Наталья Турчанинова - Мастер снов

Они обе взглянули на меня с одинаковой жаркой благодарностью, Леонид стукнул бокалом об стол.

– Она не будет сновидящей!

– У нее уникальный дар, который необходимо развивать.

– Повторяю еще раз. – Лицо мужчины побагровело. – Она не будет сновидящей. Хватит!

Он поднялся из-за стола, показывая, что разговор окончен, и вышел из комнаты, громко хлопнув дверью. Барбара, мрачно промолчавшая весь обед, начала собирать посуду со стола и ушла, нагруженная стопкой тарелок.

– Тебе нужна постоянная практика, – продолжил я, слыша в своем голосе все тот же резкий, непререкаемый тон.

– Я хочу учиться, – страстно прошептала Ирис, подаваясь вперед, ближе ко мне, и оглянулась на выход из столовой, откуда в любой момент могли появиться строгая сестра или отец.

– Эйнем великолепная целительница. Она могла бы помочь тебе.

– Это одна из причин, по которым я позвала тебя. – Моя коллега поднялась и сделала приглашающий жест в сторону балкона. – Пойдем, подышим воздухом.

Мы вышли, задвинув за собой стеклянную дверь. Свежий и теплый ветер с моря тут же начал трепать наши волосы и края платьев девушек. Солнечные лучи широкой дорогой пролегли от горизонта до самого берега.

– Мэтт, я хотела просить тебя стать учителем Ирис.

Нечто подобное я подозревал.

– Не могу, к сожалению, – ответил я, тут же заметив огорчение на лице девушки. – У меня уже есть воспитанница. И я едва справляюсь с ней.

– Правда? – Эйнем удивленно приподняла золотистые брови. – И кто она?

– Всего понемногу, – сказал я уклончиво, опираясь о перила балкона. – Основной дар пока не выявлен полностью. Но не аонида точно.

– Жаль, – обронила целительница, и я увидел, что она действительно расстроена.

– Учи ее сама.

Эйни с легким сомнением посмотрела на дочь, словно решая, стоит ли той присутствовать при дальнейшем разговоре.

– Ирис, помоги Барбе. Мне нужно побеседовать с Мэттом.

Та попыталась было протестовать, но целительница произнесла с легким нажимом:

– Пожалуйста.

И девушка неохотно подчинилась. Нарочито медленно открыла дверь, вышла и не спеша задвинула, словно в надежде, что мать передумает.

Но Эйнем молчала до тех пор, пока она не ушла из комнаты, и только тогда повернулась ко мне.

– Что-то происходит, Мэтт. Со мной. Вокруг меня.

– Ты провела почти двадцать лет в мире сна. Конечно, тебе трудно адаптироваться. К тому же твоим близким тяжело. Тебя не было в их жизни, они привыкли считать тебя мертвой. Твой муж винит себя в том, что не остановил тебя вовремя. И тебя в том, что ты не остановилась сама…

– Да, конечно. – Она снова смотрела мимо меня, как будто слушая и не слыша. Я уже видел в ее глазах это отсутствующее выражение, а в голосе слышал равнодушие. – Сколько времени ты проводил в мире снов, не выходя в реальность? Самый долгий срок?

– Месяц.

Эйни удивленно моргнула, возвращаясь из своей отрешенной задумчивости.

– Но ты контролировал его?

– Да.

– А я сама была частью сна… фрагментом этого прекрасного, безумного мира. – Сновидящая понизила голос, точно опасаясь, что ее может услышать кто-то кроме меня и ветра. – Он был частью меня. Мне все время кажется, что я продолжаю нести его в себе.

– Мы все несем часть этого мира. И я, и ты, и Клио, и Геспер, и десятки других подобных нам.

Она покачала головой.

– Я распространяю его вокруг. Он вырывается в реальность.

– Обратись в Пятиглав. Они с радостью помогут тебе адаптироваться.

– Я… боюсь. – Она посмотрела на меня с реальным испугом, в один миг растеряв весь свой опыт и превратившись в маленькую девочку. – Я не хочу, чтобы меня заперли.

– Эйни, – я опустил руки ей на плечи и наклонился, заглядывая в растерянные глаза, – ты же не дэймос.

– Мэтт, я видела… – Она ухватила меня за рукав и теперь машинально перебирала ткань рубашки. – Мое тело сновидения… оно не слушается меня, как будто… как будто оно уже не мое, или его занял кто-то другой, или оно подчиняется чужим приказам.

– Это невозможно, ты же знаешь. – Я старался говорить как можно более уверенно и спокойно. – Не так давно я прочитал лекцию своей ученице о том, что такое мир снов. Могу повторить для тебя.

– Я понимаю, почему Леонид шарахается от меня и Барба тоже, – произнесла она быстро и глухо, продолжая теребить материал, нащупала пуговицу и стала дергать ее. – Сначала, когда я очнулась, все были безумно счастливы, но потом… они чувствуют, я не такая, как прежде. Я изменилась. Я сама не знаю, кто я такая.

