Нетылев Петрович - Весна 2018: Бог из машины
Виконта Герхарда фон Рейлиса хорошо знали и заслуженно боялись. Он всегда был уверенным, властным и безжалостным. Воплощением идеала нации и ницшеанским сверхчеловеком в одном лице. Однако, существовали и те, кто были чисто по-человечески дороги ему. Немного, совсем немного. Но одна из них сейчас стояла перед ним.
Это была сказочно красивая блондинка с голубыми глазами и осиной талией. 'Идеальная' - вот какой эпитет чаще всего относили к ее внешности. Вторым был 'холодная'. Да, она часто казалась холодной, величественной и неприступной. Но не сейчас.
- То есть как? - хмурилась она, - Ты отсылаешь меня накануне сражения? Сейчас, когда все почти готово?
- Елена... - виконт покачал головой, - Это слишком рискованно...
- Неужели после всего, ты думаешь, что я, с Пустотой и Бездной, справлюсь хуже любого из твоих солдат?
- Почти все они погибнут, - честно ответил он, - Их задачей будет лишь задержать дракона. Сразиться с ним должен я. Один.
- Я могу прикрыть тебя...
- Лучше позаботься о Воланде. Если я проиграю, кто-то должен закончить мое дело. Эта ответственность ляжет на вас с ним.
Оглянувшись и убедившись, что никто, кроме брата, не слышит ее, Елена тихонько всхлипнула.
- Я боюсь. Боюсь за тебя.
Герхард ободряюще улыбнулся.
- Брось. Я ведь всегда лучший. Что со мной может случиться? А сейчас поторопись. Времени мало, а ты должны отбыть в Мюнхен до того, как мы поднимем Столп Творения.
Когда Елена ушла, он еще какое-то время молча смотрел на небольшой медальон. Слева фотография изображала его отца, - еще живого; и мать, - еще умевшую улыбаться. Когда их семейные идеалы были объявлены неонацистскими, а сам он террористом, то отец, не выдержав давления общественности, покончил с собой. Мать после этого замкнулась в себе, удалившись от мира. В то самое поместье под Мюнхеном, куда сейчас Герхард отсылал Елену.
Правая сторона медальона изображала младшее поколение рода Рейлисов. Воланда - как всегда, упрямого бунтаря; Елену, тогда еще не познавшую вкус убийства; и его самого. Все они были боевыми амагусами, предназначенными лишь для того, чтобы сражаться и убивать. Во имя чего сражаться - это был уже их собственный выбор. Герхард и Елена выбрали идеалы, поколениями хранимые их семьей, - и никогда не сомневались в них.
А еще люди на фотографии были теми немногими, кем он не был готов пожертвовать ради мечты о величии своей страны. За одним исключением.
Он сам в это число не входил.
Раннее утро весьма освежало двух довольно легко одетых бродяг. Людей пока не было видно. Артур осмотрелся, крутанул трость в руке, и её рукоять остановилась перед рыжеволосой.
- Мне было бы приятно, если бы ты взяла это, - неожиданно сказал англичанин, - А я покажу тебе как им пользоваться... если мы переживём этот день.
Ева ошарашенно взглянула на старинное оружие, а затем спешно замотала головой, мягко отодвигая от себя этот дар.
- Я не могу его принять, он слишком важен для тебя, - попыталась она объяснить свой отказ, - Я не так давно тебя знаю, но ты заботишься о своей трости как о самой важной в твоей жизни вещи.
- Она важна для меня... но, пожалуй, что это не совсем правда. Более всего важны воспоминания... Я проиграл Змею, а ты нет... и теперь она твоя. Может быть, ты сможешь воплотить в жизнь надпись на клинке, - Артур разжал пальцы, оставляя древний меч лежать в открытой ладони рукоятью перед рыжеволосой, - А ещё, у тебя всегда будет моё изображение на одной из сторон клинка, - попытался пошутить он.
Ева мягко, но неуверенно улыбнулась. Её глаза были прикованы к оружию, всё ещё лежащему в ножнах. Она держала его так, словно оно было из хрусталя. Затем улыбка медленно сползла с её губ.
- Я просто сбежала, когда пришла Эйса. Я не победила. Я не могла.
- Никто бы не мог. Ты пыталась сражаться с тёмным богом, - ответил Артур, - Победа была невозможной, но ты не проиграла. Мастер Чжан говорил, что непобедимость в тебе самом, а победа в твоём противнике. Если бы ты не 'сбежала', я бы не смог оттуда уйти. Всё было правильно - это единственное объяснение, почему я ещё существую. Эйса бы хотела, чтобы ты пользовалась клинком, надпись на котором она попросила сделать для моей защиты... я думаю, что такова судьба... созданная нами.
Ева снова улыбнулась, но уже более уверенно, после чего медленно подняла глаза на Артура, а затем... резко подалась вперёд, обхватывая обеими руками его шею, и прижалась своими губами к его губам.
