Павел Стретович - Вернуться в осень
– Мне очень жаль вашу семью, Сергей…
Он медленно поднялся с дивана – кровь отлила от лица…
– …Вашу жену Лену и дочек – Сашу с Машей. Простите, что напоминаю. Я не смогу заменить вам Лену. Но могу постараться дополнить.
Он остолбенело смотрел на нее, в голове – ни одной мысли.
– У меня тоже была дочь, – продолжала она, отведя глаза. – И был муж. Раньше. Вы ведь знаете это.
Сергей закрыл глаза. Девушка с растрепанными волосами рвется из круга молчаливых гвардейцев: «Рада… Маленькая моя…»
– Мы были с вами в Эргане, Сергей. Вы ведь знаете, что это означает?
Сергей молчал.
– До завтра. Спокойного сна. – Она открыла дверь.
Он молчал – он не мог ничего сказать. Потому что вдруг понял, кто она. И понял, что всегда это знал – с той венчальной ночи под звездами, но считал каким-то наваждением. Она не притворялась и не показывала себя с лучшей стороны, как стараются обычно все. Она просто такой была. Стиснув зубы, больная поднималась по косогору. Успокаивала, что ей лучше, у костра. Сломя голову принеслась в столицу, не надо говорить, за кем. И терпела то, что он почти заставил ее, принцессу, упрашивать его. Женщина. Из тех, которые делают в семье счастье, а не ждут его от мужа. Из тех, которые с большой буквы.
– Эния… – Он не узнал своего голоса.
Она обернулась в дверях.
– …простите меня. Я кретин.
Она очень тепло улыбнулась:
– Я постараюсь тебя вылечить, – и мягко закрыла дверь.
Глава 14
– Эния!!! – Илламия чуть не сбила ее с ног. – Мне такое наговорили! Что тебя чуть не утопили, что тебя чуть не съел паук и что ты наконец его нашла! Что из этого правда? Бог мой, что это на тебе?
– Лами… – Эния улыбалась и покорно ждала, пока сестра ощупывала ее руки и ноги, выискивая переломы, и цокала языком на платье. – Ты где была?
– В Горване. На этом договоре, о плотине… – Илламия закончила осмотр и повлекла ее по лестнице. – Ну рассказывай. Что случилось? И где он?
– Куда ты меня тащишь? – Эния почти бежала за сестрой.
– Одну минутку! Чуть-чуть в сторонку… – Илламия оглянулась на караульную двойку гвардейцев в коридоре. – Где никто ничего не услышит.
– Лами… – взмолилась Эния. – Пожалей меня! Я столько пережила и так устала. А мне еще писать отчет совету.
– Завтра напишешь! Не лопнут, подождут. Я тебя отнесу потом в кровать! Ты что, я не доживу до утра – столько случилось!
Эния покорно вздохнула, быстро перебирая ногами, – Лами не сокрушить штормами, не то что вздохами…
Она усадила ее на широкий подоконник за каким-то изваянием на лестнице и сама пристроилась рядом:
– Ну давай! Рассказывай.
– Что рассказывать?
– Где он?
– В гостевой части.
– Так. Еще не разделся?
– Лами. – Эния умоляюще посмотрела на сестру. – Не трожь его сегодня, ладно? Пусть человек отдохнет!
– Говорят, что он этого паука убил с одного удара! Р-раз – у того и лапы кверху!
Эния промолчала. Что-то дрогнуло внутри – перед глазами встали голодные плотоядные глаза и растопыренные ноги и ветер ненависти, продувающий насквозь… И пригнувшаяся спина человека, приближающегося к этим глазам с зажатым в руке клинком…
– Эния! – Илламия трясла ее за плечо, потом порывисто обняла. – Прости, сестричка. Тебе столько пришлось пережить…
– Лами… – Эния всхлипнула и потерла глаза. – Можно я пойду к себе?
– Конечно. Пойдем, я тебя провожу. – Сестра обняла ее за плечи и повела вниз.
– Лами… За Шариданом, на мосту через Гураю, нас ждал маркиз. – Неожиданно у нее из глаз потоком хлынули слезы – сказывалось нервное перенапряжение. – Все погибли, а я упала в воду…
– Бедная моя…
– Я его не узнала. Но сердце просто кричало об этом…
– Ничего…
– А потом он внезапно оказался впереди. – Она всхлипывала, не успевая вытирать непослушные слезы. – Когда это чудище почти прыгнуло на меня…
– Солнышко мое. Поплачь, это полезно. – Илламия обернулась, бросив гневный взгляд на гвардейцев в конце коридора. Те сразу сотворили каменные лица.
– Ладно, надо успокоиться. – Эния остановилась и начала вытирать глаза. – Ты видела, что было в амфитеатре?
– Я туда не поехала, побоялась… Там сейчас все.
– Ужас, Лами, началась паника…
– Я знаю. Все предупреждали отца… Но отец никогда никого не слушает.
