Пепел Предтеч - Евгений Хорошко
Сходящие глыбы создали звук, от которого сердце у меня ринулось в пятки. На миг я подумал, будто я окажусь погребён здесь — под многотонной, твёрдой скалой. Но всё обошлось, и в облаке пыли я попятился, прижимая к лицу ладонь. Проход был замурован.
— Теперь пусть они упрутся в тупик, — с торжеством в голосе произнёс я спутникам, и усмехнулся.
Но расслабляться нам пока было рано, и мы продолжили путь — пусть уже не столь спешно, как раньше. Спринт сменился расчетливой быстрой поступью, с которой мы ступали вперёд — чтобы пройти наибольшее расстояние перед тем, как выбиться из всех сил.
Наконец, мы оказались в раздольной галерее, которая раскинулась далеко за пределами, что могли осветить наши фонари. Под нашими ногами сверкал серебряный пол, как очерченный Предтечами край мира.
Здесь мы могли перевести дух — и когда Артём сбился с шага и упал на колени, тяжело дыша и держась при этом за бок, стало ясно — хватит бежать. Выносливости у парня шестнадцати лет было меньше, чем у меня, или даже у привычной к походам Белки. Но и нам этот забег дался непросто.
Некоторое время нам потребовалось, чтобы отдышаться.
— Антон, ты помнишь? — спросила у меня Аня, внимательно посмотрев мне в глаза. — Помнишь, о чём мы договорились?
— Да, — тихо сказал я, отвернувшись. Меньше всего в жизни я хотел сделать то, о чём она просила. Но выбора не было. Или так — или мы обречены будем прятаться от всех, до конца наших дней. Не этой судьбы я хотел нашим детям.
«Если Белка ответит взаимностью мне потом» — мрачно подумал я, и стиснул зубы. Выбора нет.
— О чём вы шепчетесь!? — настороженно спросил Артём, ради этого даже чуть привстав с места. Его сестра взглянула на него, с некоторым состраданием на лице, и заговорила.
— Артём... мне нужно, чтобы Антон стёр мне память о том, что было последние дни, — прошептала она. — Так надо.
— Что!? — возопил её брат, но Белка его перебила.
— Так надо! Любой телепат сможет прочесть в моей голове, что мы вскрыли кристалл ради Пыли! — закричала она. — Владеть Проектором тоже никто не вправе — но он у нас есть. Пойми — я не смогу защитить свой разум даже от поверхностного чтения! И тогда к тебе придут. Ко всем нам придут! Пусть будет так. Я знаю — вы позаботитесь обо мне. Если не вы — то кому мне ещё доверять?!
Артём тяжело задышал, осмысливая её слова. Наконец, он опустил голову и закрыл глаза, стиснув пальцами лицо.
— Проклятье... — прошептал он, чуть слышно.
Некоторое время Аня рассматривала его лицо, но, похоже, парень погрузился в себя целиком, и отвечать больше ей не хотел.
— Принимай Пыль, — приказал мне Шут, неожиданно заговорив в моей голове. — Время пришло.
Я вздрогнул от неожиданности, но послушно потянулся в сторону кармана комбинезона, где Пыль ждала своего часа. Зачерпнул её горстью, которая перетекала у меня между пальцев, и потянулся ею к лицу. Меня сотрясала дрожь предвкушения, и дрожь страха — я боялся того, как она может меня изменить — Пыль. Скорее живое создание, нежели артефакт или волшебная чаша Грааля, способная исполнять человеческие мечты. Кажется, она обладала разумом, в своём роде.
В последний момент меня обхватили вокруг груди девичьи руки, и Аня взглянула ко мне в лицо. Бирюзовые глаза глядели, не отрываясь от меня, и я замер, как соляной столб, ожидая её слов. Возможно, последних.
— Я знаю, что я забуду нашу с тобой встречу, Антон, — сказала она, и улыбнулась, доверчиво глядя в мои глаза. — Но я надеюсь, что не забуду, что я люблю тебя. Слышишь? Слишком часто ты спасал меня, чтобы случилось иначе...
Дыхание перехватило в моей груди, когда я услышал это — но ещё раньше, золотистая Пыль без всяких действий с моей стороны, скользнула мне в ноздри. И в моём сознании раздалась вспышка.
***
— Ты наполнил Проектор эссенцией, я смотрю? — голос исходил от меня, и звучал спокойно, негромко. Но почему-то стоящий неподалёку от меня человек вздрогнул, услышав мои слова. Мужчина был высоким и стройным, но его волосы тронуло сединой. Морщины усыпали его вокруг век, а в глазах застыл смертный страх.
Странным образом, мир вдруг качнулся передо мной вперёд, а в следующую секунду, мои руки уже схватили его за грудки. И только тогда, в чужих чёрных глазах пробудился несдержанный гнев. Мужчина зарычал на меня, пытаясь сбросить мне руки.
— Мы же договорились, Борис, и ты сам согласился — другого пути больше нет! — крикнул он. — Пыли не найдёшь днём с огнём. За Проектор придётся платить теперь нашей кровью.
— Я согласился, — мой голос звучал совсем тихо, но ладони закаменели. — И сразу же после этого встал вопрос: «Нашей кровью — это чьей именно?». И ты выбрал, я смотрю, моего внука.
— Жребий указал на него, — глухо ответил его собеседник. — Он сам принял это, и встретил достойно смерть.
— Жребий? — слабо рассмеялся я, словно услышал нечто невесть какое весёлое. — Жребий очень удачно указал на него, одного из всех. Не на твоего внука — или кого-то другого. И знаешь почему? Потому, Борис, что мой внук не принимал Пыль — и ничего не мог тебе сделать. В отличие от меня.
Мои ладони закаменели, и крепче кованой стали сжались вокруг чужого тонкого горла, а моё сознание обратилось кипящей водой, и обдало вражеский разум. Я сомкнулся вокруг него, всей своей сущностью, и стал грызть незримый панцирь чужого сознания. Внутри клокотало бешенство, которое пронеслось по моему позвоночнику опаляющим пламенем, и плеснуло наружу цунами.
Я исчез. Взорвался вспышкой сверхновой, и возродился — в новом теле,
