Лев Пучков - Эра Отмены
– Действительно, как? Просто в голове не укладывается…
– Да нормально жили. Человек легко адаптируется к любым условиям существования. Причём к жизненно важным вещам привыкает значительно быстрее, чем к надуманным ценностям, поскольку тут присутствует мощная мотивация в формате «привыкай, а то сдохнешь».
– То есть к арбалетам и мечам привыкнут быстрее, чем к планшетам и айфонам?
– В разы быстрее. К имбецилофонам привыкали лет пять?
– Ну да, где-то так.
– А к лукам и арбалетам привыкнут за полгода. Мотивация простая: не привыкнешь – умрёшь.
– Но всё равно, жалко всё это…
– Да понятно. Всегда жалко расставаться с удобной и полезной вещью. Но я тебе так скажу: помяни моё слово, но годика этак через три после Отмены обо всей этой мишуре будут вспоминать как о смешных и бесполезных архаизмах. И удобный нож из хорошей стали будет ценнее, чем десять компов последнего поколения.
– Спасибо, учту. Надо где-нибудь в надёжном месте спрятать кучу ножей. Пригодятся.
– Шутки шутками, а мысль верная. Если не забуду, сам так сделаю. Всё, готово. Забирайте ваше «садо…»…
– Гхм-кхм…
– Ваше оборудование. И удачи вам в пути…
* * *Через час с небольшим экспедиция в составе трёх групп прибыла на аэродром Чкаловский и стала ожидать приглашения на посадку.
Группы были вот какие:
1) «Лечебная»: Лиза, Виолетта, Алёнка;
2) Силовое сопровождение: Герман и к нему в комплекте восемь «археологов» (это по официальной «легенде»), примерно таких же головорезов, как он сам;
3) Карл и с ним четверо разведчиков.
Группа Германа притащила с собой столько экипировки, что при взвешивании она наверняка превысила бы совокупный живой вес самой команды. Разведчики в багажном аспекте были значительно скромнее, а у «первой тройки» вообще на всех была одна дорожная сумка.
На аэродроме было людно, суетно и бестолково, что несколько удивляло: по логике, от военных можно было ожидать большего порядка.
Судя по численности, целый полк разом освобождал основную полосу, разгребая тягачами обломки разбившегося транспортника. Рядом дежурила длинная шеренга пожарных машин.
Ещё пара батальонов бегала с носилками и ящиками, спешно грузили несколько бортов МЧС. Прямо через поле каталась целая банда разнокалиберных грузовиков и наливных цистерн, никто это дело не регулировал, и за те двадцать минут, что ожидали посадки, совсем рядом произошли две аварии. Причём во второй аварии задавили насмерть какого-то большого начальника, проехавшего на аэродром в служебной машине, а его охрана походя расстреляла пьяного водителя «КамАЗа», виновного в происшествии.
Несмотря на то, что горящий самолёт потушили, аэродром плавал в густом кислом дыму, все вокруг хрипло орали и безудержно матерились, постоянно кто-то кого-то искал, начальники раздавали тумаки и зуботычины, подчинённые огрызались, а порой и отвечали физикой на физику, сразу в нескольких местах жестоко дрались…
В общем, от аэродрома вовсю несло чрезвычайщиной и первыми признаками грядущего военного бардака – тяжкого, абсолютно неуправляемого, чреватого дезертирством, мародёрством и насилием.
Пока ждали, Лиза достала планшет и полистала последние новости. До этого всё как-то не было времени, день выдался насыщенный и донельзя загруженный.
Если оценивать по контекстуальной направленности, новости были в общей массе катастрофичными.
Три первые Паузы, вроде бы не очень продолжительные и с основательным разбросом по времени, нанесли стране ущерб, сопоставимый, пожалуй, со всеми совокупно взятыми происшествиями трёх последних лет.
Люди умирали в больницах при отключении энергии, на операционных столах и у бесполезных аппаратов жизнеобеспечения. Погасшие светофоры повсеместно вызывали массовые аварии с большим количеством жертв. В разом вставшем метро пассажиры в кромешной тьме добирались до станций своим ходом и гибли в давке и от удушья – на множестве перегонов возникло концентрированное задымление, а вентиляционные системы не функционировали. Водители забивали друг друга битами, туристическими топориками и прочим хозяйственным инвентарём в гигантских пробках, сатанея от безысходности при виде неимоверного скопления транспорта, который вряд ли разъедется в ближайшие пару дней.
Было ещё множество сюжетов о различных локальных катастрофах, происшествиях и о леденящих душу случаях массовой гибели людей, но всё затмевали несущиеся отовсюду сообщения о пожарах.
