Алексей Колентьев - Паутина вероятности
— Бабу свою, ты только мёртвой теперь получишь… — Тут я без замаха пнул бандита в морду, от чего губы у него лопнули, а нос чуть скосился набок.
— Про обмен мы ещё поговорим, Семенчук. Всему своё время. Пока меня интересует лаз, который ты, крыса, где-то тут замаскировал. И говорить надо быстро, поскольку нам с тобой ещё в путь неблизкий отправляться. Так, где дверка, ты говоришь?
— Хитрый — Боров видимо решил потянуть время — Как про лаз узнал?…
Тут я послал урке концентрированный импульс боли, вроде того, которым чуть раньше, успел «насладиться» Лом.
— Снова неправильный ответ, Семенчук. Я спрашивал про то, где он, а не про то, кто мне про дверь рассказал.
Всё это я говорил под акомпонемент хрипов и судорожного бульканья, которое издавал «авторитет». Конвульсии сотрясали его тело, и он почти загибался в обратную дугу, показывая чудеса пластики. Наконец, я отпустил пленного, от чего тот сразу обмяк и как-то жалобно заскулил.
— Так, где дверка-то, Петро Власьевич? Или дальше будем в инквизицию играть? Сразу говорю: времени у меня не так чтобы очень много. Но на твою продолжительную и болезненную кончину я посмотреть успею, а дверь и так, и так найду. Но решай сам: если договоримся мирно — будешь жить, в том слово своё даю.
Боров начал было угрожать и крыть меня всякими нехорошими словами, проявляя низкую изобретательность. Видимо, он никогда особо в ругательствах силён не был, однако испытав ещё один кратковременный, но более сильный приступ чистой, незамутнённой боли, сдался.
— В кабинете, под ковром люк железный… Там через первый горизонт лаборатории идти надо… Ход безопасный, на северную дорогу почти выходит. Чё теперь делать будешь? Мои так итак тебя разыщут, спрятаться не выйдет, служивый.
— А я всё-таки попробую, вдруг а угадаю со схроном. Да и ты со мной вместе пойдёшь, приятеля вон твоего тоже захватим. Ладно, оденься тепло, харчей в дорогу не бери, пойдём быстро, на обеды останавливаться не будем. Советую без фортелей — накажу.
Ещё когда всё это планировалось, я заинтересовался историей того места, где сейчас квартировал боров сотоварищи. Примерно с год назад, была тут крупная заваруха, когда некий сталкер в одиночку пробрался на ещё плохо тогда обжитую бандитами территорию. По странному стечению обстоятельств, тот смельчак нарвался на самого Борова и чуть местного «корлеоне» не пристрелил. Вернее, Боров сам пустил слух о своей кончине, чтобы провернуть под шумок пару дел. Дальнейшие события все излагают по-разному, сходясь только в одном: лабораторию вскрыли и тому, что в ней обосновалось после эвакуации научного персонала, поскольку учёные свалили ещё раньше, проникновение неизвестного гостя совсем не понравилось. Потом пришли вояки, был большой бой и на некоторое время база пришла в запустение, пока Боров не собрал новую команду и не отбил местечко обратно у зверья, да пары мелких банд, что претендовали на автобазу. Логично было предположить, что положенец учтёт прошлые ошибки и на этот раз, не станет экономить на охране и строителях. Так, в общем-то и получилось: устроившись основательно, Боров и его люди почти вросли в местную землю. Поэтому логично предположить, что как умный человек, битый жизнью и имеющий за плечами в общей сложности двадцать лет лагерей, Семенчук не станет загонять себя в угол, прячась в подземной коробке с одним выходом. Говоря про потайной ход, я блефовал лишь в той части, что точно не знал, где этот ход. Само собой запасным планом было прорваться за периметр, пользуясь паникой, но так бы пришлось долго и муторно петлять, путая след. Вот я и сделал упор на более безопасный план отхода.
