Вячеслав Шалыгин - Выживают бессмертные
– Ну да, стрельба в Ставке – это по-нашему. Это крутая провокация. Но почему тогда Князю никто не помешал? Ты видел, как он гвоздил? Половину прилавков разнес в щепки. А вокруг каратели были. При желании они запросто могли Князя заткнуть. Но кочевники даже ухом не повели!
– А может, Хан тоже с заказчиками связан? Вот и приказал не трогать Князя.
– Так крепко связан, что разрешил Князю подставить северных кочевников? – спросил Кравченко с сомнением. – Верится с трудом. Одно дело, по военным пострелять, другое – кочевников подставить. Ладно, что было дальше?
Помощник в красках описал разразившийся на базарной площади скандал с участием Голована, последовавшее кулачное наказание зачинщика бунта и неразбериху, которая возникла, когда выяснилось, что пленники сбежали.
– Что там началось! – Пахом хмыкнул. – Чубай рвал и метал, приказал всем искать беглецов. А кого найдешь, когда кругом бухая толпа? Кочевники вроде бы засуетились, да только хуже сделали. Вообще все смешалось. Короче, никого не нашли.
Выслушав адъютанта, Кравченко задумчиво кивнул. Пахом подтвердил абсолютно все догадки Кравченко. Можно сказать, Пахом «озвучил» увиденное боссом немое кино. Ведь со своего заречного наблюдательного пункта Степан видел через «морскую» оптику все, что творилось на рынке, и даже чуть больше. Степан умудрился засечь главную цель – Бондарева. За ним охотилась группа Князева, но, если на круг, майор Бондарев был приоритетной мишенью для всего наемного отряда, поэтому Степан и заострил на нем внимание. Кравченко наткнулся на майора почти случайно, в тот момент, когда Бондарев под шумок вскрывал клетку, в которой сидел майор Савенко.
«Вот ведь фокус, – мелькнула тогда у Кравченко мысль. – Кочевников вокруг, как грязи, а не заметили лазутчика. А я с трех километров его увидел. Правильно говорят: лучшее видится с расстоянья».
Освободив Савенко и еще какого-то пленника, судя по виду – важного бродягу, Бондарев нырнул в толпу и растворился, но вектор его движения Кравченко засек. Толпа потащила майора в сторону южной окраины поселка. А оттуда выход был один: в сторону Химзавода. Туда же двинулись, настрелявшись по кружкам и прилавкам, Князев и Тунгус с помощниками.
Но все-таки Степана больше интересовал другой клиент:
– Куда Савенко делся?
– Он вдоль малой речки ушел к Днепру. И егеря за ним двинули. Сначала вроде бы в сторону Леса намылились, но потом с востока Ставку обогнули и ходу прямиком к городу. И этот… пассажир, которого Бондарев заодно освободил, туда же потопал.
– Когда ты все успел заметить?
– Так ведь Савенко и пассажир сразу направление взяли. А про егерей я случайно узнал. Позже, когда Чубай блажить перестал и все вроде бы успокоилось. Какие-то потрепанные старатели с Химзавода вернулись, сообщили, что трех «пушистых» на юге засекли. Тролля, бабу и седого со шрамом. Приметы вроде бы подходящие.
– Это да, – Кравченко кивнул. – Стало быть, все подтягиваются к Химзаводу и окрестностям. Это хорошо. Выгодно. Значит, и нам пора в путь.
– Куда?
– Туда же. Помнишь, я шпионку снаряжал на рынок? Там она теперь, на Химзаводе. И Артемка с ней. Очень интересное у них там выходит кино. Похоже, как раз они с Доцентом тех старателей потрепали. И кто-то им в этом крепко помог.
– И чего?
– Пахом, отпусти ручник. Думаешь, зачем Бондарев и Савенко к Химзаводу двинули?
– За Артемом, что ли? – Пахом покачал головой: – Не уверен.
– Почему?
– Да много почему. Для начала глянь еще раз на рынок через свой телескоп.
– Зачем?
– Ты глянь, трудно, что ли?
Кравченко пожал плечами и нехотя поднял бинокль. На базарной площади снова наметилось оживление. Но теперь оно было более-менее упорядоченным. Главным на сцене опять был Чубай, который энергично раздавал указания бригадирам и командирам небольших отрядов. Медленно, но верно на площади формировалось подобие большого строя, обращенного фронтом к помосту.
На самом помосте, за спиной у Чубая, кочевники в черных касках спешно сооружали что-то вроде рамы для навеса над креслом, в котором во время сорванного праздника восседал Чубай. Теперь это место явно предназначалось Хану.
То есть лидер кочевников не стал менять планы. Шоу, как говорится, должно было состояться при любой погоде. Ведь Хан собирался выйти на трибуну под навесом, скорее всего, чтобы сообщить, что Орда Черного Рынка выдвигается в боевой поход. Вероятно, прямо завтра утром.