– Но Ирис, как я вижу, рада по-прежнему. – Я деликатно высвободил из ее холодных пальцев пластиковый кругляшок, и Эйни отстранилась, поставила локти на парапет, глядя в море, ветер откинул волосы с ее лица.

– Ирис такая же, как я. Ей близок тот мир. Интуитивно близок. А для остальных я могу быть опасна.

– Почему ты так думаешь? – Я встал рядом с ней бок о бок, тоже глядя на далекие волны.

– Я видела свое тело сновидения здесь, в реальности, – прошептала она. – Ночью вышла на кухню выпить воды. А она… я – там. Сидит на стуле и смотрит на меня… с такой злобой.

– Тебе не показалось? – спросил я осторожно.

– Нет, – усмехнулась она. – Я прекрасно умею отличать сны от яви. Кажется, я вскрикнула, уронила стакан. Он разбился. Прибежал Леонид, и она… я исчезла. На следующий день я видела ее в ду́ше. А вчера она перебирала одежду Леонида… Мэтт, – целительница посмотрела на меня с безумной надеждой: – Ты знаешь, что происходит? Ты сталкивался с таким?

– Даже не слышал. Ее видел кто-нибудь, кроме тебя?

– Н-нет, – произнесла она с запинкой. – Это появляется, когда я одна.

– Эйни, повторю еще раз, тебе нужно обратиться в Пятиглав.

– Я обратилась к тебе! – воскликнула она с ожесточением. – Я прошу твоей помощи! Мы были не очень близки, но я знаю, ты всегда относился ко мне с симпатией.

– Мы не столько нуждаемся в помощи друзей, сколько в уверенности, что мы ее получим[5], – пробормотал я в глубокой задумчивости. – Но все же, почему я? Не Геспер? Он гораздо более сильный целитель.

– Просто я знаю – только ты в силах справиться с этим, – с непоколебимой уверенностью заявила Эйнем. – Ты всегда брался за самые безумные, трудные, практически невыполнимые случаи болезни. И всегда побеждал. А если со мной что-то такое же жуткое… Я не хочу, чтобы меня заперли, – повторила она с вернувшейся горечью. – После почти двух десятков лет погребения в мире снов я не вынесу еще и заточения здесь. Знал бы ты, что я видела… – Целительница осеклась, вновь готовая погрузиться в себя.

– Что ты видела?

– Не важно. – Она мотнула головой, словно отбрасывая в сторону воспоминания, торопливо сняла с пальца обручальное кольцо и протянула мне. – Пожалуйста. Как только ты убедишься, что я не опасна и вменяема, я обращусь в Пятиглав. Обещаю.

– Есть еще один момент, Эйни. Каждый мой выход в сон контролируется. Я под наблюдением.

– Ты?! – Она рассмеялась, на мгновение отвлекаясь от своих проблем, и недоверчиво покачала головой. – Что же ты мог натворить?

– Уехал. Бросил все, никому ничего не сказав. Перестал работать. Теперь вернулся, завел ученицу и начал прием пациентов также без разрешения Пятиглава. Так что сейчас у них есть некоторые сомнения в моей… компетентности.

И я не сказал ни слова неправды. Все так и было, за исключением одного нюанса.

– Это не важно. – Легкая улыбка, с которой она слушала меня, исчезла, стертая новым приступом беспокойства. – Я верю тебе. И знаю, ты успеешь что-нибудь сделать или понять, что со мной и как это исправить, до того, как твой выход в сон обнаружат и попытаются остановить.

Я видел, спорить с ней бесполезно. Доказывать и убеждать довериться Гесперу также нереально. Не знаю, что или кто именно ей встретился в той, другой реальности. Но сейчас она была не опытной целительницей мира сновидений, а просительницей, явившейся ко мне за помощью. И отказать я не мог.

Кольцо было теплым и гладким, тяжелым, отлитым из полновесного золота, с россыпью маленьких бриллиантов по краю.

– Хорошо. Я помогу.

– Спасибо, – произнесла она с глубоким вздохом и добавила уже совсем другим тоном, безмятежным и заинтересованным: – Я помню, ты не одобрял политику Пятиглава.

– Я не одобрял их только в одном. В нежелании рассказывать людям о той опасности, что несут дэймосы. Они считают, это может привести к панике, массовой истерии. Кто решится ложиться спать, зная, что его может подстерегать во сне живой кошмар? А я думаю, лучше знать правду и уметь защищаться, чем пребывать в расслабленном неведении.

Эйнем пристально посмотрела на меня.

– Может быть, они и правы. Теперь уже не знаю. Я сама боюсь ложиться спать. И знаешь, что пугает меня больше всего? Что я… – она приложила ладонь к своей груди, – всего лишь тело сновидения, а она – настоящая.

Я взглянул в сторону, где за стеклом Барбара с помощью Ирис ставила на скатерть тарелки с пирогами и пирожными.