Роман Злотников - Пощады не будет

– В моем полку, ваше высочество, таковых более нет.

– Что ж, – Грон позволил себе некое подобие улыбки, – в таком случае я и так уже слишком задержался в вашем полку, капитан. Так что до не слишком далекой встречи. – С этими словами Грон спустился с помоста виселицы, вскочил на коня, подведенного ему одним из латников, и спустя пару минут выехал за ворота.

В Авенлебе Грон задержался ненадолго. Объехал городскую стену, вспоминая дела дней не столь уж далеких, вытерпел торжественный ужин, организованный местным графом, ни словом не упомянув о судьбе его предыдущего гостя, но внимательно поглядывая по сторонам и делая кое-какие далеко идущие выводы, и на следующий день двинулся дальше.

Грона разбудил неясный шум. Они только дня два как выехали из Авенлеба и теперь двигались по землям соседнего с Загулемом баронства Перген. Завтра Грон собирался добраться до его столицы – Ругберта. Эта ночевка в придорожной таверне была совершенно обыденной. Хозяин, опознав самого принца-консорта, весь вечер метался с кухни в зал и обратно, вытаращив глаза и едва не теряя сознание от ощущения собственной важности и беспримерного рвения. Тем более что, кроме принца-консорта с эскортом, постояльцев в его таверне этим вечером больше не было.

Грон остановился в этой таверне в первый раз. В прошлые разы он передвигался с гораздо большим отрядом, поэтому перегоны были чуть поменьше. К тому же они часто ночевали в поле, поскольку трактиров и таверн, конюшни которых способны вместить сотню лошадей разом, на этом тракте пока встречалось не так-то много. Но после войсковой операции, которую Грон провел в прошлом году, заодно, кстати, проинспектировав состояние всех торговых трактов и обязав местных властителей привести в порядок мосты и переправы, многие купцы, ранее предпочитавшие везти товары через другие королевства, переориентировались на Агбер. Так что поток людей и грузов, передвигающихся по торговым трактам Агбера, заметно возрос. Посему многие придорожные таверны начали активно надстраиваться и расширять свои конюшни. Да и число таверн начало быстро расти. Но на этот раз в его отряде было не более тридцати человек, поэтому они не только двигались заметно быстрее, но и гораздо больше таверн устраивало их с точки зрения удобства размещения. Так они и попали в эту таверну.

Грон некоторое время лежал, прислушиваясь, а затем рывком отбросил одеяло и соскользнул с кровати. Шум стих, но ощущение опасности, которое в очередной раз разбудило его, никуда не исчезло. Грон быстро натянул на себя брюки и сапоги и, бросив взгляд на приоткрытое окно, осторожно свернул камзол и плащ и затолкал их под легкое лоскутное одеяло, которым укрывался. При первом взгляде казалось, что на кровати по-прежнему кто-то лежит. Затем он вытащил из ножен ангилот, пристроив их так, чтобы ножны были по-прежнему видны, но вот есть ли в них клинок, было неясно, и встал слева от двери. Несмотря на то, что из коридора ничего не было слышно и, скорее всего, все его приготовления выглядели глупо, Грон всегда исповедовал принцип, что лучше какое-то время побыть глупо выглядящим, чем, не сделав этого, внезапно оказаться мертвым.

Некоторое время ничего не происходило, а затем сквозь тонкую щель между дверью и косяком внутрь комнаты проникло узкое лезвие ножа. Грон зло ощерился. Вот тот неясный шум и получил свое объяснение. Похоже, латника, стоящего на часах у лестницы на второй этаж, тихонько придушили удавкой. И шум издавали его ноги, сучащие по полу в момент агонии. Между тем лезвие ножа зашевелилось, по миллиметру двигаясь туда-сюда и аккуратно сдвигая засов. Грон вжался в стену. Внутренние стены тут были довольно тонкие, из досок, так что хороший удар мечом должен был бы пробить ее насквозь.

Наконец засов едва слышно скребанул и выскочил из запорного кольца. Дверь оказалась открытой. Несколько мгновений ничего не происходило, потом лезвие ножа исчезло, и почти сразу же дверь начала тихо открываться. Приоткрывшись на ширину ладони, она замерла, а затем из-за ее обреза высунулось жало арбалетного болта, уютно устроившееся в ложе.

Гунц! Арбалетный болт пробил одеяло и завибрировал, воткнувшись в массивную боковину кровати.

– Ну что, готов? – послышался хрипловатый шепот.

– Вроде… даже не пикнул.

– Тогда пошли резать остальных.

– Погоди, Сосед говорил, что этот гад шибко живучий. Дай-ка я его еще и ножичком… для верности.

Дверь открылась чуть сильнее, и в комнату проскользнула гибкая тень. Грон выждал еще мгновение и с силой ударил ногой по двери. Та с размаху захлопнулась, судя во вскрику в коридоре заехав кому-то там по сопатке.

– Агбер и королева! – взревел Грон, делая выпад. – К оружию!

Тень оказалась чрезвычайно верткой, так что в плечо, как Грон собирался, он не попал. Пришлось довольствоваться резаной раной бедра, которую он нанес обратным движением ангилота. Уж больно мало места для маневра было у этого шустрого типа в столь небольшом пространстве комнаты, центр которой к тому же занимали массивный стол и стул.

– Ксаг, режь его! – заорал тот. – Он прямо перед дверью!

Грон поспешно качнулся влево и ударом ноги загнал засов обратно на свое место. Вовремя! Потому что сразу после этого дверь вздрогнула, как будто кто-то снаружи попытался распахнуть ее одним ударом.

– Придержи язык, гаденыш, – едва слышно прошипел Грон, а потом сделал еще один выпад ангилотом.

Противник снова уклонился, но оказалось, что этот выпад был только способом отвлечь внимание. Потому что когда тот качнулся в сторону, Грон от души врезал ему подъемом стопы прямо по раненой ноге. Тот взвыл и рухнул на пол. Грон быстро пришпилил его правое плечо к полу ангилотом, после чего метнулся к кровати и, с грохотом опрокинув ее, придвинул вплотную к двери. Он помнил, что арбалет остался снаружи, а для него тонкие внутренние стены что бумага. Но болт прилетел не оттуда, откуда он ожидал. Едва Грон склонился над глухо матерящимся убийцей и собрался выключить его, надавив на сонную артерию, как над его затылком повеяло ветерком. И в следующее мгновений в массивную спинку кровати вонзился арбалетный болт, прилетевший со стороны окна. Грон пригнулся и глухо выругался, чем тут же воспользовался распластанный под ним убийца, довольно ловко попытавшись вонзить нож ему в бок левой рукой. Возможно, он успел перекинуть нож из раненой правой руки в левую, а может, и вообще был левшой. Грону некогда было разбираться. Он просто выбил нож, а затем от души приложил убийцу в солнечное сплетение и, пока тот, хрипя и разевая рот, приходил в себя, наконец-то нащупал на его шее сонную артерию.