Под защитой волков - Владимир Георгиевич Босин
Поэтому мы так обрадовались удачной охоте. Два дня стояли в лесу, на третий выдвинулись в направлении Кустаная. До него чуть меньше 400 км.
Повезло на подъезде к Щербаково. В чистом заснеженном поле заметили лошадь, запряжённую в сани. Возчик остановился, приготовив ружьё. Гоша оставил мне свой СВЧ и подъехал налегке, поговорив с тем
пару минут, махнул мне рукой.
Парень, славянской наружности, в санях жена на последних сроках беременности судя по животу. Ездили к её родителям в соседний посёлок. Смотрел поначалу настороженно, потом диалог наладился. Узнав, что мы проездом, предложил остановиться у них.
Вечером нам удалось помыться, хозяйка вскипятила несколько вёдер воды. Она же забрала в стирку одежду. Мясом мы богаты, так что ужин вышел знатный. Очень уж захотелось бульончику похлебать под горбушку хлеба.
Кустанай или по-новому Костанай, мы прошли боком, там радиационная обстановка вроде нормальная, но приютивший нас парень не советовал заезжать. Несколько бандитских группировок поделили город на зоны влияния.
Зато в Фёдоровке удалось поспать в нормальных условиях и поесть жидкого. Перевалив границу с Россией мы тормознули в Троицке. Большой город, когда-то в нём жили 75 000 человек. На въезде нам подсказали, у кого лучше остановиться.
Хозяина звали Толиком, ну если точнее — Талят. Типичный татарин, невысокого роста, полноватый с хитринкой в глазах. После того, как он убедился в нашей платёжеспособности, сразу всё завертелось.
Сосед грел баню и согласился пустить нас помыться. Хозяйка, улыбчивая, полная татарка приготовила национальное блюдо зур-бэлиш. Это пирог с начинкой из рубленного мяса и картошки. Когда женщина стала нарезать его, мы чуть не залили слюной стол. Такой дух пошёл, что в животе предательски заурчало.
А на следующий день Толик хвастался перед нами своим хозяйством. У него в сарае целый механический цех:
— А что, я токарь-конвенциональщик 6-го разряда. Могу также работать на всех типах металлообрабатывающих станков. В последние годы стало модным покупать станки CNC. Посади на него обезьяну, только инструмент меняй — и всё будет работать. А если кто за тебя программу напишет, вообще можно ученика поставить. Вот и у нас, на заводе начали списывать хорошее оборудование. Грех было не выкупить, практически по цене металлолома.
— Зато сейчас я пацана учу работать. Электроэнергия у нас своя, ГРЭС недалеко. Вот и пригодилось всё это, — Толик обвёл рукой своё хозяйство.
Вечером мы ели манты, которые поставила на стол хозяйка. Недаром же я выделил десять килограммов свининки, вот из них она и сварганила это блюдо. Что интересно, все домочадцы Талята с удовольствием рубают свининку. Или может дикий кабан разрешён всевышним к поеданию, типа — ну что с меня взять, такой родился.
Узнав куда мы держим путь, Толик замотал головой, — не стоит вам ехать к Челябинску. Там гиблое место, в самом городе люди не живут. Слава богу, до Троицка 120 км. У нас вроде с радиацией нормально. А вот в Южноуральске, что в 70 км от Челябинска, только старики остались, кто не захотел уезжать. Говорят, мрут как мухи по осени.
Мой попутчик горестно повесил голову, — слышь, Гоша. Не всё потерянно. Надо искать твою девушку.
В результате мы договорились, что Гоша остаётся здесь, а я на обратном пути обязательно заеду.
Утром, попрощавшись с другом выехал в путь, собачки весело бегут, ну понятно, отдохнули. Только одному неприятно, с напарником веселее было. Да и поспокойнее, но ничего.
Ветерок боковой, в лицо летит снежная крупа от упряжки, но на лице улыбка. Неужели я увижу родителей. Кожа на лице за время путешествия огрубела, поначалу глаза слезились от солнца, отражённого искрящимся снегом и лицо было красное, от загара. Даже смазывал жиром, а сейчас ничего, привык.
Судя по дорожному указателю, это село Бреды. По карте, от него до Орска 215 км. На въезде с меня затребовали пошлину, я было заартачился, но собаки радостно загомонили, почуяв привал и тепло. Пришли отдать этим вымогателям пять патрон пятёрки. Так я без боезапаса останусь.
Сволочи, даже не подсказали, где можно остановиться. Только махнули рукой. Село не маленькое, тысяч на 10 000. Но какое-то запущенное. Народу на улице мало, дома покосившиеся, не то, что в Троицке. Чувствуется печать обречённости. Это в разных населенных пунктах по-разному проходит. Где жизнь бурлит, община развивается. А есть как здесь, люди чего-то ждут, на кого-то надеются. И сидят по домам в надежде на чудо.
Проехал по одной улице, спросил у бабули рядом с колодцем, не приютит ли. Та только отмахнулась. На параллельной улице увидел, как женщина несёт от колонки два полных ведра с водой. Поскользнувшись, она села в сугроб у дороги, пролив воду.
Пришлось остановиться и помочь, а заодно напроситься на ночлег.
Женщина посмотрела на меня и согласилась.
Её зовут Галина Ивановна, пока я пристраивал в сарае своих собачек, она поставила кастрюлю. Я сразу попросил сварить мясной суп и дал её шмат мяса. Пока занимался кормёжкой собак прошло сорок минут.
В доме не жарко, несмотря на растопленную печь. Видимо выстыл дом, печь не топилась. Через полтора часа меня позвали к столу. Наваристый супчик с перловкой и луком. Хозяйка налила мне полную тарелку, я было начал есть, — Галина Ивановна, а Вы почему не присоединяетесь?
— Вы кушайте, я не голодна.
Вот дела, женщина явно истощена и непроизвольно сглатывает слюну.
— Нет, так дело не пойдёт. Давайте вместе, я не стану есть один.
С грехом пополам удалось усадить её за стол. Мы съели по тарелке, потом повторили.
К чаю, или вернее к кружке кипятка с, заваренной в нём травкой, я достал мятные подушечки, купленные в Троицке.
И сейчас, мы сидим и прихлёбываем чай, вприкуску.
Незаметно разговорились, я рассказал свою историю, она немного о себе.
Галина Ивановна работала в Магнитогорске учителем истории. Вдвоём с мужем гостили у его старенькой матери, когда случилась катастрофа.
Поначалу ждали, что всё образуется. Потом поняли, что нужно что-то делать. Ведь в городе остался сын с невесткой и двумя внуками. Муж с оказией поехал за ними, а две женщины остались одни. Больше ни мужа, ни сына с семьёй она не видела. Свекровь умерла через полгода и Галина Ивановна осталась одна. Хотя отродясь не жила в таких условиях, нашла в себе силы, приноровилась. Научилась работать в огороде, топить печь. Вот только одна беда, никому она