– Все по плану, – опустив бинокль, сделал вывод Кравченко. – И что? Где подвох?
– Вон там, – Пахом указал на восток. – Туда теперь глянь.
Кравченко перевел взгляд на линию Леса у горизонта. Даже без бинокля было заметно, что Лес кажется темнее, чем прежде, на его фоне разливается синеватое свечение и образуются сети из мелких молний. Это были типичные признаки штормового предупреждения. Лесу что-то не нравилось, и он начинал волноваться.
– Думаешь, поэтому Хан так резко засобирался в поход? – Кравченко задумчиво взглянул на Пахома.
– Так точно! И не с утра собрался, а в ночь. И егеря поэтому к Лесу не пошли. И бродяга беглый прямиком к Запорожью двинул. И Бондареву с Савенко не Артем нужен и не секреты Химзавода. Они к мосту рванули, чтобы убраться подальше в степь. Единственный мост поблизости знаешь какой? Плотина Днепрогэс. Вот к ней все и погнали… от греха подальше.
– Возможно, – Степан кивнул. – А почему Лес-то заволновался?
– Это слухи, конечно, – замялся Пахом, – но очень уж серьезные люди их принесли. И в Ставке вроде как ничего не отрицают…
Пахом не закончил. Ему помешал Тунгус, который неожиданно вышел на связь. Наемники использовали радиосвязь только в исключительных случаях, поэтому Кравченко и его адъютант мгновенно прервали беседу и сосредоточились на переговорах в эфире.
– Слушаю тебя, – Степан поморщился: в эфире трещали помехи.
– Мы в городе, – пробилась сквозь помехи первая внятная фраза. – Все клиенты здесь. Как у вас?
– Наш клиент идет в вашу сторону.
– Хорошо. Встретимся… на правом берегу… выдвигайтесь. Скоро Шторм, учтите.
– Понял тебя, учтем.
Треск помех сделался подавляющим звуком в эфире, и Кравченко выключил передатчик.
– Я ведь говорил, – Пахом многозначительно уставился на босса. – Все к плотине идут, кому жизнь дорога. Ну, или на северо-запад, с Ханом.
– Шторм… – Кравченко почесал макушку. – Все верно, кулдык радиосвязи – первый признак штормового предупреждения. Но с чего вдруг? Ты, кстати, хотел пояснить. Что там за слухи?
– Урочище Звенигородка горит.
– Что? – У Кравченко невольно округлились глаза. – Как это горит? Лес не может гореть!
– С чего это дерево и не может гореть? – Пахом хмыкнул.
– Он сразу тушит все сам! Корнями головешки хватает и под землю затягивает. Или пыльцой засыпает не хуже, чем из порошкового огнетушителя.
– То большой Лес, а то урочище, зеленый остров посреди степи.
– Да какая разница?!
– Короче, босс, за что купил, за то и продаю! Кто-то подпалил Лесной остров вблизи Звенигородки. Отсюда и общее Лесное волнение. И Хан под этой маркой поход объявил. Типа, кочевникам надо срочно окунуться в гущу событий да порядок навести, пока бродяги все Лесные острова не пожгли.
– Хан решил все на бродяг свалить?
– Похоже на то.
– Опять же верится с трудом. Скорее, это сами кочевники придумали. Или наши заказчики, если Хан все-таки с ними связан. Да и если не связан, наши могли заслать группу под видом кочевых диверсантов. Но… раз пока нет другого объяснения…
– Вот именно, босс. Чего тут думать? У нас свои заботы имеются.
– Все теперь получается крепко и причудливо связано, Пахом. Настолько причудливо связано, что даже я не все теперь понимаю. Но в целом ты прав, Пахом. Поднимай бойцов, залежались. Уходим к Днепрогэсу. Для нас «гуща событий» намечается именно там. Шевелись!
* * *Северная часть города могла бы носить гордое звание Сверхкрупного промышленного сектора, но бесконечные заводские, фабричные и складские территории разбавлял довольно большой жилой район. Ситуация типичная для старых городов, строившихся не по единому плану, а согласно требованиям времени. Сегодня казалось, что завод находится на окраине, а заселенные в ближайшие новостройки работники проживают на живописной границе с пригородом, но уже завтра чуть дальше в поле вырастали корпуса нового завода, поблизости от которого строились новые дома для рабочих. Так город и рос, постепенно превращаясь в лабиринт.
Галка ориентировалась в городском лабиринте на троечку, поэтому просто придерживалась направления на жилые кварталы вблизи реки, в начале улицы Портовой. В результате парочка трижды забредала в тупик. Но это ребят не смутило. Каждый раз они выбирались и топали дальше «чисто по вектору», как многозначительно заявил Артем. Вернее, не топали, а брели. Путь от окрестностей Химзавода был настолько неблизкий, что парочка в полной мере ощутила, насколько в Запорожье когда-то было сильным индустриальное стремление построить город-лабиринт, и желательно бескрайний.
