Анатолий Махавкин - Ключ к Бездне (СИ)
— Некрономикон? — деловито уточнил я, с апломбом опытного исследователя мистической литературы, — всю жизнь хотел его почитать.
— Почитать? — брови Теодора поползли вперёд, а губы дрогнули, обозначив ухмылку, — боюсь, это не самое удобоваримое чтение. Я же тебе говорю: автор, перед написанием книги сошёл с ума. Стихотворения Хазреда ещё более запутаны, чем катрены Нострадамуса. Чтобы разобрать, о чём идёт речь, опытные исследователи потратили более трёх веков и даже после этого, некоторые места толкуются по-разному, а это чрезвычайно опасно, когда используешь Некрономикон в качестве путеводителя по Бездне.
— Странно, — сказал я, — читая Лавкрафта, я предполагал, что эта книга намного интереснее.
— Говард был неисправимым романтиком, — пожал плечами Теодор, — я встречался с ним, когда он был никому не известным сочинителем коротких историй. У него, случайно, оказались отрывки книги Эйбона, и он согласился показать мне их, в обмен на изучение Некрономикона. Говард оказался разочарован. Я, впрочем, тоже. В его страничках не было ничего интересного, для меня.
Признаться, этот немудрёный рассказ заставил меня поскрёбывать нижней челюстью по полу. Передо мной был человек, имеющий в личном пользовании настоящий Некрономикон и общавшийся с Лавкрафтом. Потом как-то вспомнилось всё, пережитое лично и рот закрылся сам по себе. Возможно, если я выберусь отсюда, то напишу книгу, почище любых Некрономиконов.
— А что это за Огненный Поток? — спросил я, — судя по всему нечто весьма полезное, если, для того, чтобы добраться до него, можно запросто положить такую ораву народа?
Теодор машинально посмотрел на распростёртое тело Шведа, около которого мы расположились и вздохнул. На его лице появилась гримаса омерзения.
— Поток дарует бессмертие, — коротко ответил он.
Больше не было сказано ни слова. Мы сидели и молча смотрели друг на друга, человек позапрошлого века и я. Слова очень медленно доходили до моего сознания, продираясь через покрывала здравого смысла. Всего три слова, но как же сложно осознать их истинный смысл.
Поток.
Дарует.
Бессмертие.
— Это как? — тупо спросил я.
— Тебя интересует физическая или мистическая подоплёка процесса? — язвительно поинтересовался Теодор, — так вот — я не знаю. Для ответов на эти вопросы с нами шли четверо учёных с аппаратурой. Но, как ты и сам знаешь, они не дошли. Поэтому, я должен, по крайней мере, взять пробу потока.
— Нет, нет, — я замахал руками, — я не об этом. Как это: «Дарует бессмертие». Какое такое бессмертие?
— Самое обычное, если можно так выразиться, — Теодор пожал плечами, — человек, побывавший рядом с потоком или соприкоснувшийся с ним, получает идеальное здоровье, почти неуязвимое тело и возможность жить вечно. Даже я, глядевший на него с расстояния в сотню метров, живу уже больше века, не постарев ни на год.
— Круто, — сказал я, уставившись в потолок и вдруг меня поразила одна мысль, — так что это получается, если я пойду туда, то…
Теодор только усмехнулся.
Получить вечную жизнь — перспектива, конечно, весьма радужная, но уже давно известно, пирожные бесплатными не бывают, а самые вкусные находятся где-то рядом с бесплатным сыром. Интересно той цены, которую я уже успел выплатить хватит за это «угощение»? Или неизвестный торговец экзотическими блюдами потребует дополнительной оплаты?
— Посему давай, поднимайся, — сказал Теодор и начал собирать барахло, разбросанное по полу пещеры. Мой мешок он бросил рядом со мной, недвусмысленно дав понять, что с пустыми руками меня никто не отпустит, — чем быстрее я возьму пробу — тем быстрее выберемся на свет божий. Каждый день пребывания в Бездне старит человека на тысячу лет. Я ощущаю себя таким же древним, как пирамиды.
Пока он перекладывал вещи из всех мешков в свой, я размышлял над мыслью, которая не покидала мою голову с тех пор, как Зверь показал Шведов броник. Теодор возился, стоя спиной ко мне, поэтому я очень тихо подполз к дохлому водиле и начал искать, где открывается застёжка на его поясе. Проклятущее деньгохранилище ни в какую не желало покидать талию своего прежнего владельца. Да ещё приходилось осторожничать, пытаясь не перемазаться в кровавых ошмётках, разбросанных вокруг. Когда мне, наконец, удалось стянуть пояс, я вздохнул с видимым облегчением.
— Мародёрствуем, помаленьку? — в голосе Теодора явственно ощущалось осуждение моего поведения, — ну что вы за люди? Даже в преисподней будете заниматься своими делишками — воровать, убивать, насиловать!
