Натан Арчер - Холодная война
— Раше?
— Да, это я, — ответил Раше. Лигачевой показалось, что пришедший на помощь американец едва сдерживает слезы. — Чтобы наговориться всласть, Шефер, — добавил он, — мы вряд ли могли выбрать для встречи иное местечко!
— Христа ради, Раше, какого черта тебя сюда занесло? — спросил Шефер.
— Кое-что прослышал и подумал, не смогу ли чем-то помочь, — ответил Раше, продолжая вместе с Лигачевой затаскивать Шефера повыше на стену оврага. — Ведь найти нового хорошего друга гораздо труднее, разве ты этого не знаешь?
Шефер не ответил. Лигачева посмотрела на него, потом перевела взгляд на этого Раше.
Очевидно, Шефер не так одинок в этом мире, как ему казалось.
Она вдруг почувствовала себя лишней. Едва они успешно преодолели самый крутой участок склона, она оставила друзей-американцев подыскивать себе укрытие на скалистой стене оврага. Теперь за Шефера можно не беспокоиться, подумала она. У него оказался друг, который примчался за ним, исколесив полмира и прорвавшись сквозь кордоны соперничающих армий. Даже этот циник не сможет утверждать, что к нему безразлична вся вселенная. Невозможно остаться равнодушным к такой преданности.
Сама она никогда не сомневалась в существовании человеческого тепла даже в сибирском запустении. Чего ей сейчас недоставало, так это справедливости, которая ускользала с каждой секундой. Эти твари, искромсавшие и выпотрошившие рабочих Ассимы только потому, что те попались под горячую руку, могут избежать справедливого возмездия. Она подняла рюкзак Шефера и посмотрела на индикатор таймера детонатора.
Он оказался достаточно простым. Лигачева вполне прилично владела английским, чтобы понять надписи на кнопках «УСТАНОВКА» и «ПУСК», а цифры и англичане и русские используют арабские.
Грохот и вой, нараставшие внизу под стеной, слились в единый высокий гул.
Она набрала число 45, но вряд ли смогла бы объяснить почему, хотя сорокапятисекувдная отсрочка взрыва казалась ей самой подходящей.
Лигачева посмотрела вниз на корабль пришельцев. Отверстия в его кормовой оконечности сияли голубым пламенем, превращая полярную ночь чуть ли не в яркий день. Но сейчас ее интересовало совсем другое отверстие — вход в корабль. Оно продолжало зиять на его корпусе тусклой красной раной. Значит, люк все еще был открыт, но до него не так уж близко.
И все же она сможет добросить до него рюкзак и наверняка не промахнется. С того места, где она стояла на выступе стены оврага, попасть в люк тяжелым мешком действительно не просто, но она постарается. Лигачева поднесла палец к кнопке «ПУСК».
— Прекратите, лейтенант, — послышался сверху голос генерала Пономаренко.
Она подняла взгляд навстречу полдюжине направленных на нее автоматов и лицу Пономаренко, на котором не было и тени улыбки.
— Очевидно, у вас в руках взрывное устройство, — сказал он, — и вы, не испросив позволения, намерены использовать его против этого корабля. — Он пренебрежительно фыркнул. — Я еще в Москве подозревал вас в некомпетентности, но теперь вы продемонстрировали ее в полной мере. Не смейте уничтожать этот источник силы! Оставьте свою адскую машинку!
Лигачева неохотно подчинилась, опустив бомбу на выступ у своих ног. У нее была слабая надежда, что выступ обломится под ней, когда вечная мерзлота подтает чуть больше, и она вместе с бомбой упадет на корабль, а там уж как-нибудь ухитрится швырнуть рюкзак в открытый люк, прежде чем ее успеют остановить выстрелами.
Выступ обламываться не пожелал.
Пономаренко закричал во все горло:
— Уполномочен заявить, что это постороннее транспортное средство объявляется незаконно вторгшимся на территорию России!
Лигачева посмотрела на Шефера. Он тяжело опустился на камни в десятке метров от нее, не без помощи своего удивительного друга Раше, но не спускал с нее глаз.
Она подумала, что этот парень мог бы что-нибудь сказать ей, как-то вдохновить или подбодрить, но Шефер только улыбался.
Двигатели корабля ревели уже так, что дрожала земля.
— Генерал, не думаю, что пилот услыхал ваше заявление, — крикнула Лигачева.
— Воздушные силы уже на подходе, — ответил Пономаренко. — Если корабль взлетит, они попробуют заставить его вернуться. Ну а коль им это не удастся... что ж, в будущем, несомненно, появятся новые шансы.
— Вы так думаете? — воскликнула Лигачева. Она снова посмотрела на корабль, потом на рюкзак. Она не сможет поднять и сбросить его, опередив огонь нацеленных в нее автоматов.
