Граф Воронцов. Книга I - Дмитрий Лим
Я щедро отслюнявил каждому по две тысячи, оценил довольные лица, и задал интересующий меня вопрос:
— Раздобыл адреса информатора, который работал раньше на меня и медвежатника?
Тот, казалось, не с первого раза понял, о чем я спрашиваю. Ему потребовалось некоторое время, чтобы обработать информацию. Но все же, спустя полминуты тишины, мне был протянут скромный бумажный огрызок.
«Туалетная вода Ини…» — гласила она, а рядом, карандашом, очень размашисто — были написаны два адреса.
В благодарность кивнул и двинулся к машине, как Василий поравнялся со мной у выхода:
— Это, шеф…
— Чего? — я остановился, глядя в странно-виноватое лицо.
— Юрий Васильевич — мертв. На Морошковую можете не ехать… его семья уже продала дом с молотка. А Иван Петрович — из дома не выходит. На месте должен быть.
— Юрий Васильевич⁈
— Медвежатник.
Хм. Это уже интересно. А не меня ли преследуют или мою фирму?
— Когда и как это было⁈
— Так, прям здесь, у офиса, — прогорланил Вася, — На второй, по-моему, день смерти его пассии, к которой он неровно дышал.
Я ничего не понял.
Он, все же, пояснил.
— Ну, эта, Анна, которая. Молодуха, которую к вам приставляли… помните такую?
— Да, — кивнул я.
— Так, она же померла, так и он поцеловал могильный камень, через день-два.
— Что с телом?
— Порвано. Хоронили в закрытом гробу. Словно дикий зверь резвился. В народе, — в слове «народе» он сделал некоторый акцент, — Поговаривают, что кому-то вдвоем дорогу перешли. Долги, скорее всего, вот и порешали…
В голове начало все складываться не в самую приятную сторону.
— А не староват он для нее?
— Да че вы, — Василий добродушно похлопал себя по пузу, — Пятьдесят еще не приговор! Все стоит как часики!
Стараясь не обращать внимания на его слова, а уж тем более гадать, к кому именно относилась эта фраза, поблагодарил его. Уже на подходе к машине, меня догнал другой работник, интересующийся их дальнейшей деятельности.
— Пока, то же самое, --- буркнул я, садясь в машину, — Без изменений. Будете нужны — сообщу. Оплата такая же.
И, впрочем, на этом — все. Водитель, мельком посмотрев на адрес, вдавил туфлю в педаль, и мы повернули обратно, в город.
«Получается», — я гонял мысли, игнорируя вопросительные взгляды Альбины и Кати, — «Это он тогда… убил меня. А я, точнее, одержимый — разорвал его на части, чтобы переродиться?»
В этот момент мы подскочили на кочке, и что-то в моем теле отозвалось острой болью. Которая переросла в пульсирующую по венам. Удивленно закатал рукав, но ничего не обнаружил. А вот боль, как была, так и осталась.
* * *
Подъезжая к небольшому кирпичному зданию и остановившись возле него, я попросил водителя с Альбиной остаться в машине. Реакция была ожидаемой.
Но на все вопросы был один ответ: бывший сотрудник, не любит, когда рядом много народу.
Вроде поверили, но Альбина все же вышла за мной.
Выйдя из автомобиля, внимательно осмотрел лицевую часть одноэтажки. Окон было всего два, срамное, проржавевшее крылечко, и, вроде…
Нет. Дом не многоквартирный. Частный. Значит…
Додумать не успел, в правом от двери окне — дернулась занавеска. Показалось чье-то лицо, буквально за секунду, вновь растворившееся в доме.
— Значит, он здесь, — пробормотал себе под нос, глядя на Альбину, — Альбин, одна просьба — просто стой здесь, хорошо? Мне ничего там не угрожает.
— Не положено, — холодно ответила она, — Я с вами.
Ну, делать нечего. Сгнившие наполовину доску ступенек, противно скрипели под ногой. Костяшки не успели коснуться двери, как она отворилась. Легкий, затхлый аромат ударил в ноздри. Мужчина, очень интересной внешности, глянул на меня, потом осмотрел Альбину, машину за нами, и головой указал направление.
Войдя в темный коридор, зацепился головой об свисающий, негорящий светильник. Выругался, но негромко.
— Как будто впервые здесь, Дим, — старческий голос явного азиата, не вызвал в памяти никаких отголосков, — Голову пробили, что ли?
— Ага, — ответил я, потирая ушибленное место, озираясь по сторонам.
Что-то разглядеть здесь было невозможным. Редкие лучи света, пробивающиеся через отверстия в стене, лишь своим столбом показывали на пыль. Которая, кажется, была в большом объёме.
