Александр Быченин - Егерь

— Есть. — Я задумчиво повертел головой, встретился с взглядом желтых кошачьих глаз. — Ага, Петрович! Ты-то мне сейчас и поможешь.

Напарник понял меня буквально с полуслова и с готовностью сорвался с места, незримой тенью растворился в зарослях. Ждать пришлось недолго. Уже минут через пять он вернулся, зажав в зубах местную «птичку». Та уже даже не трепыхалась — Петрович к порученному делу отнесся серьезно. Я забрал у напарника добычу, шикнул на прорезавшегося было на общем канале какого-то незнакомого биолуха — хрен вам, а не образец! — и ловко забросил трупик к муравейнику. Тушка упала где-то в метре от обиталища насекомых. Против ожидания, рыжие мураши к явившейся с неба добыче остались равнодушны. Я хорошо разглядел, как один из них пробежался по «птичке», попробовал ее на вкус и деловито скрылся в лазе у самого подножия «замка».

— Петрович, тащи «летуна», — со вздохом произнес я минут через пять, так и не дождавшись атаки «хыщников». — Осторожней только.

Напарник с задачей справился блестяще: бесшумно подполз к тушке, приник к земле на расстоянии вытянутой лапы и подцепил ее когтем на манер куска колбасы. Забавно получилось, как это коты умеют, особенно когда харчи со стола воруют. Схватил добычу в зубы, медленно попятился от муравейника, не сводя с него настороженного взгляда, и бросил «птичку» у моих ног.

— Дубль два! — Я повторно закинул тушку на муравьиную кучу, на этот раз точно на склон, почти в самую середину. — Петрович, наблюдай.

Результат проявился не сразу. Сначала из лазов выбралось несколько насекомых, которые тщательно обследовали нежданный подарочек, и лишь затем небольшая, особей на сто, кучка мурашей принялась деловито утилизировать провизию. Окончания процесса мы ждать не стали, и так все ясно — здешним рыжим муравьям далеко по агрессивности до африканских аналогов. А я вообще перестал что-либо понимать. Как, скажите на милость, можно умудриться быть съеденным этими заторможенными насекомыми? Это надо было долго и упорно лежать, испытывая адскую боль от множества укусов, или уже быть мертвым, когда на муравейник упал. Или, по крайней мере, тяжело раненным. А на трупе видимых повреждений нет, это я отчетливо вижу. Придется поближе рассмотреть.

— Петрович, к мурашам не приближайся, — скомандовал я, терзаемый смутными сомнениями, и решительно шагнул к «замку».

Схватил труп за ногу, готовый в любую секунду его бросить и дать деру, и осторожно потащил мертвого охранника подальше от муравейника. Его обитатели не препятствовали. Оттащив добычу метров на двадцать, остановился. Осмотрел тело со всех сторон, перевернул на живот. Так и есть — видимые повреждения на скафандре отсутствуют. Забрало шлема опущено, но сам он не загерметизирован, равно как и стыки отдельных частей костюма. Из них деловито выползают муравьи и устремляются к оставшемуся в стороне жилищу. Попыток напасть не предпринимают, что радует. Я прошелся по телу сканером и удивленно выругался: картина точно как в боте — ни капли энергии в накопителе, вся электроника выключена, и даже унитары в магазинах, запихнутых в карманы разгрузки, разряжены. Кстати, оружие на месте. И пистолет в поясной кобуре, и знакомый «викинг» в захватах на спине. Такое ощущение, что покойный Онни шел по кишащим разнообразными опасностями джунглям как по набережной где-нибудь в Осло — руки в карманы, лицом торгует. И это человек с опытом! Я бы на его месте автомат из рук не выпускал, шмалял на любой подозрительный звук.

— Странно это, странно это, быть беде! — фальшиво прогнусавил я, изображая оперного певца. — Это «жжжж» неспроста, как говорил один умный медведь. Петрович, что делать будем?