Да и нет у нее такого навыка. Она ведь не американка, с детства помешанная на бейсболе или баскетболе. Но она русская и все свободные часы детства гоняла футбольный мяч.
— Генерал, — крикнула она, — пропади все пропадом!
Она решительно отвернулась от него, одновременно нажав носком сапога кнопку «ПУСК», словно устанавливая мяч на одиннадцатиметровой отметке, затем подцепила рюкзак ногой снизу и что было силы швырнула его в цель, не сомневаясь, что этот гол станет самым важным из всех, какие ей доводилось забивать в своей жизни на футбольных полях.
Несмотря на то что ни по весу, ни по форме рюкзак никак не соответствовал стандартам футбольного мяча, он по хорошей навесной траектории аккуратно опустился точно в то место, куда она хотела попасть, — в проем по-прежнему остававшегося открытым входного люка.
Рев двигателей достиг невиданной силы, все окружающее пространство озарилось голубовато-белым сиянием, корабль вырвался наконец из плена грязи и камней, поднялся над оврагом и помчался навстречу полярной ночи.
Глава 32
Лигачева стряхнула пыль с лица, поморгала, освобождая от нее ресницы, и села, не вполне соображая, как оказалась на спине, еще не отдавая себе отчет, где находится.
Затем огляделась и поняла, что осталась на том же выступе стены оврага. Внизу догорали сотни небольших костров, оставленных взлетевшим кораблем пришельцев. В десятке метров у нее за спиной Шефер и Раше жались среди камней, стараясь спрятать головы от дождя скальных обломков.
А много выше них в восточном небе слабым пятном света сверкал удалявшийся корабль.
Она подумала, что русским воздушным силам вряд ли удастся перехватить его. С момента взлета прошло каких-то тридцать секунд — она была уверена, что не больше, — а он уже почти скрылся из виду.
Тридцать секунд...
Не вывалился ли рюкзак при взлете? Достаточно ли далеко она зашвырнула его внутрь, чтобы взрыв причинил какой-то реальный вред кораблю?
В ответ на ее вопросы далеко в небе расцвел крохотный огненный шар. Бомба таки взорвалась...
Шар стремительно разрастался, и вскоре все небо осветилось потрясающей, ослепительной белой вспышкой.
Она знала, что взрыв даже целой тонны «С-4» не мог бы вызвать подобное. Наверняка взорвался корабельный запас топлива, что бы ни служило источником энергии на корабле пришельцев. Может быть, рюкзака «С-4» действительно хватило для детонации такого взрыва, но не исключено, что дело в наскоро выполненном ремонте.
Она была уверена, что в любом случае обломки анализировать не придется, потому что после такого взрыва для разгадывания головоломок не найдется даже самой маленькой детали.
Она закрыла глаза и подождала, пока пройдет ослепление от вспышки взрыва. Когда она открыла их снова, над ней стоял генерал Пономаренко.
— Вы соображаете, что натворили, дурная баба? — взревел он. — Вашей воинской карьере пришел конец, Лигачева! Будет следствие, официальное дознание, возникнут вопросы и у Федерального собрания...
— Я давно хочу этого, — ответила она, — и буду рада рассказать миру, как в новой, демократической России обращаются со своими солдатами и рабочими, поведать о том, какую околесицу мы плели американцам, лишь бы не дать им приблизиться к этим нашим гостям!
— Уверен, что в этом не будет необходимости, — послышался другой голос.
Рядом с генералом остановился аристократического вида мужчина в штатском.
Он перешел с русского на английский:
— Я Григорий Комаринец, посол России в ООН. Думаю, мы можем рассчитывать на сотрудничество генерала Филипса в деле внесения ясности в этот небольшой инцидент без привлечения Федерального собрания и прессы. Нет необходимости волновать общественность подробностями, не так ли, генерал?
Лигачевой незачем было слушать ни ответ Филипса, ни продолжение разговора. Она поднялась на ноги, отвернулась и, отплевываясь, стала стирать пыль с лица, а заодно и досаду с сердца.
Ни одна из сторон не пожелает признаться, как далеко она могла зайти в стремлении украсть технологию пришельцев или воспрепятствовать сделать это противной стороне. Ни одна сторона не захочет обсуждать нелепую жажду убивать, продемонстрированную Яшиным, Уайлкоксом и остальными. Ни те ни другие не захотят признать само существование пришельцев.
Поэтому все останется в тайне. Филипс и Комаринец состряпают для прикрытия какую-нибудь историю. Может быть, расскажут о появлении здесь иранских террористов. Что бы они ни придумали, все станут твердо держаться согласованной версии.
