Евгений Прошкин - Палачи
Но это не было приступом.
Глава восемнадцатая
Это не было приступом. Во время приступов Олег всегда был один, а сейчас рядом с ним чертыхался и гремел чем-то Михаил.
— Где мы? — спросил Гарин.
— Ты что, не видишь? — зло прошипел Столяров.
— Нет.
— Значит, в темноте. Как думаешь, это уже та сторона или еще эта?
— В смысле?
— Пельмень говорил, что мы должны оказаться на той стороне, — напомнил Михаил. — Это уже она?
— Ну… наверное, — неуверенно предположил Олег.
— Тогда нам нужно куда-нибудь отползать, — сказал Столяров.
— Куда? — спросил Гарин.
— А я знаю? Давай попробуем вперед.
— Давай… Ой!
— Что там у тебя?
— У меня стена.
— И у меня стена. Погоди, я сейчас.
Луч фонарика уперся в стену, покрытую облупившейся синей краской. Затем осветил вытянутую комнату: метров пять в длину и два с чем-то в ширину. Окон не было, только дверь в противоположной стене. Посреди комнаты лежала на боку тумбочка с вывалившимся верхним ящиком. Видимо, это ею гремел Михаил. Больше в комнате не было ничего.
— Что будем делать? — спросил Столяров.
— Надо подождать Пельменя, — предложил Олег.
— Ну давай подождем.
Михаил сходил за тумбочкой, отволок ее в угол, приладил на место вывалившийся ящик и взгромоздился сверху. Гарин присел рядом на корточки и прислонился к стене.
— Не, ну он тоже, конечно, молодец, — сказал Столяров.
— Славка-то? — догадался Олег.
— Да. Хоть бы что объяснил толком! Что будет, куда отползать, сколько ждать…
— А ты бы поверил?
— В телепортацию-то? Ну, не сразу… — сказал Михаил. — Хотя вру. Черта лысого я бы ему поверил. Зона — это такое место… Я тут не удивляюсь ничему, но верить начинаю не раньше, чем собственными руками пощупаю.
— То есть в телепортацию ты уже поверил? — спросил Гарин.
— А то! Знать бы еще, куда нас перекинуло. И где Пельмень. Может, мы отползли недостаточно быстро? Может, у него там окно захлопнулось? Или снег перестал идти?
— Все может быть. Давай еще немножко подождем.
— Немножко — это сколько? — строго спросил Столяров.
— Ну, хотя бы минут пять.
— А потом что?
— Потом — не знаю.
Несколько минут прошло в полной тишине и темноте. Фонарик Михаил выключил, чтобы зря не жечь батарейки.
— А может, он просто не влез? — подал голос Столяров.
— Как это? — не понял Олег.
— Ну, Славка же здоровый бычара. Может, телепорт на такого не рассчитан.
— Вряд ли, — усомнился Гарин. — Раз Пельмень нас так уверенно к нему вел, значит, сам хоть раз уже пользовался телепортом. А скорее всего и не раз.
— В общем, это… Пошли, а? — сказал Михаил тоном изнывающего от безделья человека.
— Куда?
— Для начала — из этой комнаты. Там попробуем сориентироваться.
— А Славка?
— Славка не маленький. Что-нибудь сообразит.
— Надо ему хоть записку оставить, — сказал Олег.
— И что ты в ней напишешь? «Мы ушли»? — с иронией спросил подполковник. — Или нарисуешь здоровенный пельмень, застрявший в кринке со сметаной?
— Можно еще стрелками путь отмечать, — не сдавался Гарин.
— Это можно. Ну все, идем. Посвети на дверь, посмотрю, что с ней. Дверь сдалась без сопротивления, стоило Столярову повернуть ручку. За дверью было довольно светло. Михаил осторожно просунул наружу голову, затем выбрался целиком, осмотрелся и поманил за собой Гарина. Тот выключил фонарик и вышел из комнаты.
Они оказались в коридоре, длиннее которого Олег, пожалуй, не видел в жизни. Возможно, это был оптический эффект, возникающий из-за отражения ламп дневного света в узорчатых кафельных плитках пола и в лаковом покрытии стен, обшитых березой или сосной.
— Золотой коридор, — пробормотал Столяров.
— Ты узнаешь это место? — оживился Гарин. Благодаря обшивке стен и яркому свету ламп действительно создавалось впечатление, что коридор наполнен золотистым свечением.
— Это трудно назвать местом, — сказал подполковник. — Сеть переходов соединяет четыре энергоблока станции, с первого по четвертый. Их суммарная длина больше километра. Я даже не могу сказать, в каком мы энергоблоке. Но мы точно на территории ЧАЭС. Пельмень не обманул. Он и вправду показал нам самую короткую дорогу сюда. Только сам почему-то не смог ею воспользоваться.