Они опять двинулись по коридору, потом повернули в другой – покои обеих принцесс были в другой части здания. За окнами уже заметно потемнело. На широкой мраморной лестнице щелкнула шпорами другая двойка гвардейцев, чуть дальше прошел сменный караул. За поворотом мелькнуло озабоченное лицо какой-то камер-фрау, на другой стороне удалялись, зажигая светильники, двое лакеев. Во дворце на этот раз было удивительно пусто.
– Ты меня прости, Эни, я знаю, что не то говорю, но все-таки. – Илламия выхватила из стоявших для интерьера доспехов длинный меч – длинная дуга со свистом рассекла воздух. И воображаемого противника. – Я бы так хотела, чтобы меня когда-нибудь кто-то спас. А лучше не кто-то… – Клинок опять свистнул, видимо, отделяя злому врагу голову. – Я тебе завидую.
Эния оглянулась – коридор был пуст. От Илламии можно всего ожидать, она никогда не стеснялась.
– Не все так просто.
– Отец против?
– Не отец…
С грохотом полетели, распадаясь на отдельные составные части, доспехи – шлем с открытым забралом застучал вниз по лестнице. В конце коридора осторожно выглянули две головы – Илламия погрозила им кулаком. Головы мгновенно спрятались.
– Гвардейцы тебя любят, – улыбнулась Эния.
– Подожди, я что-то не поняла… – Илламия поставила меч к стене и уперла руки в бока. – Он что, против?
– Не знаю я, Лами, все очень сложно. Пойдем, а? – Эния переступила через валявшийся нагрудник – сестра двинулась следом. – Не трогай его сейчас…
– Что значит не трогай? Он что, слепой? Да из-за тебя пол-Шеола готовы развестись со своими женами!
– Не в этом дело, Лами. Он считает себя недостойным меня…
– Так это же хорошо! Так надоели эти самолюбивые, расфуфыренные, гордые, с великими апломбами и амбициями…
– Совершенно верно. – Они прошли мимо резных дверей библиотеки и завернули в боковой коридорчик, чтобы не проходить через центральный многоярусный холл. – Но, понимаешь, у него целый комплекс по этому поводу. Он считает, что я не могу быть ему верной спутницей долго. Из-за внешности и положения.
– Чушь, он совсем не знает тебя! Такой верностью и преданностью не может похвастать ни одна крестьянка. Ерунда, я ему все объясню.
– Не надо, Лами, – всему свое время. У него полностью сформировавшиеся взгляды, их словами не изменить. Он не доверяет тем, у кого… В общем, смысл понятен. Рядом с положением должно тоже стоять положение, рядом с внешностью – тоже внешность. Иначе – нарушение гармонии, стабильности и равноправия во взаимоотношениях. Что потом, когда отходят первые яркие чувства, неизбежно приводит к разрыву.
– Через неоправданную ревность, ссоры и депрессии… Бывает и такое. Но не всегда. В основном – у тех, кто эти качества ставит выше других. Например, соответствия и взаимодополняемости характеров, взглядов, убеждений, чувств, сердец, наконец… Эни, он что, считает основным для счастья знатность и деньги? И как это… глазки?
– Нет, Лами, нет. Для себя. Ему это не надо. Но уверен, что это важно для меня… И если я думаю иначе – то просто, возможно, не знаю себя.
– Подожди, Эни, подожди… – Глаза Илламии сверкнули, вспомнив. – Вы ведь были в Эргане! Ваши сердца сливались! Разве он не узнал тебя – твоего внутреннего мира?
– Не знаю, – вздохнула Эния. – Может, и узнал. Но больше доверяет себе. Впрочем, что-то вспоминает… А может, я и сама себя плохо знаю.
– Знаешь, не бери в голову – ты у меня молодец, и он еще убедится в этом. Слушай, как интересно! Это же надо – и из воды, и… – Илламия внезапно остановилась и округлила на нее глаза – Эния даже отшатнулась. – Подожди… Он кто, рохер?
– Да нет, из наемников, Гушар же говорил – не из ордена…
– Да я не про то. Так может справиться с тварью только человек, не понаслышке знакомый с Рохом, Эния. К тому же, помнишь, его маркиз скинул в туман! Кто может еще оттуда выбраться?
– Пускай так. Какая разница?
– Да не в этом дело, Эни! Все сбылось! Помнишь предсказание? Тройная жизнь! Вот в чем секрет, а мы ломали головы…
Ты в третий раз увидела жизнь. Через рохера – вот почему был указан Рох!
Эния кротко улыбнулась:
– Совершенно верно, Лами, я уже поняла. Это любовь. И никуда он от этого не денется…
Сергей сладко зевнул и потянулся. Утро. Прекрасное свежее утро. Всю огромную комнату заливал солнечный свет – он вчера не стал зашторивать окна. Как и не стал залезать на огромный белоснежный «аэродром» в спальне – ему прекрасно подошел один из диванов в зале. Только притащил одну из подушек. Красота. Отлично выспался – несмотря на то что вчера явно переел и из-за этого полночи снились одни гоблины с животами…