Вышли мы уже втроём, поскольку на Лома у меня образовались некие планы, на случай если Боров окажется слишком упрям. Связав обоих нейлоновым шнуром, я заставил каждого из них снять разноимённые ботинки и положил в каждый по кусочку гравия. Путь под землёй предстоял хоть и длинный, но надо было исключить любую возможность нештатных действий со стороны моих подопечных — когда в подошву ноги впивается острый предмет, особо не побежишь.
Лаз представлял собой стакан колодца уходящий под землю метра на четыре, куда надо было спускаться по витой, железой лестнице. Боров походя щёлкнул большим поворотным выключателем, когда мы все достигли дна колодца и вспыхнул неяркий, жёлтый свет, который давали пыльные лампы промышленного освещения, забранные в толстостенные решётчатые плафоны. Построившись в шеренгу, мы двинулись вперёд: Боров впереди, за ним Лом и замыкающим, с верёвкой, притороченной к поясу, собственно я. Понукать моих пленников особо не пришлось, хоть коридор и был прямым, почти без резких поворотов, но что-то зловещее и тревожное витало в воздухе. По мере того как мы продвигались вперёд, я отмечал ориентиры на всякий случай. Постепенно, мне стал понятен нервный настрой Борова и его подручного: коридор был искусственным. Сложенный из пенобетонных блоков, тоннель создали уже внутри каких-то других коммуникационных тоннелей, видимо, чтобы то, что было в лаборатории, уже с гарантией не смогло бы проникнуть внутрь. Сколько людей урки положили при постройке, даже не хотелось думать: помимо тягот подневольного труда, тут ещё как минимум существовали и другие опасности. Однако поле трёх часов пути, проделанных быстрым шагом, мы без приключений выбрались на свежий воздух. Я глянул на часы — было шесть тридцать семь утра среды. До точки рандеву было идти примерно часов сорок пять относительно быстрым шагом. Я сверился с картой и задал направление на северо-запад, так мы обогнём осиротевшее разбойничье гнездо и под прикрытием довольно густой лесополосы, тянущейся с юго-востока, на север Зоны. Места это были небезопасные, но точка встречи была именно там. О пути следовало навестить схрон с оружием, где я оставил автомат и боеприпасы. Место будет засвечено, но я уверен, что ни Боров, ни его подручный не будут настолько наивны, чтобы предположить, будто бы я ещё раз воспользуюсь этим местом для хранения чего-либо.
В одного мне переговоры с братвой не потянуть, а теперь есть реальный шанс свести всё не только к обмену, но и получить некое влияние на группировку Борова. Есть нечто такое, что любой амбициозный и достаточно беспринципный человек ценить часто гораздо выше собственной жизни и репутации, это нечто — власть над другими людьми, возможность распоряжаться чужими жизнями, карать и миловать. Именно это я и хотел предложить Лому в обмен на мир. Кроме того, тогда появлялся реальный рычаг давления не этого хитрого и, без всякого сомнения, опасного бандюка. Но это подождёт, до того времени, пока мы выйдем на место ночёвки, часов через шесть. Там, с глазу на глаз, можно будет и поговорить с начальником охраны Борова. Думаю, что моё предложение будет ему по душе.
К захоронке мы вышли уже спустя сорок минут. Стреножив обоих пленников, так, чтобы они не смогли быстро убежать или развязаться, приторочив обоих спиной друг к другу у разных деревьев, чтобы, если вдруг захотят пообщаться, я тоже смог услышать. На землю пал туман, в его густом, похожем на овсяный кисель мареве любое слово или звук очень отчётливо будут слышны. А я быстро навестил тайник и подготовил всё к взрыву. Место засвечено, сюда больше возвращаться нельзя. За то время, пока я довооружался. Оба пленника не произнесли ни звука, только Боров жалобно стонал, видимо я чуть сильнее, чем положено приложил его по лбу. Снова связав обоих пленников попарно, я жестом указал направление и мы быстрым шагом двинулись к месту встречи. Я сообщил Норду, чтобы двигался сразу к деревне, в чём-в чём, а в плане подготовки такого мероприятия как затевавшийся обмен, я доверял Юрису полностью.