Кот обеспокоенно муркнул, втянул ноздрями воздух, чихнул оглушительно.

— Вот это правильно, — согласился я. — Сейчас тело осмотрим и дальше пойдем.

— Денисов, прекращай балаган! — рыкнул на выделенном канале Исаев.

Я на разгневанного начальника внимания не обратил, склонившись над мертвым «особистом». Помедлил мгновение, потом подцепил забрало двумя пальцами и откинул его.

— Тьфу, мля!

На этот раз с тошнотой удалось справиться с огромным трудом. От лица безопасника практически ничего не осталось. Муравьи потрудились на славу, почти начисто обглодав кожу и мышцы, так что из бурого месива проступали кости. А я еще удивился, чего это так легко труп волочь! Да он килограммов тридцать скинул, не меньше. Чтобы убедиться в этом окончательно, я задрал манжету на куртке. Так и есть, рука тоже обглодана до кости. Мурашам хватило щелей в негерметичном костюме, чтобы добраться до добычи, остальное решило их трудолюбие и количество. Однако главный вопрос — как они его умудрились загрызть? — оставался без ответа. Я достал из кармана универсальный пробник, погрузил полый наконечник в обрывки мышцы на лице. Сканер сразу же возмущенно заверещал, по дисплею побежали строки. Из потока зубодробительных химических названий я сумел вычленить ровно одно понятное слово — токсин. Ага, теперь все встало на свои места. Мураши-то и ядом не брезгуют! Не в курсе насчет дозировки и силы, но объединенных усилий нескольких десятков особей хватило, чтобы завалить довольно крупного представителя рода «хомо сапиенс».

— База, телеметрию контролируете? — осведомился я, отвернувшись от трупа.

Вместо оператора опять отозвался Исаев.

— Контролируют они, как же! — желчно хмыкнул он. — Облевались все, слабаки. Давай соображения.

— А нет соображений, — обрадовал я начальство. — Ума не приложу, как он умудрился. Мог сто раз выбраться. И еще вопрос: почему у него аппаратура сдохла и боеприпасы заодно? Не подкинете гипотезу, товарищ майор?

— Обойдешься. Работай дальше, а я пока с гостями потолкую. — Исаев буркнул куда-то в сторону: «А, господин Линдеманн! Вот вас-то мне и надо!», потом опять вышел на связь: — Ищи остальных, цеу аналогичные. Конец связи.

Я вздохнул и переключился на канал Калашника.

— Дим, лови координаты. Еще один «холодный»…

Система HD 44594, планета Находка,

4 сентября 2537 года

— Такое впечатление, что они между собой премию Дарвина разыгрывают, — выдал я, рассматривая очередное мертвое тело.

Тонкостей Петрович не понял, но общий смысл фразы уловил, о чем и просигнализировал тягучим «дурраки» и презрительным фырканьем. И было от чего — некий Ион Раду, ксенозоолог, «статус: жизненная активность отсутствует», оплывшей грудой мяса висел на остром суку, торчавшем из узловатого ствола некогда поврежденного ударом молнии дерева как раз на уровне пояса. Длинный обгоревший шип походил на искривленный штык да и прочностью ему мало уступал. Если не ошибаюсь, в древности так наконечники стрел укрепляли — заостряли деревяшку и обжигали на костре. И никакой мороки с костью или камнем. По идее, усиленную ткань легкого скафандра сук по определению не мог пробить, но покойный пренебрег даже элементарными правилами безопасности — шел по лесу без шлема, стянув верхнюю часть комбеза и завязав его на поясе рукавами, чтобы не мешал. Форменная футболка же защитой была никакой, что румын с блеском и доказал, нанизавшись на обугленную ветвь. Острый конец шипа, заляпанный кровью и омерзительного вида ошметками, торчал из спины ученого, а сам он навалился на ствол, прижавшись щекой к шершавой коре. Руки безжизненно свисают, ноги неестественно подогнуты — этакий сюр, куда там Сальвадору Дали с его невинными фантазиями!