Олег Бондарев - Кремль 2222. Строгино
– Ха! – фыркнул бородач. – Я тоже так думал! Но все это ложь, паренек. Воспоминания никогда не отпустят до конца. Просто… бить, возможно, будут не так сильно. И то – не факт…
Взгляд его на некоторое время стал стеклянным, точно у покойника. Потом он мотнул головой и предложил:
– Давай лучше сконцентрируемся на спасении твоего побратима, а про Кремль поговорим уже потом, а, паренек? Все равно я пока не готов сказать что-то… конкретное.
– Как скажешь, – ответил Игорь. – Дело, в конце концов, твое.
– Вот-вот…
Они закинули в отсек последний ящик из тех, что выбрал нейромант, и Громобой махнул рукой в сторону «Рекса».
– Давай, забирайся. Самое время накормить Щелкуна отборным мясом с Арены.
Разведчик не спорил. Более того, Игорь вдруг к собственному стыду понял, что последняя стычка и последовавший за ней ремонт несколько сбили его с толку.
«Что это? – спросил он себя. – Я уже смирился с мыслью, что Захара и груз не вернуть? Хороший же я друг!.. А ведь я даже Долг Жизни ему не вернул… и уже опускаю руки!»
Но ничего еще не кончилось. Вряд ли отряд мог уйти так уж далеко – в конце концов, кроме самого пленника, они ведь еще и груз на себе волокли. Ну а то, что «Рекс» раз в десять быстрей любого фенакодуса, знал даже самый зеленый юнак.
Они забрались к стальному ящеру на спину. Громобой разместился ближе к загривку, дружиннику же досталось место у хвоста.
– Держись покрепче, – сказал нейромант, оглянувшись на компаньона. – Я собираюсь гнать его во весь опор, так что будет трясти.
– Разберемся, – отозвался дружинник.
– Тогда в путь, – кивнул бородач.
Как ни готовился Игорь к стартовому рывку, все равно оказался застигнут врасплох. А все потому, что не слышал команды, ведь нейроманту обычные слова были не нужны – он, в отличие от всадников, разъезжающих на фенакодусах, отдавал команды мысленно.
И сейчас Громобой безжалостно гнал истерзанного «Рекса» по пустынным улицам московской Зоны, даже не разлепляя губ. Могучие стальные лапы динозавра оставляли на асфальте глубокие вмятины, и крысособаки, встреченные на пути, визжа, улепетывали прочь.
Цепко держась за выемки в боках спинного кожуха, Игорь размышлял о словах Громобоя. Дружинник плохо представлял себе, каково это – утратить родной дом. По крайней мере, он не знал ни одного человека, который добровольно покинул бы Кремль в поисках лучшей жизни. Хотя причин ее искать вроде бы было немало: тут тебе и постоянный риск смерти, и недостаток ресурсов – еды, чистой воды, оружия. В Кремле, по сути, не жили, а выживали, каждый день начинали с борьбы и ей же заканчивали. Редкие моменты отдыха считались чуть ли не дурной приметой – типа, сейчас прохлаждаешься, значит, скоро придется попотеть. У детей не было времени на раскачку – с младых ногтей их приучали к громадным физическим нагрузкам, особенно тех, кому на роду написано было стать дружинниками и стрельцами. Именно поэтому Игорю это казалось нормальным… но Громобой, уроженец других место, мог думать совершенно иначе. Тем более в его жизни случилась Бо, навсегда изменившая мировоззрение профессионального стаббера – начиная от религии и заканчивая вещами, о существовании которых дружинник мог лишь догадываться.
«А на меня только Захар так сильно повлиял и до сих пор влияет, – подумал разведчик. – Я всегда хотел, чтоб нас считали ровней, и ради этой цели работал над собой, как проклятый!»
Комплекс младшего брата давил на него с самого детства, а после смерти отца и вовсе достиг небывалых масштабов. Захар вынужденно стал для товарища не просто примером – он буквально заменил ему родителя и со временем научил всему, что знает сам. Но, даже изведав приемы старшего брата, Игорь стал лишь его копией, то есть вечным вторым номером. Он был лучше абсолютного большинства, но, поскольку фактически заимствовал весь арсенал у Захара, так и не смог его превзойти.
Однако теперь, после трагедии, случившейся с отрядом, все изменилось. Нет, Игорь не собирался смиряться с ролью второго – это было не в его принципах, противоречило его естеству. Однако теперь он наконец понял, что это стремление стать лучшим должно быть дополнительной мотивацией, а не самоцелью. Захар был чертовски хорош, однако в плену оказался именно он, а не Игорь, что значило буквально «все решает случай». И это понимание принесло дружиннику долгожданное облегчение, буквально сняло груз с души. Он больше не считал себя отстающим или ущербным. Он просто был другим. И в этом, определенно, имелся свой шарм.