- Оу! - только и смог сказать Артур, теряя равновесие от такого 'хода конём'. Англичанин нелепо застыл, ожидая пока рыжеволосая его отпустит... или раздавит, что было менее желательно. Его удивлённые янтарные глаза смотрели на лицо Евы так, как будто перед ним появился сам Бахамут.
Наконец, прервав поцелуй, девушка резко отстранилась.
- Ты... в порядке? - удивлённо выдавил из себя Артур в нелепом тоне. Судя по всему, он не понимал причин бурной реакции рыжеволосой. Собственно, такими удивлёнными глаза Артура не были даже тогда, когда на разбитой улице, активируя ци рыжеволосой, он понял, что в Еве течёт кровь его народа.
- Да, я в порядке, - рассеяно заводя волосы за ухо, ответила она. Она сделала пару шагов назад и устремила взгляд куда-то на асфальт, - Ты... это... извини. Я просто... мне это показалось хорошей идеей.
- Это ты прости, я не понимаю многие части человеческой культуры... - Артур понял, что провалил какой-то личный ритуал, - Так что, ты окажешь мне честь, пользуясь этим клинком?
Ева до сих пор не поднимала взгляда. В качестве ответа, она лишь чуть заметно кивнула. Правда, то, что было заметно внешне, было лишь бледной тенью того бурления энергии, что происходило у неё внутри.
Артур прикоснулся к щеке рыжеволосой пальцами. Через пальцы в тело начало вливаться тепло. Единственное, что придумал англичанин, это стабилизировать эмоциональное состояние рыжеволосой с помощью ци. То, что в западной культуре назвали бы чуть ли не вмешательством в эмоции и личность, в культуре, в которой Артур вырос, называлось лечебной помощью, так как сильные эмоции являются следствием нестабильного поведения ци, чем-то похожим на болезнь. Женщина мягко накрыла кисть руки Артура своей ладонью и прижала её к своей щеке. Она медленно подняла глаза на мужчину.
- Быть может, ты не понимаешь многого в культуре людей, но... - она на несколько секунд замолчала, опуская взгляд, но затем снова подняла глаза и посмотрела в глаза англичанину, - Что ты сейчас чувствуешь?
- Печаль... что не смогу тебе помочь защититься от Змея... а возможно даже и от наших будущих противников... и... что барьер культур и интерфейсов сознания между нами сильнее, чем я думал, - англичанин ненадолго замолк, словно прислушиваясь сам к себе, - Тут не поможет даже телепатическая связь, потому что мы обращаемся со своими мыслями по-разному. Я чувствую, что ты Осколок, который откололся от кристалла Бахамута... но я не в силах показать тебе Целое.
- Ещё страх, - тихо продолжил он, - Что я буду тем, что разрушит твой мир и 'отплатит' этим за помощь и защиту. Страх, что... в действительности тебе лучше уничтожить меня сейчас, пока есть возможность... - наконец, сказал Артур то, что сам не ожидал облечь в слова. И от осознания сказанного застыл в молчании.
Женщина сделала шаг ближе и осторожно обвила шею Артура рукой, в которой была зажата подаренная им трость.
- А... когда я тебя целовала? - спросила она, чуть склонив голову к плечу.
- Это было похоже на отголосок ощущения Прежденебесного, - произнёс Артур, - В действительности, я тоже Осколок, а ты ближе, чем Целое...
На самом деле Артур не знал, что именно он чувствует. Потому что частицы человека в нём, которые составляли нагромождение подвижного льда на поверхности, сейчас входили в конфликт с его нечеловеческой природой. С другой стороны, англичанин верил, что истинная Природа и у людей, и у его народа - едина и не может быть отлична по определению. Реально же обо всём этом он знал мало, а Эйса не проводила лекций, рассчитывая показать ему это в жизни. Но жизни у них не оказалось... и теперь, раздираемый между Бахамутом, Змеем и Человеком, Артур пытался нащупать внутри себя ответы, касающиеся истинных отличий его от Евы, Евы от людей, Алоглазого от него, Бахамута от Алоглазого... Ответы, которых там не было.
- А ты... - она снова замолчала, вспоминая свою любовь к частым паузам в разговоре, - Хотел бы это повторить?
Артур ничего не ответил. Вместо этого он просто медленно поцеловал рыжеволосую в губы... и резко отшатнулся, словно обжёгся.
Округлённые от удивления глаза Артура застилала пелена, незримая для Евы... Тело рыжеволосой вспыхнуло для него бесцветно-серым космическим дымом. И там было далеко не пять основных огней... все органы-источники ци... каждая капелька истинной крови... каждый сигнал нервной системы... каждая пульсация сердца... это была карта, которую Артур обычно использовал для своего лечения... но сознание англичанина не выдерживало чёткости и подробности этой версии карты, словно он видел сейчас всю вселенную одновременно и каждую её каплю сразу.
