#Бояръ-Аниме. Газлайтер. Том 21 - Григорий Володин
— Впечатляет? — с лёгкой усмешкой спрашивает альв, убирая оружие.
Купец хмыкает, доставая из-за пояса револьвер. Он с нарочитой медлительностью вертит его в руках, а затем демонстративно направляет в сторону пустого ящика.
— Пук! — изображает он выстрел и ухмыляется. — Вот видишь, какая у меня пукалка? Прямиком из мира конунга Данилы! Я могу застрелить любого мечника, даже такого ловкого, как ты. Зачем мне мужик с железной палкой, если у меня есть это?
Бер не сразу находит, что ответить. Он ошарашенно разглядывает оружие, а затем, нахмурившись, спрашивает:
— Это оружие? Откуда оно у вас?
Купец, довольный произведённым эффектом, поднимает подбородок и отвечает: — Купил в конунгстве Данилы Филина. Там теперь разные новые штуки в ходу. Много полезного барахла продают, вот и эти фургоны тоже оттуда.
— Оружие тоже продают? — Бер не скрывает удивления.
— Нет, револьверов в номенклатуре общей нет, — важно говорит купец, убирая оружие за пояс. — Но конунг вручил союзникам из Бурого племени сотню таких вещиц. Один урсар перепродал мне. Недёшево, конечно, но оно того стоит.
Нахмурившись, Бер меняет тактику. Снисходительно кивая на револьвер, он добавляет с легким вызовом:
— Ладно, твоя пукалка, может, и неплоха. Но я — оборотень, — показывает он удлинившиеся клыки. — Думаю, ты знаешь, что это значит. Меня не взять ни пулей, ни мечом.
Купец вскидывает брови, кошачьи уши дёргаются,. Но Бер держится уверенно, не моргая. Купец, кажется, впечатлён.
— Ладно, оборотень, ты меня убедил, — хмыкает он и достаёт из кармана пачку розовых бумажек и отсчитывает пятнадцать. — Вот тебе задаток. Ровно половина. Остальное получишь, если доберёмся без приключений.
Бер с интересом берёт деньги, но тут же морщится, разглядывая непривычные банкноты.
— И что это за бумажки? Почему не золото, не серебро? — недоумённо спрашивает он.
Купец весело смеётся, почесывая пушистое ухо.
— Ты, видно, давно в лесах сидишь! Это «бычки», валюта нового времени. Их печатают в конунгстве Данилы Филина. Сейчас таврские деньги везде ходят. На них можно купить что угодно, от спичек до солярки для фургона. Видишь на банкнотах этот рогатый профиль? Это, конечно, сам Данила! Только такой могучий мужик мог подмять под себя тавров!
Бер хмыкает и снова смотрит на бумажки. На них изображён бородатый тавр с толстой бычьей шеей. Он определённо не похож на Данилу, а скорее напоминает древнего героя Тавиринии. Видимо, Данила решил увековечить на банкнотах одного из первых конунгов, чтобы потешить гордость своих рогатых подданных.
— Ладно, уговорил, — вздыхает Бер, убирая деньги в карман. — Но в пути я всё равно проверю, что эти «бычки» стоят того, чтобы ими платить.
Купец лишь ухмыляется, похлопывая по поясу, где спрятан револьвер.
— Проверяй, но не морщи лоб, оборотень. За работу платят, а не за мысли.
* * *
Я сижу в своём кабинете в московской усадьбе, лениво постукивая пальцами по гладкому деревянному подлокотнику кресла. Раздумываю. Дел навалом, но в голове всё равно крутится мысль: «Может, взять да махнуть в Невинск? Или вообще в Алабмаш? Хоть раз в своем санатории отдохну, как человек».
В дверь, мягко постучав, входит Лена. В руках жена держит планшет с листками.
— Даня, — произносит она с ноткой торжества в голосе, — я выставила меч Годуновых на продажу за три миллиона, как ты и просил. Уже есть заявки, причём от тех родов, что не входят в Семибоярщину. Вот список.
— Башкировы и Кондратьевы? — хмыкаю, мельком глянув на список. — Логично. У них как раз вечная война с Годуновыми за лесной рынок. Видимо, решили блеснуть, если смогут заполучить меч конкурентов.
— Ты его продашь кому-то из них? — уточняет Лена, пристально глядя на меня.
— Если Годунов сам не выкупит, то, может, и продам, — отвечаю лениво, с широкой усмешкой. — Но, уверен, не придется. Еще максимум час и объявится главный покупатель меча…
И как будто по мановению волшебной палочки, раздаётся звонок. Лена бросает на меня выразительный взгляд. Я, не теряя самодовольной улыбки, беру трубку и спокойно бросаю через плечо:
— Я же говорил.
— Данила Степанович, — голос на том конце звучит напряжённо, даже слишком для солидного аристократа. Это Себастьян Годунов. Конечно, кто же ещё. — Я хочу обсудить выкуп меча. Когда могу заехать?
— Заезжайте, как сможете, Себастьян Федотович, — отвечаю я с учтивостью, которой Годуновы, по правде говоря, недостойны.
Однако мои мысли далеки от внешней любезности. Спешка Годунова более чем понятна: он наверняка уже заметил, что меч выставлен на продажу, и теперь трясётся от страха, что реликвия уйдёт к кому-то более расторопному. Или, что ещё хуже для него, к его конкурентам.
Долго ждать не приходится. Себастьян входит в кабинет уже через полчаса. Лицо его напряжённое, словно он только что проглотил лимон, но старательно пытается изображать спокойствие.
— Данила Степанович, сколько вы хотите за меч? — без предисловий спрашивая он, занимая стул напротив. Хотя я не приглашал его садиться.
— Много брать не буду, Себастьян Федотович, — отвечаю с дежурной улыбкой. — Прошу всего три миллиона.
Себастьян вскидывает брови. Кажется, его самоконтроль сейчас треснет, как старый лак на паркете.
— Три⁈ Это слишком много!
Я пожимаю плечами, демонстрируя безразличие.
— Возможно, для вас это и, правда, много. Увы, уже есть другие покупатели, готовые заплатить такую «великую» сумму.
Он вскипает, но пытается подавить раздражение, воззвав к высоким материям.
— Данила Степанович! Так не принято — продавать трофей проигравшей стороны кому-то ещё! Сначала выкуп должен быть предложен проигравшему.
— Но я ещё никому его и не продал, — парирую с каменным спокойствием. — Вот у вас как раз есть возможность выкупить его. Всё по правилам: проигравший получил право на первоочередную покупку.
Себастьян тяжело вздыхает, всем своим видом показывая, как сильно он негодует из-за «несправедливой цены».
— Давайте снизим хотя бы до двух миллионов, — предлагает он, словно делая уступку.
Я качаю головой.
— Нет, не могу. Но ради уважения к боярскому титулу, которым наделен ваш род, я готов снизить цену до двух миллионов девятисот тысяч. И это мое последнее слово.
— Всего сто тысяч сбрасываете? — раздражённо уточняет он, подняв на меня тяжёлый взгляд.
— Учтите, Себастьян Федотович, я не иду вам навстречу не
