Джон Скальци - Бригады призраков
– Но вы хотите сказать, он был не прав.
– Да, он был не прав, – подтвердил Мэттсон. Джаред скептически взглянул на него, и генерал развел руками.
– Ну хорошо. Смотри. Может быть, свою роль сыграла наша взаимная неприязнь. Возможно, я действительно не спускал Бутэну того, что простил бы кому-нибудь другому. Замечательно. Но в первую очередь я думал о том, чтобы он делал свое дело. И, в конце концов, я все же представил сукиного сына к повышению!
– Но Бутэн так и не простил вас за то, что случилось с Зоей, – мрачно произнес Джаред.
– Дирак, неужели ты думаешь, что я желал девочке смерти? Неужели ты думаешь, я не мучился вопросом, правильно ли поступил, отказав Бутэну в его просьбе? Может быть, тогда Зоя осталась бы жива? Господи, я не виню Бутэна за его ненависть ко мне после этого. Я не желал Зое Бутэн смерти, но я согласен, что на мне частично лежит вина за ее гибель. Причем я лично признался в этом Бутэну. Проверь, есть ли это в твоих воспоминаниях.
Есть. Джаред мысленно увидел, как Мэттсон заходит в лабораторию, приближается к нему, неловко выражает соболезнование и сочувствие. Он вспомнил, как его возмутили сбивчивые слова генерала, из которых вытекало, что с Мэттсона надо снять вину за смерть дочери. Джаред заново пережил приступ холодной ярости, разлившейся по нему, и вынужден был напомнить себе, что эти воспоминания принадлежат другому человеку и относятся к чужому ребенку.
– Бутэн не принял ваши извинения, – сказал он.
– Я понял это, Дирак.
Мэттсон помолчал, затем заговорил снова:
– Так кто же ты? Несомненно, ты обладаешь памятью Бутэна. Значит, ты стал им? Я имею в виду, своим нутром?
– Нет, я – это по-прежнему я. Я остаюсь Джаредом Дираком. Но я чувствую то, что чувствовал Чарльз Бутэн. Я понимаю его поступки.
Заговорил полковник Роббинс:
– Ты понимаешь поступки Бутэна. Означает ли это, что ты с ним согласен?
– Согласен с тем, что он пошел на предательство? – уточнил Джаред.
Роббинс кивнул.
– Нет. Я чувствую то, что чувствовал Бутэн. Чувствую его ярость. Чувствую скорбь по поводу гибели дочери. Но я не знаю, как он перешел от этого к тому, чтобы пойти против всего человечества.
– Ты с этим не согласен или не можешь вспомнить? – спросил Роббинс.
– И то, и другое.
После прозрения на "Ковелле" к нему возвращались все новые воспоминания, события и факты со всех стадий жизни Бутэна. Джаред чувствовал, что случившееся на станции изменило его, превратив в более плодородную почву для сознания Бутэна. Однако провалы по-прежнему оставались. Джареду приходилось делать над собой усилие, чтобы постоянно не ломать над ними голову.
– Быть может, чем больше я буду об этом думать, тем больше воспоминаний всплывет, – наконец заключил он. – Однако в настоящий момент я ничего не могу больше добавить по этому поводу.
– Но тебе известно, где он сейчас находится, – сказал Мэттсон, отрывая Джареда от воспоминаний. – Я имею в виду Бутэна. Тебе известно, где он?
– Мне известно, где он был, – поправил Джаред. – Или, точнее, мне известно, куда он намеревался отсюда направиться.
Название отчетливо горело у него в памяти; в свое время Бутэн сосредоточил на нем все мысли, превратив его в своеобразный талисман.
– Бутэн направился на Арист.
Наступила небольшая пауза, во время которой Мэттсон и Роббинс, запросив своих МозгоДрузей, получили информацию относительно Ариста.
– Твою мать!.. – наконец в сердцах выругался Мэттсон.
Звездная система, родина обинян, состоит из четырех газовых гигантов, один из которых, Чиа, обращается в пределах "зоны Голдилокс"*[13], в которой возможно возникновение жизни на основе соединений углерода, и помимо нескольких десятков мелких спутников имеет три крупных, размером с планеты. Орбита самого маленького из этих спутников, Саруфа, лежит как раз у предела Роша*[14]. Спутник терзают страшные приливные силы, превратившие его в безжизненный комок застывшей лавы. Второй спутник, Обинур, размерами вдвое меньше Земли, но значительно уступает ей в массе, потому что ядро бедно тяжелыми металлами. Именно эта планета является родиной обинян. Третьим спутником является Арист, приблизительно равный Земле по размерам и массе. Арист плотно заселен местными формами жизни, однако обинян на нем нет, если не считать нескольких небольших передовых постов. Однако вследствие близости к Обинуру вторжение на него практически невозможно. Боевым кораблям ССК не удастся приблизиться к спутнику незаметно: Арист находится от Обинура на удалении всего нескольких световых секунд. При появлении неприятеля обиняне тотчас же ответят. Выкрасть Бутэна с Ариста можно только в результате полномасштабной военной операции. А это будет означать объявление войны, войны, к которой Союз колоний пока что не готов, даже несмотря на то, что иметь дело придется с одними лишь обинянами.