Двигаясь, судя по всему, по памяти, азиат вывел нас в более освещенное место — гостиную. Жестом указал на старенький, поеденной молью диван, и умчался в неизвестном направлении.
Альбина принялась осматривать скромно обставленную комнату, то и дело, заглядывая за всякие предметы на шкафах, которыми была уставлена комната.
В целом, тоже огляделся — ничего примечательного и сверхъестественного не приметил. Хотя представлял несколько иначе обстановку.
Информатор же? Собирает информацию?
В голове нарисовалась картина компьютеров, кучи проводов. Мотнул башкой, сбивая наваждение. Время не то и место, не то, и, оглянулся на странный скрип.
Альбина, изучая содержимое шкафов, подняла какую-то статуэтку, которая привела один из шкафов — в движение.
Сразу, вспомнился кабинет Воробьева. Точь-в-точь такая же техника тайного прохода. Я даже встать не успел, как на шум вернулся Иван Петрович. Имя то какое странное для него… Иван. Замерев на пороге с чашками в руках, окликнул Альбину.
— Альбина Васильевна, пожалуйста, поставьте статуэтку на стол. Если есть вопросы, я готов ответить на них. Но не стоит вот так, без разрешения вторгаться в мой кабинет.
Он знает кто она такая?
Ах да…
— Дим, — Иван Петрович сел напротив меня, протягивая чашку, — Вроде мы с тобой еще тогда все обсудили. Не думаю, что ты пришел разговаривать про сундук. Тогда, в чем цель твоего визита?
Сундук? Какой сундук?
«Нет. Сейчас не о нем…»
— Вообще, первоначально, — я с благодарностью взял из рук чашку, принюхался, чем вызвал короткий смешок.
— Не отрава, не бойся. Уж, не совсем дурак же. Понимаю, какие могут быть последствия даже для такого человека, как я.
Лимон, мята, и… что-то ягодное. Отвар — оказалось вкусным.
— Вот по какому делу, — поставил чашку на стол, глядя на спокойного азиата. — Не хочешь вернуться на службу⁈
— К тебе? — ого, а глаза-то у него большие, все же, — Нет. Предложение до того смешное, что я не поверю, что ты пришел именно по этому вопросу. Мы с тобой все выяснили. Цена моего молчания — уплачена. Но назад — я не вернусь.
Черт. Как же некомфортно, когда не понимаешь, о чем вообще идет разговор. Ощущаю себя не в своей тарелке.
— Как ты уже предположил, да и, наверное, знаешь, я лишился части памяти.
Азиат молча кивнул. Альбина, присела рядом, с громким хлюпом попробовав чай.
— Многого не помню. Не мог бы ты напомнить мне о наших рабочих моментах? Чем занимались, за какое молчание я откупился?
Вопрос был задан неверно. Азиат, не моргая, хотя… возможно и моргая, просто молчал. Пялился на меня и молчал. Спустя минуту такой тишины, медленно проговорил:
— В тебе словно что-то изменилось, — начал он спокойным тоном, — Взгляд стал умным, повадки и движения взрослого человека. Речь — грамотная, без выражений и слов-паразитов. Как будто…
Он сжал губы, переведя взгляд на Альбину. Кажется, сам все прекрасно понимал.
— Взрослеешь, — добродушно улыбнулся он, — Но, если, ты пришел за этим, увы, я ничем не могу тебе помочь. Зря приехал.
Мое внимание привлекли его руки. Во время того, когда он говорил про мои изменения, его «замок» просто лежал на коленях. А когда, он сказал взрослеешь, несколько раз дернул пальцем в направлении Альбины.
Не доверяет ей. Сто процентов. Он открыт для разговора обо мне, но не сейчас.
— Думаю, — начал я, коснувшись перстня, — У меня есть интересный тебе предмет.
Бежево-белая шайбочка оказалась на столе. Иван, с моего одобрения, взял прослушивающее устройство и весьма долго пилил его взглядом. Затем, без каких-либо объяснений, сказал:
— Прослушка. Редкая. Знаю максимум двух человек способных сделать подобное. Но оба варианта тебе не понравятся.
— Кто? — коротко и просто спросил я.
— Виктор Тупицын и Костя Рогозин. Механики. Сильные. — он прошептал имена, нагнувшись над столом, чтобы Альбина не слышала.
Она лишь фыркнула в знак протеста.
Меня смутило другое. Он так это сказал, как будто эти имена что-то значили для меня.
Видя мою реакцию, продолжил:
— Большего, увы, сказать не могу. Если ты не против, — он опять взял «шайбу» в руки, — Я бы забрал ее себе. Для исследования. Может, скажу по ней что-нибудь.
— К сожалению, оставить у тебя не могу, — я покачал головой, забирая шайбу, пряча ее в кольцо, — Есть у меня один человечек…
* * *
На рынок
