Руслан Мельников - Полигон
Денис чувствовал себя странно. Робость и скованность отступили. Куда-то. В какую-то совсем уж непроглядную даль. А на освободившееся место приходило истинное, глубокое, глубинное понимание жизни. Необъяснимое словами, но хорошо ощущаемое. Шестым, седьмым, восьмым, десятым, двадцатым чувством.
И еще – эйфория от припозднившегося осознания, что жив, что сумел-таки выбраться, выкарабкаться из «Мертвого рая», вопреки всем этим милкам, оргам, федералам и ходячим жмурам. Жить теперь хотелось как никогда. Зверски хотелось! Хватать, заглатывать, пить и лакать жизнь, давиться ею. Смеяться здоровым счастливым смехом, каким Денис не смеялся уже, наверное, с раннего детства. Свободно смеяться хотелось.
А Юла уже заливались вовсю. Смешно прыскала Ирина, поддавшись общему порыву. Вот оно, массовое помешательство! Хотя нет, Николай еще держался. Зачем-то. Почему-то. Не держался даже, а сникал, пряча невысказанную тоску за оскалом злющей ухмылки.
От этой полусумасшедшей ухмылки орга Денису вдруг расхотелось улыбаться.
– Не робей, Денька! – Николай яростно мотнул головой. – Чего скис? Если не сожрут людоеды, мы еще прогуляемся по твоему городу. По пепелищу. Тогда и погорюем. А сейчас там жарко. А здесь – холодно. И идти сейчас нам некуда. Так давай займемся делом. Покажи своей Ночке то, на что не способен ни один посол и мэр. Пора штамповать новых жителей Ростовска. Будем мы с тобой, следила хренов, прародителями новой цивилизации! На-чи-най!
– Что? Прямо здесь? Сейчас?
А где же, собственно, еще? И почему, собственно, нет?
– Да, именно здесь! Именно сейчас! Оживим-ка малость этот долбаный «Мертвый рай». Делай как я!
Орг взасос поцеловал Юльку. Под визг и восторженные вопли девушки оба рухнули за кромку оврага.
И-эх! Действительно, гори оно…
Денис склонился над улыбающейся Ночкой. Сейчас грязь на ее щеках не остановит его. Да пошла она, эта грязь. Целовать-то он будет в губы. А все остальное… Денис чувствовал, что все остальное не важно. Перепачканные озябшие руки уже настырно лезли под одежду. Руки ощущали тепло разгоряченного тела.
Ирина вся аж выгнулась ему навстречу. Потом напряглась. Затряслась. Мелкая-мелкая дрожь – по всему телу. Словно Ночка сопротивлялась чему-то. Чему? Зачем? Томно прикрытые глаза девушки вдруг распахнулись. Широко-широко. И начали… Закатываться начали!
Что…
Громкий крик, переходящий в пронзительный визг.
…с ней…
Скорее, крик боли, чем удовольствия. И вряд ли это бурный оргазм от единственного поцелуя.
…происходит?
Нет, оргазма не было. Был толчок, сваливший Дениса на землю. И Ирина с автоматом орга в руках. Теперь глаза ее смотрели прямо. На Дениса. И не выражали ни радости, ни любви, ни облегчения, ни страха. Они вообще ничего не выражали. И мало чем отличались от черноты стволов «Вурдалака». Которые тоже смотрели прямо. На Дениса. И тоже ничего не выражали.
Ночка знала, как держать оружие. Элитных секретарш и правда многому учили.
«Автомат, лишенный „идеала", – вещь непредсказуемая, – подумал Денис. – Ирина Нестерова, секретарь-референт первого класса, рабочий материал третьего уровня – тоже».
Он успел посмотреть вверх. Густые черные клочья снова заволакивали небо. Со стороны города, со стороны уничтоженного полигона «Р-1» опять пахнуло гарью. Значит, ветер, отгонявший дым, стих. Или изменил направление.
Потом Ночка нажала на курок. И раздался…
* * *«К-щик!»
Царапнувший по душе, по сердцу звук показался ему громче любого выстрела. Но выстрела не было.
Щелчок холостого спуска.
Секундное замешательство…
Денис чуть приподнялся. Еще один безрезультатный щелчок – нет, это уже не случайная осечка. Это – пустой магазин.
И снова – «Кщик»! «Кщик!» «Кщик!»
Потом Ирина попыталась пальнуть из надствольника. Хотя бить гранатой с такого расстояния – практически в упор – верная смерть и для стрелка тоже. Но попыталась. Дважды попыталась. Трижды…
«Вурдалак» отозвался недовольно-глухим пыхтением разряженного гранатомета.
Орг подоспел, когда Ирина размахивалась прикладом. Бывший гвардеец и группировщик перехватил оружие, повалил девушку. А вот удержать ее оказалось непросто. Даже вдвоем.
Если бы не помощь Юлы…
Пены изо рта хватило, чтобы перепачкать всех.