Местность кишела всякой живностью, пару раз пришлось отгонять привязчивую стайку слепых собак, чуявших страх обоих пленников и не ощущавших у них наличия оружия. Но после того, как я пристрелил вожака, собаки сначала отстали, а потом и вовсе скрылись из поля слышимости. Вернулись к трупу товарища, чтобы пожрать его и начать делёжку освободившейся вакансии. От бандитской базы с запада нас надёжно прикрывал невысокий горный хребет, тянущийся на северо-восток, километров на десять. Лесополоса напоминала обычный, дикий лес, но чувствовалось, что в своё время тут поработал человек: иссохшие, перекрученные деревья слишком правильно росли и были почти все одного возраста. Шли мы по узкой тропинке, петляющей среди чёрных, совершено не похожих на живые, деревьев. Лес в Зоне вообще не подчиняется никаким обычным природным законам, общее ощущение от него можно охарактеризовать, как застывший и ждущий чего-то. Затаившаяся внутри каждой последней травинки жизнь, казалось, только ожидала сигнала к пробуждению. Что мешало в этом странном месте смене времён года и каким образом небо почти всегда оставалось пасмурным, так никто и не выяснил. Как и многие другие вопросы, на эти тоже ни у кого не было ответов, окружающий мир либо принимаешь таким, какой он есть, либо ищешь себе другое место под солнцем, которое тебе больше подходит. Или на худой конец такое, где с некоторыми вывертами и капризами матери-природы можно смириться настолько, чтобы противно не было каждый день. Многие из тех, кого я тут встречал, постоянно говорили о некоем денежном минимуме, который им нужен, чтобы свалить отсюда и отправиться куда-то ещё, где, по их мнению, был рай земной и море водки с озёрами пива и плавающей в них воблой. Проходило какое-то время, сталкеры пропадали за «колючкой», подняв достаточное количество хабара и… снова возвращались обратно, максимум через пару недель. Многие со страшными, выпученными глазами плели байки о некой «магии Зоны», якобы метящей бродяг и заставлявшей их возвращаться. Но всё это были только отговорки. Мир обычных людей очень жесток к тем, кто живёт по законам войны. Инстинкты говорят тебе одно, а уголовный кодекс и подводные течения, скрывающие острые как бритва рифы подвохов обыденности — совершенно другое: будь как все, не выделяйся. Глотай обиды, помалкивай, а унижение будет чем-то вроде постоянного захребетного паразита, причиняющего нестерпимую душевную боль. Иначе, минимум, что тебе светит — это лет семь тюрьмы за вооружённый рабой или «пятнашка» за убийство с причинением «особо тяжких». Как ни парадоксально это звучит, но мне как человеку сумевшему выжить и там, и там, мир обычных людей кажется гораздо опасней и жёстче. В нём не важно, насколько быстро ты умеешь убивать или как хорошо маскируешься. У мирян всегда есть способы тебя отыскать и вычислить. Мне повезло в том плане, что помимо боевой подготовки нам давали навыки оперативной работы в глубоком тылу. Стать незаметным на гражданке стало моей главной боевой задачей и удалось успешно её выполнить: я ни разу не нарушил закон так, чтобы меня поймали, ни единым словом или поступком не вызвал неудовольствия начальства или коллег. Как максимум, меня считали слишком замкнутым и флегматичным, но за все годы мирной жизни я только один раз побывал в КПЗ, да и то этот случай, пошёл мне на пользу, так как его следствием стало знакомство с Ник-Ником, а потом я попал сюда. С детства я запомнил одну вещь: у каждого человека есть место в этом мире, нужно только прислушиваться к себе, искать в окружающем пространстве знаки и приметы, которые приведут тебя туда, где ты будешь дома.