А «Рекс», меж тем, продолжал мчаться по дневной Москве. Казалось, ничто не сможет остановить его спорую поступь… как вдруг, входя в очередной поворот, они обнаружили «Чинука», лежащего поперек дороги. Понять, что он тут делает, оказалось несложно: присмотревшись, Игорь увидел двух «сервов», которые возились с его правой ногой. Похоже, био каким-то образом повредил ее во время странствий по столице и случайно наступил на нечто взрывоопасное, оставшееся еще со времен Последней Войны. Иного объяснения, где робот мог так «травмироваться», дружиннику на ум не пришло.
Несколько секунд био смотрели друг на друга красными светящимися глазами, а потом «Чинук» совершил едва уловимое движение манипулятором, и огромный металлический диск вонзился «Рексу» в грудь – туда, где находилась все та же пресловутая пушка, которой ящер не пользовался, считай, две сотни лет. Видимо, анализатор в мозгу раненого био счел это орудие наиболее опасным. Другое дело, не совсем понятно было, с чего вообще один робот вдруг напал на другого?
Щелкун от атаки «Чинука» содрогнулся всем телом, но устоял и бросился влево, уходя с линии огня. Со стороны это походило на трусливое бегство, и дружинник поначалу так и решил. Следующий метательный диск едва не снес «Рексу» полголовы, однако обошлось – снаряд, угрожающе вращаясь, улетел прочь и обвалил стену здания, стоящего неподалеку. Тут же огрызнулся и Громобой – выхватив пистолет, он дважды нажал на спусковой крючок, и оба «серва», содрогаясь, рухнули на асфальт. Игорь едва сдержался, чтоб не ахнуть: подобной меткости за день не научишься, тут нужны, как минимум, врожденный дар и долгие изнурительные тренировки.
«Рекс» свернул за угол ближайшего здания, обогнул его и устремился вправо, споро перебирая лапами. Он стремительно приближался к раненому «Чинуку», который, судя по металлическому скрежету, отчаянно пытался развернуться лицом к врагу.
Однако Щелкун, даже израненный, проворности не утратил и потому в считаные секунды оказался позади «Чинука».
– Держись покрепче, – велел Громобой.
«Рекс» распахнул стальную пасть и впился в «затылок» поврежденного собрата. «Чинук» содрогнулся всем телом, попытался вырваться, но Щелкун держал крепко – до тех пор, пока предсмертные конвульсии не закончились.
– Готов, – тихо прошептал нейромант.
Ящер осторожно разжал стальные челюсти, позволив убитому био распластаться по земле грудой бесполезного металлолома. Мозг робота был мертв, окончательно и бесповоротно.
– А с чего он вообще напал на Щелкуна? – разглядывая покойного «Чинука», поинтересовался Игорь. – Они же оба – био!
– А с чего ты взял, что он на Щелкуна напал? – удивился Громобой.
– А на кого ж тогда?
– Да на нас с тобой. А Щелкун просто на пути у диска очутился.
– И он этого что, не видел?
– Да черт его знает. Есть у них там какие-то датчики мудреные, которые реагируют на тепло, выделяемое людьми и мутами. Может, у этого «Чинука» общее зрение не работало, только на такие датчики и ориентировался?
– Ну, может, – буркнул Игорь, не поняв и половины из сказанного нейромантом.
«Рекс» ухватился обоими передними манипуляторами за диск, торчащий из груди, и выдернул его наружу. Стальные пальцы разжались, и снаряд покойного «Чинука» со звоном упал на асфальт.
– Ладно, нечего время терять, – проворчал Громобой. – Айда за Захаром!
И Щелкун галопом устремился вперед, оставляя на потрескавшемся асфальте вереницу характерных следов.
* * *– А вот и они, кажется, – морщась, сказал нейромант.
По проспекту маршала Жукова действительно двигалась группа из дюжины всадников. Ехали на фенакодусах, неспешно и осторожно, как, в принципе, по Зоне и принято, поэтому-то только Щелкун их и нагнал. Оставив «Рекса» за высотным зданием, чтобы не попался путникам на глаза, компаньоны подобрались так близко, насколько смогли, и приступили к оценке.
– Захара видишь? – шепотом осведомился Громобой.
– Нет, – после недолгой паузы отозвался Игорь.
– И я чего-то не наблюдаю… Он со шрамом, верно?
– Через все лицо, – кивнув, уточнил дружинник. – Ни с кем не спутаешь.
Побратима действительно нигде не было видно. Возможно, его везли на одном из фенакодусов, перекинув через седло, точно мешок, оттого и не бросалось в глаза присутствие пленника. А вот то, что у некоторых всадников есть объемные седельные сумки, дружинник видел замечательно. Кажется, это были те самые, в которых кремлевские вчерашним днем перевозили груз. Кроме того, у большинства путников болтались за спиной автоматы или, на худой конец, мечи в заплечных ножнах.
