперь за отвечающими.
Был это хмурый и неразговорчивый человек лет сорока с окладистой бородой и сросшимися бровями. Он практически не комментировал происходящее. В основном, от него слышали лишь:
— Чист. Чист. Чист.
Пару раз он сказал, что человек врёт, но воздействия нет.
А затем в комнату вошёл Стас Громобой.
— Поступало ли вам предложение работать на другого работодателя? — заученно спросил дядя Слава.
— Нет, — ответил Стас.
— Случалось ли с вами что-то странное в последние дни?
— Пожалуй, что да, — после длительного раздумья ответил Громобой.
Дядя Слава приподнял бровь, но при этом незаметно весь подтянулся, как истинный военный, готовый к активным действиям.
— Опишите, пожалуйста.
— Давайте вернёмся к этому позже, — попросил Стас. — Возможно, я смогу сформулировать.
— Хорошо, — согласился дядя Слава. — Мучали ли вас сильные головные боли?
— Да, — снова ответил Громобой. — Я должен был с кем-то встретиться. Но очнулся посреди улицы с дикой головной болью. Затем это повторялось несколько раз. Я оказывался в таком месте, в которое не знал, как попал. И при этом у меня раскалывалась голова.
— Воздействие было, — сказал за стеклом Василий Ильич Вяземский Игорю Всеволодовичу Державину. — Но уже несколько дней назад. Сейчас он чист.
— В свете последних событий, — продолжал говорить Громобой дяде Славе, — подозреваю, что меня может использовать вражеская сторона. Прошу меня изолировать, чтобы я не мог причинить вреда роду Державиных.
Дядя Слава откинулся на стуле, не зная, как реагировать. Но тут вышел Державин-старший.
— Всё в порядке, Стас, — сказал он безопаснику. — На тебя действительно было воздействие, но сейчас ты чист. Так что не беспокойся! Всё в порядке. Иди и выполняй свои обязанности!
— Спасибо за доверие, ваше сиятельство, — ответил Громобой и вышел.
— Отец, — дядя Слава с недоумением посмотрел на Державина-старшего. — Зачем ты его отпустил? Судя по всему, он причастен ко многим нашим несчастьям. Может быть, даже к смерти Ростика.
— Знаю, — ответил Игорь Всеволодович. — Но нам нужна приманка, на которую мы поймаем тех, кто его использовал. И да, Стас — прекрасный работник, его использовали против его воли.
— Я понял, — сказал на это дядя Слава. — Остальных проверять?
— Разумеется.
* * *
Не успел я расстаться с принцессой, как события совсем сорвались с цепи. Мне позвонил Олег Чернышёв.
— Ты телевизор не смотрел? Новости в сети не читал? — спросил он.
— Нет, — ответил я. — Немного не до того было.
— Виолетту Цыпочкину убили, — хмуро сообщил он. — Её тело нашли сегодня утром недалеко от норвежской границы.
— Печально, — вздохнув, ответил я. — Шикарный был человек.
— Это ещё не всё, — продолжил Олег. — В её смерти обвиняют ваш род. А тебя чуть ли не главным заказчиком выставляют.
— Что за бред? — удивился я. — За что мне её убивать?
— Как за что? — друг сейчас высказывал общественную точку зрения, не свою. — За статью, которую она написала про завод, где ты взял управление.
— Да я же сам заказал эту статью! — я откровенно не понимал, что происходит. Казалось, что мир сходит с ума. — И она отлично сработала. Я доволен результатом.
— Да я-то знаю, — сказал Олег. — Вот только ты уже никому ничего не докажешь. Толпа загорается. Требует мести. Жаждет твоей крови. Понятно, что за этим кто-то стоит, но мой тебе совет, на улицу пока не высовывайся. Они тебя растерзают.
Вот это новость! Не хватало её в довершение ко всему остальному.
— Спасибо, друг, что предупредил, — сказал я. — Век тебя помнить буду.
— Если нужна будет помощь, я всегда рядом, — проговорил тот и отключился.
«Кажется, дела обстоят гораздо серьёзнее, чем ты думал, — заметил Архос. — Вовремя мы тебя всё-таки прокачали».
«Вовремя, — согласился я. — Знать бы ещё чем».
Глава 20
Ярослав Иванович, отец-император, решил прибыть в Москву раньше намеченного срока. И неважно, что свадьба у Долгоруких ещё через несколько дней, он давно хотел побывать тут и подышать кремлёвским воздухом.
Если бы его кто-нибудь спросил, чем обусловлено подобное решение, он, скорее всего, ответил бы:
— Потому что я так решил.
Но самому себе объяснений бы дать не смог. Спонтанное желание, так бы он охарактеризовал это для себя. Или, например, по дочери единственной соскучился. Кстати, узнав, что он вместе с императрицей летит в Москву, она пожелала встретиться немедленно. И голос её при этом звучал весьма обеспокоенно.
«Лишь бы не снова бесконтрольные выплески, — думал монарх. — Она была так счастлива, когда решила, что избавилась от них».
Он захотел встретиться с дочерью сразу, не отдыхая с дороги, думая, что она поделиться с ним теми мыслями, что её гнетут. Но Варвара почему-то заговорила на совсем другие темы. На такие, что откровенно не нравились отцу-императору, вызывая у него беспокойство.
— Отец, — проговорила она сразу после приветствий, — скажи, пожалуйста, насколько можно доверять нашей службе безопасности?
Вопрос насторожил монарха, как и место, выбранное принцессой для разговоров. Обычно в этой комнате проводили переговоры, с которых не могло быть утечек. А перед этим она попросила отослать всех безопасников, сопровождавших императора. Он мог бы сказать, что их точно не подслушивают, если только их встречей не заинтересовался какой-нибудь менталист.
— Насколько это возможно, — Ярослав Иванович пожал плечами. — А к чему такой вопрос?
— К тому, что ты почему-то перестал довольствоваться обычными безопасниками и теперь всюду приглашаешь бывшего начальника. Может быть, они недостаточно хороши для моей защиты?
— Да нет, с нашей безопасностью всё в порядке, — проговорил император. — Просто Виталий Кириллович — необычайно сильный и столь же порядочный человек. Ему я могу доверить всё, что угодно. Даже свою жизнь.
— И мою? — уточнила Варвара.
— Дочь, ты, считай, на его руках выросла. Он тебе ещё в самом детстве щиты ментальные ставил, чтобы через тебя никто на меня воздействовать не смог, — император говорил так, словно рекламировал премиальный автомобиль.
— Помогло? — усмехнулась принцесса.
— А-а, — махнул рукой Ярослав Иванович. — У тебя как бесконтрольные выбросы начались, так ты их все пожгла. Но Виталий Кириллович всегда приглядывал за тобой, чтобы чего-нибудь нехорошего не вышло. А почему ты о нём спрашиваешь?
— Просто хочу понять, почему он опять при дворе, хотя, казалось бы,
