Вадим Полищук - Республиканец
В рубке началось шевеление, проверяли исправность и настройку лазерной пушки, проводили тесты ракет, и аппаратуры связи, словом каждый занялся своим делом, но все неожиданно прервалось.
— Справа десять, ниже пять, удаление триста сорок! Одиночная цель!
— Для транспорта рано. — высказал мнение командир.
— Да и маловат он для транспорта. — согласился электронщик.
— К бою!
Короткая команда подстегнула экипаж, от недавней расхлябанности не осталось и следа. Получив доклады о готовности, командир вывел «Сокол-4» на курс перехвата.
— Что это может быть? — обратился Вольдемар к оператру электронных систем. — Хотя бы класс определить можешь?
— Судя по величине отметки и характеру маневра — крейсер, небольшой, тысяч на пятнадцать.
Пятнадцать, двадцать. Один черт, разница в массе, вооружении и защищенности на порядок. У сторожевика есть некоторое преимущество в маневренности, такую махину на новый курс повернуть труднее, но использовать его не удастся. Пока выйдешь на расстояние, с которого можно прожечь броню крейсера, в сторожевик попадут раз десять, а старому корпусу и двух — трех попаданий хватит. Полутонный снаряд, выпущенный из электромагнитной пушки крейсера, пробил бы корпус «Сокола-4» насквозь. Вот именно пробил бы, у снаряда есть идиотская привычка взрываться после попадания, а это для здоровья экипажа уже совсем не полезно.
Но до артиллерии может и не дойти. Пуск четырех ракет, а на крейсера меньше не ставят, это одно гарантированное попадание в сторожевик, но это если сторожевику фантастически повезет. Наиболее вероятно, что таких попаданий будет два, может быть и три. Без разницы, нам и одного хватит.
Есть шанс, что командир крейсера пожадничает и решит уничтожить старое корыто только артиллерийским огнем, тогда и у нас будет шанс. У нас тоже четыре ракеты есть, мощность их на фоне толщины крейсерской брони, конечно, не серьезная, но вдруг попадут удачно.
— Экипажу надеть скафандры!
Оставалось постараться сделать так, чтобы к моменту, когда республиканский сторожевик превратиться в груду искореженного железа, крейсер получил повреждения не совместимые с продолжением операции.
Это трудно, очень трудно, но тогда хоть у кого-то будет шанс спастись. Может помочь экипаж транспорта, могут выслать спасательный катер шахтеры. Если крейсер уничтожит и транспорт, и шахту, то погибнут все.
— Может, сымитируем бегство и уведем его от транспорта? — предложил сержант Валер.
— Он здесь нарисовался за два с половиной часа до появления транспорта. И ты думаешь он о нем ничего не знает? — отверг предложение Вольдемар. — А вот нас он здесь увидеть, похоже, не ожидал.
На экране тактического компьютера исчез вектор ускорения цели, крейсер прекратил разгон.
— Мы в зоне досягаемости ракет крейсера. — доложил электронщик.
Словно в подтверждение его слов на экране радара появились два небольших зеленоватых всплеска.
— Наблюдаю пуск двух ракет!
— Курс на ракеты! — отреагировал младший лейтенант Дескин, а потом удивился. — Но почему только две?
От двух есть шанс увернуться, и не совсем нулевой, кстати…
— Валер, что ты говорил о противоракетных возможностях нового лазера?
— Можно попробовать, господин младший лейтенант.
— Вот и давай, пробуй.
— Крейсер отворачивает! — доложил электронщик.
Куда его понесло? Ему сейчас на сближение идти надо, сторожевик добивать, а он под ответный пуск подставляется. Ничего не понимаю.
— Ракеты на подходе!
— Приготовится к противоракетному маневру! Валер, огонь по готовности, без команды.
— Есть!
Артиллерист успел дважды нажать на красную кнопку. Первый луч ушел к ракетам, но ни одну не задел.
— Вниз!
Сторожевик нырнул под ракеты, приводы наведения не успели отработать смещение цели, и баллистический компьютер заблокировал выстрел, направленный куда то в район Альфа Центавра. Правая ракета не отреагировала на маневр «Сокола», и унеслась в космическую бездну. Левая дернулась вниз, вслед за сторожевиком.
— Вверх! Ловушки!
У ракеты нет экипажа, ускорение ее поворота ограничено только прочностью корпуса, которая у длинной, тонкой трубы была меньше, чем хотелось конструкторам. Сторожевик выскочил из захвата головки самонаведения, отстрелив тепловые и электромагнитные ловушки. От третьей ракеты было уже не увернуться, но ракет то было всего две.