— Ему эти деньги уже ни к чему, — я не собирался оправдываться, как-то само по себе вышло, — а у меня семья, дочку кормить надо, жену…Этих денег, — я застегнул похрустывающий пояс на себе, — мне не заработать за всю жизнь.
— Да Утюг заплатит такие деньжищи, которых тебе хватит на всю твою бесконечную жизнь, — сказал Теодор с досадой, — а ты возишься с этими копейками, обирая трупы!
— Хрен его знает, этого вашего Утюга, — я пожал плечами, — заплатит он или нет. А вдруг я выберусь наружу сам? Где я буду тогда искать этот, ваш электроприбор?
— Думаешь, я могу погибнуть, а ты останешься жив? Ну ну, — ему это показалось смешным, — А за Утюга не беспокойся, если ты ему потребуешься, он тебя отыщет моментально. Страшненький человечек, но дело своё знает. А его сейчас прижало так, что он крутится, словно вьюн на сковороде.
— Посмотрим, — неопределённо протянул я и одёрнул куртку на себе, — ну, идём?
— Идём, конечно…
Судя по всему, Теодор растерял остатки уважения, к моей и без того скромной персоне. Разговаривать со мной он даже не пытался, ограничиваясь короткими командами. Плевать! Переживём и это. Идти оставалось уже не долго, а ощущение приятной тяжести на поясе здорово согревало мою исстрадавшуюся душу. Тридцать или сорок штук — намного лучше, чем обещанные три.
Мы шли по узким коридорам в абсолютной тишине, а это наводило на высокие мысли. О поэзии скажем, о Гумилёве, в частности. Да и вообще, предчувствие грядущего подарка, приготовленного судьбой, едва не заставило бежать вприпрыжку. Точно так же, как в детстве, я ожидал дар, который родители спрятали под мою подушку.
Откуда-то начал доноситься тихий гул, на который я сначала, погружённый в свои мысли, не обратил внимания. Но шум становился всё громче, и я не выдержал, поинтересовавшись у неутомимого Теодора:
— Это что за ерунда шумит?
— Вода, — коротко бросил он, но не выдержав ответил подробнее, — впереди течёт река, через которую мы, с тобой, переберёмся. После этого ещё минут десять ходу, и мы окажемся около развилки. Главное её не пропустить. Ход вниз, очень незаметный, поэтому прошлый раз я прошёл мимо. Но, по плану в книге, он должен быть.
— Может быть его завалило? — высказал я предположение, от которого самому стало невесело, — придётся раскапывать, а у нас и лопат-то нет…
— Посмотрим, — отрезал мой спутник и умолк.
Спустя пару минут мы выбрались в обширную пещеру, потолок которой терялся в бледно голубом сумраке, рассеять который не мог даже достаточно сильный фиолетовый свет, испускаемый стенами. Мы оказались на краю невысокого обрыва, возвышающегося над берегом узкой речки, несущейся с бешеной скоростью из-за поворота пещеры, чтобы скрыться за таким же изгибом стены полусотней метров дальше. Вода в потоке оказалась невероятно чистой и как мне показалось, слабо светящейся, поэтому я мог различить самые маленькие камни на его дне. Противоположный берег напоминал пляж, как своей пологостью, так и покрытием, похожим на зеленоватый песок. Да и вообще, цветовая гамма здесь вызывала приступы головокружения.
На рыхлой массе пляжа можно было рассмотреть глубокие отпечатки чьих-то огромных лап, следовавших вдоль берега и человеческие следы, исходящие из воды и направляющиеся в сторону чёрной дыры стены пещеры. Поскольку ветра здесь не было, отпечатки ног могли сохраняться бесконечно долго, лишь слегка изменяя свою форму. А кстати…Я ткнул пальцем в цепочки следов и вопросительно посмотрел на Теодора, который наклонил голову в ответ на мой незаданный вопрос.
— Да, там есть и мои, — сказал он и покачал головой, — больше века они ждали, когда я вернусь и оставлю новые. Честно говоря, не очень верится. Ладно, пошли.
Не успел он закончить свою фразу, как за нашими спинами раздался оглушительный вопль и пронзительный скрежет. Совсем рядом! Долбаный Феникс до последнего сдерживал свои вопли, намереваясь подобраться как можно ближе. И у него это получилось, мать его! В тот самый момент, когда мы были в двух шагах от цели! Б…дь!
Теодор с непринуждённой лёгкостью спрыгнул вниз, подняв фонтан брызг и энергично махнул мне рукой. У меня получилось хуже. Намного хуже. И даже так будет слишком слабо сказано. Чтобы не вдаваться в лишние подробности, могу заверить: получить каменистым дном по физиономии очень неприятно. Теодор ухватил меня за шиворот и выдернул из колючего гравия.