Ночка билась в судорогах, Ночка выла смертельно раненной волчицей. Ужасное зрелище! Денис и не предполагал, насколько сильно может меняться внешность человека, впавшего в исступление. Но бессильная ярость утомляет, как ничто другое.
И все же минут пять это длилось. Триста бесконечно-долгих секунд помешательства. Расчетное время действия поведенческой рефлекс-программы…
Ночка затихла.
Отпустить девушку они рискнули не сразу. Денис, Юла и Николай, навалившись сверху, вдавливали ее в землю, словно стремясь закопать снова, похоронить заживо.
– Я в порядке… Теперь… Пока… – тяжело прохрипела Ирина.
Денис убрал руки первым. Сначала – очень осторожно – левую, потом – смелее – правую. Да, держать Ночку больше не имело смысла. Вконец обессилевшая после борьбы с тремя противниками и с самой собой, она просто лежала, глядя в черное задымленное небо. И беззвучно, бесслезно плакала.
– Что это было?
Риторический в общем-то вопрос. Не требующий ответа. Но Денису ответили. Юла ответила:
– Реакция на сексуальное возбуждение. Тот самый импульс, что запускает заложенный Кожиным в нервную систему Ирины поведенческий алгоритм на уничтожение окружающих. Ты, Денис, оказался внешним раздражителем. Чип-маяк, предохраняющий от самопроизвольного запуска рефлекс-программы, уничтожен, и твои ласки спровоцировали выброс…
– Что ты мелешь?
– Я вспомнила, что такое окситоцин, День. Естественный психостимуллятор-амфетамин. Вещество, выделяемое головным мозгом в момент физической близости. Его еще называют «веществом объятий»…
Юлька шпарила как по учебнику. Видать, зазубрила в свое время, да позабыла за ненадобностью. До тех пор, пока жуткая метаморфоза, произошедшая с Ириной, не всколыхнула память бывшей абитуриентки медуниверситета.
С несвойственной ему деликатностью кашлянул над ухом Николай. Оборвал лекцию:
– Славная вы пара, День и Ночка, только вот не самая счастливая.
Денис растерянно поднял глаза на орга:
– О чем ты?
– О том, что целоваться и обниматься с Ириной для тебя, парень, смертельно опасно. Я уж не говорю об остальном. Но по крайней мере теперь хотя бы известно, откуда исходит угроза. А кто предупрежден – тот защищен. И вообще, считай, что тебе повезло. Если бы в «Вурдалаке» оставался хотя бы один патрон, хотя бы одна граната…
Денис медленно приходил в себя. За такое «утешение» он готов был броситься на орга. И бросился, наверное, если бы не слышал искреннего сочувствия и понимания в словах Николая.
– Когда? – тихо спросил он.
– Что когда? – не понял Николай.
– Когда у тебя закончились патроны?
– Ах, это… Еще в бункере, на Старом кладбище. И патроны, и гранаты. Я все истратил, чтобы… В общем, на «похороны» Вячеслава.
– И ты молчал все это время?
– Ну да. Не хотел вас пугать.
– Чем?
– Тем, что мы безоружны.
Не хотел пугать, да? А вот это уже вранье! Наглое и неприкрытое. Хотел ведь, еще как хотел! Специально вертел автоматом перед носом. Угрожал и тащил за собой, как баранов. Но зачем?
– Зачем мы тебе нужны? Зачем ты нас спасал? Какова плата за твою доброту, орг? – Денис смотрел в глаза Николаю пристально, неотрывно. Чтобы сразу разглядеть ложь.
Но не увидел ее.
– Я не был уверен, что кто-нибудь выживет после бомбардировки, – группировщик не отвел взгляда. – И сейчас тоже… Не уверен, что кто-то выжил. А свихнуться от одиночества на городском пепелище, вокруг которого бродят дикари-людоеды, – не самая приятная перспектива.
Денис оглянулся на дымящиеся руины. Да уж, не самая…
– Мне жаль, – почему-то добавил орг.
Денис вздохнул. Ладно, проехали. Каким бы ты крутым паханом ни был раньше, сейчас все мы на равных. И тебе, Колян, придется это принять, если ты действительно не хочешь остаться один.
Денис посмотрел на Ночку. Вспомнились ее пустые глаза. И руки, уверенно держащие оружие. И как оглушительно щелкал курок. И как втроем они вдавливали брызжущую пеной Ирину в грязь.
Да уж… Отныне и впредь он и она будут всячески избегать близости друг с другом. Жизнь, показавшаяся на краткий миг такой свежей, такой новой, такой восхитительно-прекрасной, снова пахла гарью и тленом.
Денис поднял автомат с земли. И, размахнувшись, забросил «Вурдалака» в овраг. Подальше.
Хороший получился бросок. Возможно, от избытка чувств, а может быть, в бывшем операторе наружки просто пропадал прирожденный метатель ненужных вещей.
– От него теперь все равно мало толку, – тихо сказал Денис.
Ночка всхлипывала.