– Надо будет переговорить с генералом Сциллардом, – предложил Мэттсону полковник Роббинс.
– Да уж придется, – согласился тот. – Эта задача по плечу разве что Специальным силам. Кстати, раз уж об этом зашла речь.
Мэттсон пристально посмотрел на Джареда:
– Как только мы свалим это дело на Сцилларда, ты должен будешь вернуться в Специальные силы. Решать эту проблему придется им, а следовательно, ты станешь уже их головной болью.
– Господин генерал, мне тоже будет вас очень не хватать, – заметил Джаред.
Мэттсон презрительно фыркнул:
– Знаешь, ты день ото дня становишься все больше похож на Бутэна. И в этом нет ничего хорошего. Кстати, пока не забыл, вот тебе мой последний официальный приказ. Отправляйся к этому жуку-рраей и лейтенанту Уилсону, и пусть они еще разок взглянут на твой головной мозг. Я возвращаю тебя генералу Сцилларду, однако я обещал, что не сломаю тебя. Возможно, по его меркам, стать слишком похожим на Бутэна – это как раз и есть "сломаться". Определенно, по моим меркам, это так.
– Слушаюсь, сэр, – вытянулся Дирак.
– Отлично. Ты свободен.
Взяв со стола Бабара, Мэттсон швырнул его Джареду:
– И забери с собой вот это.
Поймав плюшевого слоненка, Джаред усадил его обратно на стол, мордой к генералу:
– Господин генерал, почему бы вам не оставить Бабара себе? На память.
Кивнув Роббинсу, он вышел из кабинета, прежде чем Мэттсон успел опомниться.
Мрачно посмотрев на игрушку, Мэттсон поднял взгляд на Роббинса, который, судя по всему, собирался что-то сказать.
– Черт побери, полковник, не говорите ни слова об этом слоненке!
Роббинс поспешно переменил тему:
– Как вы думаете, Сциллард возьмет Дирака обратно? Вы же сами говорили, что он с каждым днем становится все больше похож на Бутэна.
– Это вы мне говорите! – Мэттсон махнул рукой вслед Джареду. – Если вы забыли, именно вам со Сциллардом пришла в голову мысль слепить этого ублюдка из того, что нашлось под рукой. И вот теперь он полностью в ваших руках. Точнее, в руках Сцилларда. Господи!
– То есть вас не покидает тревога, – заметил Роббинс.
– Меня ни на минуту не покидала тревога, – поправил его Мэттсон. – Когда Джаред был у нас, я все надеялся, что он выкинет какой-нибудь фортель и у меня появится законное основание его расстрелять. Мне не нравится, что мы собственными руками вырастили нового предателя, тем более в военном теле и с военным мозгом. Будь моя воля, я бы запер рядового Дирака в комнату, где есть сортир и окошко выдачи пищи, и держал бы его там до тех пор, пока он не сдохнет.
– Формально Дирак остается под вашим началом, – напомнил Роббинс.
– Сциллард ясно дал понять, что хочет получить его назад, какие бы у него ни были на то причины, – сказал Мэттсон. – В конце концов, именно он командует Специальными силами. И если нам предстоит вынести наш спор на рассмотрение вышестоящего начальства, верх одержит именно Сциллард.
Взяв Бабара, Мэттсон осмотрел его со всех сторон:
– Твою мать, остается только надеяться, Сциллард знает, что делает.
– Ну, – заметил Роббинс, – быть может, на самом деле Дирак не так уж похож на Бутэна, как вам это кажется.
Презрительно фыркнув, Мэттсон подтолкнул слоненка к полковнику:
– Видите? Это не просто долбаный сувенир. Это послание от самого Чарльза Бутэна. Нет, полковник, в Дираке от Бутэна ровно столько, сколько я думаю.
– Тут не может быть никаких сомнений, – сказал Кайнен, обращаясь к Джареду. – Ты превратился в Чарльза Бутэна.
– Черта с два, – возразил тот.
– Черта с два, – согласился Кайнен, приглашая его взглянуть на трехмерный дисплей. – В настоящее время образ твоего сознания практически полностью совпадает с тем, что оставил нам Бутэн. Разумеется, определенные отличия остаются, но только в мелочах. Сейчас ты мыслишь и чувствуешь так, как это делал Бутэн.
