Истории Андромеды - Алекс Велсор
— Товарищи! Буржуазия хочет, чтобы вы поверили, что их так называемое “искусство” представляет собой творчество и самовыражение. Но сегодня я здесь, чтобы сказать вам правду! — его слова отчетливо пронеслись по толпе, встретив восторженные возгласы согласия. — Эта декадентская демонстрация потакания своим слабостям является для них не чем иным, как средством для осуществления контроля над нашим населением с помощью тонких манипуляций и идеологической обработки! Они стремятся затуманить ваш разум ложными идеалами, ослабив вашу решимость!
Роло видел, что его слова возымели действие; собравшиеся стали сердито оглядываться на любые признаки буржуазного влияния на культуру. Зловоние отвращения витало в воздухе, поскольку все они объединились для одного общего дела — борьбы с этими коварными силами, стремившимися подорвать их революцию.
— Их “искусство” стремится восславить порок и коррупцию, деморализуя нас изнутри! — громко заявил Роло. — Это является оскорблением не только наших революционных принципов, но и препятствует продвижению нашей нации к справедливому и эгалитарному коммунистическому обществу!
Его сердце наполнилось гордостью, когда он стал свидетелем гнева, выгравированного на бесчисленных лицах перед ним, каждое из которых твердо привержено борьбе с капиталистами.
— Хотя искусство и культура могут казаться безобидными, а временами даже обогащающими, мы должны признать их такими, какие они есть: отвлекающими факторами, которые отвлекают нас от нашей важной миссии служения нашему государству и осуществления нашей великой революции!
Он поднял сжатый кулак в воздух, подчеркивая свою точку зрения.
— Мы не должны позволить себе соблазниться этими легкомысленными занятиями! Как преданные коммунисты, мы обязаны всецело отдаться нашему революционному делу!
Голос Роло был полон презрения к тем, кто предавался таким развлечениям.
— Буржуазия использует искусство и культуру, чтобы убаюкать вас и в то же время продолжать эксплуатировать ваш труд! Они надеются, что вы забудете о своих невзгодах, погрузившись в бессмысленные развлечения!
По толпе пронесся одобрительный ропот; многие люди оглядывались, нахмурив брови, или качали головами, осознавая, как легко их обманули.
— Товарищи! — проревел он с силой. — Нам пора раз и навсегда избавить наше общество от этого буржуазного упадка! Мы должны пройти в этот музей и разрушить реликвии коррумпированного прошлого!
Его слова были подобны искре, зажигающей огонь; толпа заревела в знак согласия, их лица были искажены яростью и необузданным пылом.
— Сегодня мы едины в нашей миссии! — заявил Роло, его голос был полон рвения. — Вместе мы разрушим этих ложных идолов и проложим путь к славному будущему при коммунизме!
С каждым сказанным словом гнев вспыхивал ярче в глазах собравшихся революционеров. Желание очистить свой народ от остатков устаревшей эпохи текло по их венам. Роло высоко поднял руку и указал на хорошо охраняемый вход в музей. По его сигналу море красных флагов и красных книг хлынуло вперед, словно неудержимый прилив — мужчины и женщины, чьи сердца бились в предвкушении, пока они двигались к своей цели. Когда они подошли к охранникам, стоявшим у здания, неповиновение на лицах быстро сменилось страхом перед их огромным количеством, из-за чего им пришлось отступить. Разъяренная толпа, подстрекаемая страстными словами Роло, хлынула в музей. Звук разбивающегося стекла и раскалывающегося дерева эхом разносился по величественным залам, когда статуи, картины и древние артефакты безжалостно уничтожались. Роло стоял внутри посреди этой толпы, его глаза сверкали решимостью; он громко закричал, чтобы поощрить их ярость:
— Очистите нашу нацию от буржуазной грязи! Уничтожьте все остатки этой ядовитой культуры!
Внутри музея лица покраснели от ярости и волнения, когда революционеры размахивали молотками и кирками по всему, что они считали символом элитарного упадка. Пыль наполняла воздух от распыленных скульптур, из-за чего было трудно дышать. Вонь пота пронизывала все вокруг из-за явной интенсивности их действий. Революционеры разорвали на части бесценные полотна с изображением сцен, когда-то пленявших публику на протяжении поколений; теперь эти произведения искусства были обращены в клочья, как и другие реликвии, сносимые внутри музея. Скелеты древних существ яростно опрокидывались под яростными ударами — кости болезненно трещали при ударе, а история рушилась под крики, наполненные адреналином. Голос Роло прогремел над этим столпотворением:
— Давайте демонтируем этих ложных идолов!
Пока его последователи продолжали безжалостно нападать на артефакты, хранившиеся в этих когда-то священных залах, они упивались своей верой в то, что уничтожение остатков очистит общество и освободит место для чего-то более чистого. В ответ на мольбы музейных работников многие в толпе только еще более рьяно и бессердечно становились в своих деструктивных действиях. Их лица исказились от ярости, когда они яростно игнорировали крики о пощаде.
— Нет! — крикнул в ответ один революционер, разбивая бесценную вазу. — Вы предатели, которым промыли мозги буржуазным мышлением! Наша культура возродится без этих реликвий богатства!
Другой революционер прорычал отчаявшемуся рабочему, сжимавшему картину:
— Эта история, за которую ты цепляешься, слишком долго угнетала наш народ! Настало время для чего-то нового!
Среди этого хаоса были и те, чьи лица выдавали сомнения. Они ненадолго заколебались, услышав яростные протесты сотрудников музея, но, тем не менее, продолжили разрушение, разрываясь между сохранением того, что когда-то считалось прекрасным, и принятием будущего, обещающего равенство и справедливость при коммунизме. Сам Роло стоял на небольшом расстоянии от беспредела, развернувшегося внутри музея. Бесстрастный взгляд на его лице скрывал любые намеки на раскаяние, которые он мог чувствовать под своей ожесточенной внешностью. Как лидер этого движения, он считал, что необходимо пойти на жертвы, чтобы построить общество, свободное от коррупции, даже если это означало уничтожение истории, которые считалась испорченной буржуазными идеалами. В то время как одни музейные работники отчаянно пытались спасти то немногое, что осталось нетронутым, другие тщетно умоляли толпу и плакали, не в силах что-либо сделать против тех, кто сошел с ума от политических бредней. Взбесившаяся толпа, движимая пылом, вызванным речами Роло, вынесла наружу остатки своего разгрома. Они собрали разорванные картины и разбитые скульптуры вместе с грудами книг, чтобы потом бессовестно сжечь. Теперь эти реликвии были не чем иным, как возгоранием очищающего пламени, которое ознаменовало бы их готовность к новой эре. Высоченное пламя поглотило все в поле зрения — зловоние горящих холстов, смешанное с едким дымом, наполнило воздух. Атмосфера была пронизана как восторгом, так и отчаянием, когда революционеры дико танцевали вокруг этого костра, подпитываемого многовековой историей. Роло с гордостью наблюдал со своего наблюдательного пункта, как его последователи праздновали победу над буржуазной культурой. Огонь ярко полыхал перед ним — символ сжигания старых общественных устоев, чтобы заново построить их на коммунистических принципах. Увидев возможность еще больше
