Джордж Мартин - Игра престолов. Битва королей

Поверх бумаг лежал большой потрепанный пергамент. Арья стала сворачивать его, и ей в глаза бросились краски: голубизна озер и рек, красные пятнышки, обозначающие замки и города, зеленые леса. Она развернула карту снова и увидела под ней надпись: «Области Трезубца». Карта показывала местность от Перешейка до Черноводной. Вот Харренхолл, у верхушки большого озера, – а Риверран где? Арья нашла и его. Не так уж далеко…

Закончив свою работу еще до середины дня, Арья отправилась в богорощу. Ее обязанности в качестве прислужницы лорда Болтона были легче, чем при Визе или даже при Кролике, хотя теперь от нее требовалось одеваться, как паж, и мыться чаще, чем ей бы хотелось. Охотники еще не скоро вернутся, и у нее будет время поработать иглой.

Она рубила березовые ветки, пока расщепленный конец ее деревяшки не позеленел.

– Сир Грегор, – приговаривала она при этом. – Дансен, Полливер, Рафф-Красавчик. – Она отпрыгнула, покачалась на пятках и принялась за сосновые шишки. – Щекотун, Пес, сир Илин, сир Меррин, королева Серсея. – Перед нею вырос дубовый ствол, и она ткнула в него острием, бормоча: – Джоффри, Джоффри, Джоффри. – Кружевная тень листвы падала на нее. Вся в поту, она остановилась. Она ободрала до крови правую пятку, поэтому стала под сердце-деревом на одной ноге, отсалютовала мечом и сказала старым богам Севера: – Валар моргулис. – Ей нравилось, как звучат эти слова.

Идя через двор к бане, она увидела, что над вышкой снижается ворон. Вот бы узнать, откуда он прилетел и какую весть принес. Может быть, это Робб пишет, что слухи о Бране и Риконе оказались ложными?

Арья прикусила губу в порыве надежды. Будь у нее крылья, она бы полетела в Винтерфелл и посмотрела сама. И если бы это оказалось правдой, она просто полетела бы дальше, мимо звезд и луны, и увидела бы все чудеса из сказок старой Нэн: драконов, морских чудищ и Браавосского Исполина – и не возвращалась бы назад, пока сама не захотела.

Охотники вернулись ближе к вечеру с девятью убитыми волками. Семеро взрослых серо-бурых зверей, сильных и свирепых, с обнаженными в смертном оскале желтыми зубами, – и двое волчат. Лорд Болтон приказал сшить себе из шкур одеяло.

– У волчат-то мех будет помягче, милорд, – заметил один из его людей. – Из них выйдет пара славных рукавиц.

Болтон взглянул на знамена над воротами.

– Как нам любят напоминать Старки, зима близко. Пусть будут рукавицы. – Увидев Арью, он сказал: – Нэн, подашь мне штоф подогретого вина с пряностями. Я прозяб в лесу – смотри, чтобы оно не остыло. Ужинать я буду один. Ячменный хлеб, масло и свинина.

– Слушаюсь, милорд. – Так отвечать было умнее всего.

Когда она пришла на кухню, Пирожок пек овсяные лепешки. Еще трое поваров готовили рыбу, а поваренок поворачивал над огнем кабанью тушу.

– Милорд требует ужин и горячее вино, чтобы запить его, – горячее, а не теплое, – объявила Арья.

Один из поваров вымыл руки, взял котелок и налил в него густого сладкого красного вина. Пирожку велели отмерить пряности, и Арья стала ему помогать.

– Я сам, – пробурчал он. – Я и без твоей указки знаю, как вино сдабривать.

«Он тоже меня ненавидит – или боится». Арья отошла, скорее опечаленная, чем рассерженная. Приготовив еду, повара накрыли ее серебряной крышкой, а штоф закутали в толстое полотенце. На дворе уже смеркалось. Вороны кружили над головами на стене, как придворные вокруг короля. Один из часовых открыл перед ней дверь в Королевский Костер.

– Надеюсь, это не Ласкин суп, – пошутил он.

Росе Болтон, сидя у огня, читал толстый, переплетенный в кожу том.

– Зажги несколько свечей, – приказал он, перевернув страницу. – Здесь становится темно.

Арья поставила поднос у его локтя и пошла исполнять приказание. Комната наполнилась мерцающим светом и запахом гвоздики. Болтон перелистнул еще несколько страниц, закрыл книгу, сунул ее в огонь и стал смотреть, как она горит. Пламя отражалось в его бледных глазах. Старая сухая кожа вспыхнула мигом, и желтые страницы зашевелились, словно их листал призрак.

– Больше ты мне сегодня не понадобишься, – сказал лорд, не глядя на Арью.

Ей следовало бы уйти тихо, как мышка, но что-то ее удержало.

– Милорд, – спросила она, – вы возьмете меня с собой, когда покинете Харренхолл?

Он уставился на нее так, словно это его ужин вдруг заговорил с ним.

– Разве я разрешал тебе обращаться ко мне с вопросом, Нэн?

– Нет, милорд, – потупилась она.

– В таком случае тебе не следовало этого делать – так или нет?

– Так, милорд.

Он усмехнулся:

– Хорошо, на этот раз я тебе отвечу. Когда я вернусь на север, то передам Харренхолл лорду Варго. Ты останешься здесь, вместе с ним.

– Но я не… – начала она.

– Я не привык, чтобы меня допрашивали слуги, Нэн. Может, тебе язык отрезать?

Она знала, что он способен сделать это с той же легкостью, как другой – стукнуть собаку.

– Нет, милорд.

– Значит, больше ты голоса не подашь?

– Нет, милорд.

– Хорошо, ступай. Я закрою глаза на твою дерзость.

Арья оставила его, но спать не пошла. Когда она вышла на темный двор, часовой у двери кивнул ей и сказал:

– Гроза идет. Чуешь, как пахнет?

Резкий ветер рвал пламя факелов, поставленных на стене рядом с головами. На пути в богорощу Арья прошла мимо башни Плача, где еще недавно жила в страхе перед Визом. После взятия Харренхолла Фреи забрали ее себе. В окно слышались сердитые голоса спорящих мужчин. Элмар сидел на крыльце один.

– Что случилось? – спросила Арья, увидев слезы у него на щеках.

– Моя принцесса, – прорыдал он. – Эйенис сказал, что мы обесчещены. Из Близнецов прилетела птица. Мой лорд-отец говорит, что мне придется жениться на ком-нибудь другом или пойти в септоны.

«Нашел о чем плакать, – подумала она, – о какой-то дурацкой принцессе».

– А я слышала, что мои братья умерли, – призналась она.

– Да кому до них дело, до твоих братьев? – презрительно спросил Элмар.

Она с трудом удержалась, чтобы не стукнуть его.

– Хоть бы твоя принцесса тоже умерла, – сказала она и пустилась бежать, чтобы он ее не поймал.

В богороще она нашла свой деревянный меч и опустилась на колени перед сердце-деревом. Его красные листья шелестели, и красные глаза смотрели прямо в нее – глаза богов.

– Скажите, что мне делать, о боги, – помолилась она.

Ответа долго не было – только ветер, журчание воды и шорох листьев. Потом из-за богорощи, из-за необитаемых башен и высоченных стен Харренхолла, с вольных просторов мира, донесся одинокий волчий вой. У Арьи на миг помутилось в глазах, и по коже побежали мурашки. Ей почудился голос отца, едва слышный: «Когда выпадет снег и дуют белые ветры, одинокий волк умирает, но стая живет».