Через каждые несколько метров в стенах коридора виднелись абсолютно одинаковые двери. На них не было номеров, но рядом с некоторыми дверьми были прибиты голубые картонные таблички в рамках из оргстекла. Одна из таких табличек висела рядом с дверью, из которой только что вышли Михаил и Олег.
— Надо хоть запомнить, что тут написано, — сказал Столяров, подходя к табличке.
— Зачем? — спросил Гарин. — Ты надеешься вернуться этим путем? Думаешь, телепорт работает в обе стороны?
— Я думаю, что информация не бывает лишней.
Олег подошел поближе. На голубом картоне черным шрифтом было напечатано:
3-я ПОДЗОНА
ЭЦ
пом. Г-366
категория «В» кл П-ПА
ответственный
за п/пож состояние
ВИЭ (ГК и ВС) ЭЦ
т. 4-37-79
ПОМЕЩЕНИЕ №Г-366
Вход по списку
Отв. НСЭЦ
— «Эц», — пробормотал Михаил. — По-другому и не скажешь. Полный «эц».
— Ну что, все запомнил? — с иронией спросил Олег.
Столяров покачал головой.
— Только цифры. — Он достал нож и в семь с половиной росчерков нацарапал на двери неприличное слово. — Ну вот, другое дело! Информации столько же, а букв меньше. Думаю, это и Пельмень поймет.
— Кстати, он скинул тебе карты ЧАЭС, как собирался? — вспомнил Гарин.
— Перелил, а что толку? Не зная, где мы конкретно, я не могу сделать привязки к местности.
— Куда мы теперь? — спросил Олег.
— Давай попробуем в эту сторону. Здесь вроде коридор короче.
Они прошли метров двадцать до тамбурной зоны. Михаил пинком распахнул двустворчатую дверь. За ней обнаружилось продолжение коридора.
— Что-то вообще конца не видно, — прокомментировал Гарин. — Может, вернемся, пока недалеко ушли?
— Да сейчас без разницы, куда идти. Пока не найдем нормального ориентира, так и будем блуждать тут, как ежики в тумане.
— Тихо-то как, — обратил внимание Олег. — В Припяти постоянно какой-нибудь шум: то вороны, то собаки, то дождь. А здесь — тишина.
— Да уж, — согласился подполковник. — И коридор такой чистый, светлый. Как будто и не было ничего: ни первой аварии, ни второй. Чует мое сердце, не к добру это все.
— Как думаешь, мы под землей? — спросил Гарин.
— Без понятия.
Олег толкнул наугад первую попавшуюся дверь. Та оказалась заперта. Тогда он толкнул дверь напротив и увидел еще один коридор, только поуже и неосвещенный.
— Что ты там тыкаешься? — обернулся к нему Столяров.
— Да ничего, — смутился Гарин. — Просто…
— Не надо просто! Тут тысячи дверей. Каждую откроешь, закроешь — так и день пройдет. А у нас времени не вагон. Идем!
За очередной тамбурной зоной обнаружилось внутреннее помещение с тремя выходами. Над центральной дверью с потолка свисала прямоугольная светящаяся вывеска, на которой фиолетовыми трафаретными буквами было написано БЩУ-1. Перед вывеской Михаил остановился.
— Все, я сориентировался, — объявил он. — Мы в первом энергоблоке. За этой дверью — блочный щит управления. Если карта не врет, там должен быть второй выход. Вперед!
Он распахнул дверь. За ней было темно, но света, льющегося из коридора, хватило, чтобы оценить масштабы помещения. Одна его стена изгибалась полукругом и была сплошь покрыта циферблатами, экранами и неработающими электронными таблицами. Вдоль стены стояли пульты управления, похожие на футуристические рояли, предназначенные для роботов-пианистов.
Олег по привычке поискал выключатель слева от входа, но нашарил только ржавый огнетушитель и пластмассовую коробку с десятком кнопок. Он нажал пару кнопок, но ничего не произошло. Рядом громко щелкнул затвор.
— Что такое? — вполголоса спросил Гарин, машинально отступая в сторону от освещенного дверного проема.
— Запах, — кратко пояснил Столяров.
— Фу! — Теперь дошло и до Олега. — Здесь, похоже, кто-то сдох.
— Или, наоборот, хорошо пожил. Нам прямо.
Гарин снял с плеча автомат.
— Черт! — выругался Михаил.
— Что еще?
— Тут скользко! Весь пол в каком-то дерьме.
— Судя по запаху… — начал Гарин, но, угодив ногою в лужу, проехал полметра по мраморным плитам пола и приземлился на пятую точку, сильно отбив копчик. — Айоу-у-у!
— Ты ранен?
— Скорее унижен, — прошипел Олег. — Пойдем отсюда, а? Есть какой-нибудь обходной путь?
— Есть, — подтвердил Столяров. — Пойдем.