— Крейсер в зоне досягаемости, целеуказание приято, к стрельбе готов! — доложил артиллерист.
— Пуск двух ракет. — скомандовал командир.
— Почему двух?
— Потому, что я приказал. — рявкнул на подчиненного младший лейтенант.
Когда две ракеты, из четырех имевшихся, ушли к крейсеру, командир решил снизойти до объяснений.
— А если он не один? Против второго мы с одним лазером останемся. На догонном курсе из двух ракет хоть одна попадет, авось ему не до нас будет. Но как-то странно он себя ведет.
На месте противника Вольдемар принял бы ракеты лобовой броней крейсера, а не подставлял под удар плохо защищенную корму с маршевыми двигателями.
— Есть одна! Вторая мимо. — доложил оператор электронных систем. — Крейсер уходит.
— Может, все-таки дадим ему под хвост второй парой? — предложил артиллерист.
— Отставить. Наша задача транспорт встретить, а не за крейсерами гоняться. Скафандры можно снять, наши похороны на сегодня отменяются.
Через один час сорок минут рудовоз вынырнул в почти расчетной точке и направился к астероиду конвоируемый «Соколом-4», задача была выполнена, странный бой выигран, но одна мысль не давала покоя.
— Что это все-таки было?
— Это был вспомогательный крейсер имперского флота.
— Извините, господин адмирал, какой крейсер?
— Вспомогательный. — повторил адмирал Кагершем. — Проще говоря, небольшое, чаще всего, пассажирское судно на которое ставят пару электромагнитных пушек, две или три установки противокорабельных ракет и соответствующую электронику. Против невооруженных судов еще годится, но брони никакой нет, поэтому ввязываться в бой с военным кораблем ему явно не стоит. Ваш новый лазер вскрыл бы его корпус с приличного расстояния.
— Теперь понятно, почему он вел себя так нерешительно. Нам повезло, что у этого экземпляра было только две ракеты.
— Вам повезло, что дипломатический скандал удалось замять. О том, сколько это стоило моему братцу, знают только двое, он и бог. Рот этим чертовым нейтралам заткнули льготным кредитом, и они признали, что не правильно поняли Ваш маневр. Благосостояние членов сенатской комиссии, расследовавшей инцидент, здорово поправилось. Но вашу парочку отмыли добела. Так, что собирайтесь и марш в столицу, вручение ордена "За военные заслуги" состоится в торжественной обстановке, скажите спасибо. Кстати, у Вас есть парадный мундир.
— Нет, господин адмирал.
— Я, почему-то так и подумал. Возьмите, это адрес ателье, за сутки все будет готово.
— Господин адмирал, на столичные ателье у меня просто не…
— Явиться в сенат на торжественную церемонию в повседневной форме — верх неприличия, весь флот опозорите. Берите адрес, вопрос с оплатой я решу.
— Спасибо, господин адмирал, но не надо, я найду деньги. Разрешите идти!
— Идите, лейтенант. И постарайтесь не наступить на ногу кому-нибудь из сенаторов, тогда Вам уже никто не поможет, даже мой двоюродный братец.
Вольдемар направился к двери, стараясь четче печатать шаг, но отвыкшие от физической нагрузки мышцы слушались плохо. Он уже взялся за ручку массивной деревянной двери, когда был остановлен адмиралом.
— Постойте. Будете в столице, зайдите к Уильяму, он ждет Вас. Когда вернетесь, поговорим о Вашем новом назначении. Идите.
Швейцаров при дверях по-прежнему не было, но в холле сверкающего новеньким парадным мундиром и не менее новеньким орденом Вольдемара встретил человек в темном костюме с лицом бодигарда. Наличие охраны в особняке это что-то новое.
— Вам назначено?
Надо же, он даже вежливый.
— Нет, но господин Кагершем приглашал меня.
— Как о Вас доложить?
Может это все же дворецкий?
— Вольдемар Дескин.
— Ожидайте.
Нет, все-таки охранник, гарнитура в ухе почти незаметна. Да и мор… лицо, конечно, лицо, некультурно хамить столь вежливому джентльмену, даже про себя. Да, лицо у него характерное. То ли профессия отпечаток накладывает, то ли из-за лица их на такую работу и берут.
— Проходите, господин Кагершем, ждет Вас в своем кабинете.
А хозяин кабинета изменился, вроде и не постарел, но черты лица как-то обострились. И глаза, глаза не такие живые. Эти три месяца ему тоже дались не просто.
— Здравствуйте, господин лейтенант. Вас можно поздравить?
