Тропы зазеркалья - Кирилл Юрьевич Шарапов
И почти сразу обнаружился источник вони, на полу, где гнездилась тварь, лежал полу обглоданный костяк, которому, наверное, стукнуло с пару дней. Видимо, так же, выйдя из портала и сунувшись на чердак, местный угодил к ней на копье. И был он там не один, в пределах видимости Вяземского валялось штук шесть костяков. Радим встал в полный рост и направился к импровизированной столовой. Плашка с незнакомой руной была прямо рядом с трупом. Вяземский с помощью кукри отправил ее в пакет, где она слилась с другой такой же. Присев рядом с трупом, стараясь дышать только ртом, Дикий поднял с пола ножны с мечом. Коже на ножнах досталось, она потрескалась и оплыла, словно побывала в кислоте, как и хозяин. Радим с трудом наполовину вытащил клинок и тут же увидел уже знакомую зелень миродита. Причем в этом клинке его было куда больше, чем в трофейном, поднятом с красного. Вернув оружие в ножны, Радим повертел головой, и в дальнем конце чердака увидел открытый люк, ведущий вниз.
Да, интересный оказался островок. Помимо танка тут имелись и другие отголоски далекой войны. На пятом этаже в пробитой амбразуре в истлевшей телогрейке лежал красноармеец, рядом с ним стоял совершенно целый дегтярь, даже ржавчины не было, словно только что почистили. Рядом три полных диска.
Радим не тронул ни медаль «За отвагу», ни орден Ленина, которые боец нацепил на гимнастерку, просто постоял, помолчал, поминая павшего, и пошел дальше. Пока спускался, Вяземский обнаружил еще три тела, один наш, с ППШ, и два немца, с МП40. Вот на этот раз он не удержался, на поясе у одного из них висел самый настоящий кинжал SS, хотя странно, форма у того была обычная, пехотная. Плюнув на загадку истории, Радим снял неплохо сохранившиеся ножны и сунул их в рюкзак. Трофей не на продажу, так, для коллекции.
Выйдя на улицу, Вяземский повертел головой и, не обнаружив опасности, тронулся к королевскому тигру. Забрался на броню, заглянул в открытый командирский люк. Ну, что сказать? Наши поджарили фрицев качественно, все внутри выгорело, причем, похоже, вместе с экипажем.
В танк Радим не полез, ему было достаточно, что он постоял на самом настоящем королевском тигре, ощутил единение с теми, кто его сжег, великий подвиг предков. Спрыгнув на землю, он перебрался через завал и направился на поиски портала. Как ни странно, больше он на этом островке никого не встретил, как, впрочем, и на следующем. Там вообще оказалось пусто, ни людей, ни теней, ни даже строений. Это было обыкновенное старое сельское кладбище с заросшими могилами, покосившимися крестами. Радим добрался до перехода и, поудобней перехватив кукри, шагнул на зеркальную дорогу.
— Точно по адресу, — смотря на хижину, крытую дерном, и разглядывающего его хозяина, до которого было всего шагов двадцать, подвел он итог первого осознанного путешествия. — Главное, теперь договориться без мордобоя, — добавил он мысленно.
Но пока хозяин агрессии не проявлял, а только пристально смотрел прямо в глаза, и Радим посчитал это хорошим знаком.
— Мир вашему дому, — крикнул он и сделал шаг навстречу, но сразу же остановился, давая хозяину возможность отказать в визите.
— Рус? — с небольшим акцентом поинтересовался мужчина, было ему на вид лет пятьдесят. Неровно постриженные, хотя, скорее просто, обрезанные ножом черные волосы с явной сединой, длинная неопрятная борода и посох, действительно посох, и дерево по текстуре и цвету точно такое же, как у него на рукояти его кукри — герегор, темно-красно, словно в крови артериальной вымазанное.
— Да, русский, — подтвердил Вяземский. — Поговорим?
— Подойди, — с расстановкой, медленно, как говорят люди, для которых язык не родной, разрешил мужчина и уселся на лавку возле каменной стены. Но при этом Радим ощутил, что он напряжен и готов вступить в бой, ему не доверяли.
На это Радим демонстративно убрал кукри в кобуру под мышку и, кинув рюкзак с притороченными к нему мечами к стене, уселся рядом, после чего достал сигарету и прикурил.
Незнакомец скосил глаза.
— Дрянь у тебя табак, рус, — заметил он. Затем выудил из складок темно-синей хламиды искусно вырезанную трубку в виде головы черта и, набив ее из кисета ароматными табаком, раскурил от пальца, используя руну, как зажигалку. — Ты — новичок тут, — заметил хозяин, говорил он медленно, осторожно подбирая слова, но абсолютно понятно. — Но ты не боишься, тебя не пугает то, что ты видишь, и ты знаешь про черных. Ты ходок?
— Да, я ходок, — подтвердил Радим, — зови меня Дикий.
— Я — Стефан, рунник расколотого мира. Не спрашивай, почему он такой, никто не знает ответа на этот вопрос, просто прими это. Иногда появляется новый остров, а тот, что радом, исчезает. Куда и откуда — без понятия, но так бывает. Тот, на котором ты красных положил, возник тут с сотню лет назад. У расколотого мира нет истории, тут нет времен года, есть тьма и свет. Я здесь очень давно, уже сбился со своим календарем примерно лет двести назад.
— По тебе не скажешь, — прокомментировал Вяземский, делая затяжку.
— Ни по кому не скажешь, — ответил собеседник, — тут нет смерти от старости, тут все застывают в том возрасте, в котором попали сюда. Старики не выживают, хотя бывают исключения. Особенно среди русов, онизаботятся о своих.
— Как тут вообще все устроено?
