Путь Хранителя. Том 4 - Роман Саваровский
— В бессмертии лидера боярского совета, — серьезно ответил Коновницын и от неожиданности свалившихся на мою голову новостей я потерял дар речи.
Глава 27
— Это такая шутка?! — эмоционально спросил я, придя в себя от шока так быстро как только смог.
— Вовсе нет, и проблема не только в отсутствии старения, — без улыбки ответил Коновницын, — пока жив хоть один инициированный член боярского совета, Вельяминова невозможно убить.
— Так он, получается, еще и неуязвим, — покачал я головой и устало оперся на дверь додзе, — и все из-за твоей бессмертной рожи. Так получается он почти Абсолют? Не удивительно, что ты им заинтересовался.
— Вовсе нет, — покачал головой Коновницын, — неуязвимость Вельяминова — это следствие защитной техники покровительствующих ему Высших. Ее источником является чужая энергия, а не его собственная. От истинного ранга Абсолюта он находится гораздо дальше, чем даже ты сейчас.
— А есть разница по какой причине ты неуязвим? — хмыкнул я.
— Разумеется есть, — кивнул Коновницын, — чужеродная подавляющая сила постоянно перегружает его неподготовленное тело и разум. И, не смотря, на то, что неуязвимость так или иначе защитит его от смерти, критические деформации неизбежны.
— Критические деформации? — переспросила Катя, которая за короткие мгновения превратилась из бешеной воительницы, готовой броситься в атаку, в любопытную студентку, не успевающую записать конспект за лектором.
— С годами Михаил Вельяминов утратит свой разум и человеческий облик. Останется лишь бессмертная оболочка, — охотно пояснил Коновницын.
— Похоже на Тринадцатого, — натянуто улыбнулся я, — и конечно тебя это не устраивает.
— Не устраивает, — подтвердил боярин, сверкнув глазами, — неуязвимость — это не единственная привилегия Абсолюта, Марк. Будь желание жить вечно моей единственной целью, мне бы хватило и нынешнего состояния. Но это скучно, — поморщился боярин, — я мыслю куда шире.
— Так дело в Астрале, — произнес я вслух единственный вариант.
Я не так много знал о том, что именно моему деду давал статус Абсолюта, и чем конкретно отличал его от обычных среднестатистических одаренных, но кое-что и мне было известно.
Был один неоспоримый факт, который буквально выводил одаренного ранга Абсолют на новую ступень эволюции. Тонкий мир не отторгал Абсолюта.
— Совершенно верно, — не очень неохотно кивнул Коновницын.
— И зачем тебе это нужно? Какова истинная цель? Бессмертие для тебя превратилось в бесконечную борьбу со скукой, однако ты продолжаешь упорно идти к цели стать Абсолютом. Ты не думал, что тебе просто не суждено им стать? Почему бы тебе не сдаться? Я искренне не понимаю, почему ты жаждешь стать Абсолютом так упорно, что готов тысячелетиями разрушать ради этого чужие жизни. Сколько на твоем счету поломанных судеб за эти сотни лет? Миллион?
— Это важно? — безразлично приподнял бровь Коновницын, — если потребуется, я готов пожертвовать хоть половиной человечества.
— Ради чего?! — не унимался я.
— Чтобы стать Абсолютом, — осознанно уклонился от прямого ответа боярин и коварно улыбнулся.
И сделал он это холодным как лед тоном с нескрываемыми нотками угрозы. Не хочет говорить значит. Конечно. Как же иначе. Я наивно забыл с кем разговариваю.
— Довольно, Марк. Я пришел сюда вовсе не ради праздных бесед, — задумчиво покручивая черно-золотой цилиндр в руках, серьезно произнес Коновницын, — уже пора выдвигаться.
С этими словами я отчетливо уловил напряженное движение внутри додзе. Кажется слуги, наконец, заметили разрушенную стеклянную стену оранжереи или сумели уловить присутствие посторонних на территории.
И хорошо если это слуги, а не сама Василиса Богданова пришла в себя раньше срока.
— Куда именно выдвигаться? — не совсем понял я, что Коновницын имеет в виду.
— Уничтожать боярское сословие, — мгновенно ответил боярин, — это ведь первое твое условие в нашем контракте и к завтрашнему утру оно будет исполнено.
Я прикрыл глаза и за долю секунды прогнал в голове весь диалог с Коновницыным еще раз. Вдруг я что-то не так понял, или пропустил. Но нет, все верно. Боярин заявил, что Вельяминов неуязвим и уже через минуту начал противоречить самому себе.
— Так ведь главный боярин бессмертен, разве нет? — произнесла всем очевидный факт вслух Катя Богданова вместо меня, опасливо покосившись на дверь додзе.
Движение внутри здания она тоже ощутила, как и то, что Коновницын заблокировал выход силой, чтобы мы успели закончить разговор.
— Неуязвим, — спокойно поправил Коновницын и надел цилиндр, — но, если это и можно обойти, лучшего шанса чем сегодня ночью уже не представится. Спрашиваю последний раз, Марк, ты идешь? — жестким вызывающим тоном спросил Коновницын и протянул мне руку.
Родовым взором я заметил, как ладонь боярина, покрытая черной перчаткой, начала светиться сложной потоковой вязью. Пространство мгновенно окутали миллионы тонких разноцветных нитей и, словно паутина, стали туго оплетать Коновницына.
С ходу разобраться в сути сложной многоуровневой астральной техники боярина даже у меня не было никаких шансов. Однако решать надо было немедленно, потому что физическая оболочка Коновницына начала исчезать.
Арсений настойчиво требовал не действовать без него. Гавриил очень просил держать его в курсе планов. Голицын старший умолял дать ему еще немного времени подготовить Санкт-Петербург к войне и совершать необдуманных поступков.
Но я дал клятву и долг Хранителя перекрывает все остальное.
С одной стороны, если я уйду, то Романовы окажутся в опасности. С другой, если Коновницын не лжет, мы покончим с Вельяминовым раз и навсегда.
Выбор. Я обязан его сделать.
У меня нет права на ошибку. Только не здесь и не сейчас.
Это правда, что пока Коновницын не появился на крыльце додзе «Цветочек», я не знал, что делать и мог лишь ждать. Но также правда и то, что этому скрытному ублюдку плевать на меня и я совершенно не знаю куда боярин меня перенесет.
А вдруг это будет ловушка? Вдруг, за этот месяц Коновницын понял, что совершил ошибку, поддержав меня? Вдруг, этот месяц был проверкой. Проверкой, которую я провалил, так и не сумев подобраться к Вельяминову.
Если это ловушка, то шансов выбраться будет крайне мало. В бою против Коновницына я бессилен, а без