Непонятно пока, каким именно образом, но Паузы заметно повлияли на статистику возгораний.
Москва, например, город по большей части кирпичный и бетонный, горела в эти сутки так плотно и активно, словно бы сплошь состояла из дощатых домишек с соломенными крышами.
Взлетали с запасной полосы: основную так и не расчистили.
Пока набирали высоту, Лиза с Алёнкой, сидевшие у борта, смотрели в иллюминатор на ближайший пригород.
В самом деле, пожаров было аномально много. Над городом стояли густые клубы дыма, повсюду виднелись сполохи мигалок разнообразных спецмашин, а все шоссе, несмотря на то, что час пик давно миновал, были сплошь забиты транспортом.
«И это только после трёх Пауз, – подумала Лиза. – А что же тут будет твориться, когда грянет Отмена?»
Потом борт поднялся над грозовым фронтом, землю больше не стало видно, и как-то сразу всё успокоилось.
Алёнка с Виолеттой стали смотреть кино на планшете, а Лиза устроилась немного подремать, прозорливо полагая, что этой ночью поспать не удастся.
Когда уже засыпала, мелькнула грустная мысль: «Последние деньки, когда можно полетать на самолёте… Очень скоро эти красивые «птички» станут бесполезными реликтами уходящей эпохи…»
* * *В Волгограде пожаров было в разы меньше, чем в столице, а пробок не было вообще. Мигалок, однако, хватало, а кое-где за городом были заметны возгорания большой площади.
Хотя, может быть, у них там просто ковыль горел, тут же рядом степи, полно сухой травы.
Пока садились, Лиза оценила обстановку под крылом и пришла к неожиданному выводу: чем меньше город, тем проще его жителям пережить катаклизм любого характера.
«А ведь, пожалуй, жителям мегаполисов будет куда как труднее, чем людям, живущим в небольших городах и посёлках. Многим придётся бросать свои квартиры и выбираться куда-то за город. Хотя бы по той причине, что в Москве, например, при массовых пожарах невозможно будет жить из-за критического задымления. Это ведь какой-то кошмар будет: всё вокруг горит, и ни одна пожарная машина не работает, ни один гидрант! В фильмах про апокалипсис обычно показывают пустые мёртвые города с множеством целых домов, но судя по тому, что творится сейчас в Москве, скорее всего, большие города будут выгорать дотла целыми кварталами…»
Основную полосу, как и в Москве, расчищали от самолётных обломков, поэтому садились на запасную.
Народу на местном аэродроме было во много раз меньше, а порядка намного больше. Хотя здесь имелось некоторое количество военных и так же, как на Чкаловском, грузили сразу два борта МЧС, но все спокойно занимались своими делами, никто не бегал, не орал без толку и не нагнетал обстановку.
Не в укор будь сказано нашим военным, но складывалось такое впечатление, что чем их меньше, тем больше порядка.
Борт для команды Карла был уже готов, осталось только переждать Паузу, и можно лететь дальше.
Карл решил, что в преддверии Паузы всей толпой находиться на поле неразумно – вдруг что-нибудь свалится сверху, поэтому оставили часового и ушли в здание аэровокзала.
Несмотря на кондиционеры, там стоял тяжёлый и резкий запах гари. Персонал гулял в марлевых повязках, у всех через плечо висели противогазы, и это наводило на разные тревожные мысли.
Регулярные рейсы были отменены, как и по всей стране, летали только «те, кому можно»: военные, МЧС, большие начальники по неотложным делам и «ВИПЫ», которым вообще никакие законы не писаны.
Вот один из таких «ВИПОВ» и грохнулся минут через пять после наступления Паузы. Только Лиза подумала, что у них тут порядка больше, чем в Москве, и как будто сглазила!
Лиза много чего повидала за свою недолгую, но насыщенную событиями жизнь, однако авиакатастрофу воочию наблюдала впервые.
На фоне огромной мертвенно-бледной луны, перевитой косматыми облаками, возникла чёрная точка и стала стремительно увеличиваться в размерах, приближаясь к аэродрому и обретая очертания крылатой машины. Легкомоторный самолёт, лишённый навигации и вообще всех приборов разом, вроде бы дотянул до подсвеченной горящими бочками полосы на ручном управлении, но… Пилот не рассчитал высоту, и самолёт жёстко плюхнулся на брюхо – только шасси брызнули в обе стороны, и, напоровшись на бульдозер, который не успели убрать до наступления Паузы, с жутким треском и грохотом раскололся надвое.
Обе половины в момент разделения вспыхнули нестерпимо ярким пламенем.
