Антон Грановский - Имперский крест
За дверью послышались шаги. Егор посмотрел на часы. Затем протянул руку к столу, подхватил бронзовый нож для бумаг и выключил настольную лампу. Комната погрузилась в непроницаемую темень.
Егор скользнул к стене. Он не услышал, как распахнулась дверь, но ощутил на лице легкое дуновение.
«Дьявол!… – подумал он, чувствуя, как волосы у него на голове становятся дыбом. – Ведь это же я! Это я сам вхожу сейчас в комнату!»
Дверь так же беззвучно закрылась. Егор перестал дышать. Он знал, на что способен гауптштурмфюрер Грофт. И знал, на что способен сам.
Прошло несколько секунд, но по-прежнему ничего не происходило, в комнате стояла тишина. Напряжение достигло пика. Егор чувствовал, что противник совсем рядом – бесшумный, словно кошка, и ловкий, как волк, и что он тоже стоит в темноте и напряженно вслушивается в черную тишину комнаты.
И тут Гитлер тихо застонал. И в тот же миг черная тень метнулась к кровати. Егор устремился наперерез, размахнулся и наугад ударил тьму ножом.
Бронзовый клинок вошел во что-то упругое. Егор отпрыгнул назад, готовый отразить ответный удар противника, но удара не последовало. Послышался звук рухнувшего на пол тела.
Егор изо всех сил напряг слух и зрение, и вдруг он понял, что видит в темноте и что он видел своего противника в тот миг, когда бил его ножом. Видел не глазами, а каким-то иным зрением, присущим, должно быть, хищным животным, которые предпочитают охотиться ночью.
«Я зверь, – подумал вдруг Егор. – А Георг Грофт – всего лишь наемный убийца. В этом все дело».
Он двинулся к столу, обошел лежащего на полу человека, протянул руку и включил настольную лампу.
«Я только что убил сам себя», – пронеслась у него в голове дикая мысль.
Егор взглянул на гауптштурмфюрера Грофта. Тот лежал в шаге от кровати, на спине. Из шеи гауптштурмфюрера торчала костяная рукоять ножа для бумаг. Грофт смотрел на Егора расширившимися от изумления и ужаса глазами.
– Кто ты? – хрипло пробормотал он.
– Меня зовут Егор Волков, – сказал Волчок. – Я пришел, чтобы остановить тебя.
Грофт приоткрыл обескровленные губы и прохрипел:
– Ты не можешь быть мной. Ты – не я.
Егор молчал. Ощущение было сверхъестественное и ошеломительное. Егор говорил с самим собой, предварительно всадив себе нож в шею. Осмыслить это было невозможно.
«Умираю не я, умирает гауптштурмфюрер Грофт, – напомнил себе Егор. – Он был всего лишь моим «носителем».
Гауптштурмфюрер Грофт с трудом поднял слабеющую руку и потрогал рукоять ножа, торчащую из его шеи. Рука его обессиленно упала на пол, а сам он вновь устремил на Егора налитые кровью глаза и прошептал:
– Как такое возможно?
– Я прибыл, чтобы остановить тебя, – повторил Егор. – Смерть Гитлера привела бы к ужасным последствиям для всего мира.
– Профессор Терехов… – с усилием прошептал Грофт. – Что с ним?
– Думаю, теперь с ним все будет в порядке, – ответил Егор.
Грофт закрыл глаза, полежал так несколько секунд, потом снова открыл их и натужно усмехнулся.
– Есть примета, – проговорил он тихо и отчетливо, – встретишь своего двойника, скоро умрешь. Я всегда думал, что это предрассудок.
– Я тоже, – сказал Егор. – Но реальность сильнее нас.
Грофт скосил глаза на кровать, сглотнул слюну и выдохнул, вложив в слова все оставшиеся силы:
– Надеюсь, у тебя была веская причина.
– Она у меня была, – подтвердил Егор.
Грофт кивнул. Тело его вытянулось в струну, а затем обмякло. Глаза убийцы остекленели. Он больше не дышал.
Егор наклонился и закрыл Грофту глаза.
– Никогда не смогу этого осознать, – произнес он тихо.
Выпрямившись, Егор развернулся и зашагал к двери. На душе у него было тоскливо и пусто. Будто он и впрямь потерял часть себя.
В шаге от двери Егор вдруг остановился и ошалело посмотрел в пустоту перед собой.
Циркониевый браслет! Ведь он все еще находится у доктора Мореля в его чертовом «третьем блоке»! Георг Грофт должен был забрать у Мореля браслет, но теперь Грофт мертв, а значит…
«А значит, я снова должен добыть браслет и переправить его профессору Терехову».
Егор сунул руку в карман кителя и нашарил там пачку сигарет «Юно». Ему тут же захотелось закурить. Он вынул пачку, достал одну сигарету и вставил ее в губы. Щелкнул железной зажигалкой, которую обнаружил в другом кармане, прикурил сигарету и с жадностью втянул в себя горьковатый табачный дым. Ему вдруг припомнилась песня, которую он слышал, сидя ночью на кухне и обдумывая план убийства Гитлера.
Жутким плачем расколется ночь,И никто мне не сможет помочь.Застынет под окнами бешеный вой.Это снежные волки пришли за мной…
Сделав несколько жадных затяжек, Егор швырнул окурок на пол и раздавил его каблуком сапога.
Вы холодные снежные звери.Неисчислимы ваши потери.Гибнете сотнями в солнечном свете,И жизнь ваша длится лишь до рассвета…
Егор беззвучно распахнул дверь и бесшумной тенью выскользнул в коридор.
2
Вырубив часовых, Егор встал перед дверью «Третьего блока Икс» и негромко постучал по ней кулаком. Изнутри зазвучали шаги. Кто-то подошел к двери и спросил:
– Штурмбанфюрер Геше, это вы?
– Да, – ответил Егор.
Лязгнули засовы. Дверь стала приоткрываться, выпустив узкий прямоугольник тусклого света, Егор рывком распахнул ее, схватил доктора Мореля и впихнул его внутрь.
– Что вы…
Егор ударил Мореля кулаком по пухлому лицу. Доктор отлетел к столу и грохнулся на пол, затемненные очки его слетели с переносицы и покатились по полу. Егор наступил на них. Темные стекла хрустнули под каблуком сапога.
– Кто вы?! – сдавленно крикнул доктор Морель, глядя на Егора близорукими голубыми глазами, подпорченными карими крапинками. – Что вам нужно?
Волчок прошел к столу, вынул из верхнего ящика «вальтер-ПП». Потом повернулся к Морелю и сказал:
– Мне нужен браслет, который дал вам на хранение фюрер.
– Я не понима…
Егор наставил на Мореля пистолет:
– Браслет у вас во внутреннем кармане пиджака. Достаньте его и передайте мне.
– А если не достану?
– Тогда я заберу его сам. Но вы уже будете мертвы.
Морель, угрюмо поглядывая на Волчка, сунул руку за лацкан пижака, достал из внутреннего кармана браслет и протянул его Волчку.
– Держите.
Егор забрал браслет.
– Вы меня убьете? – хрипло спросил Морель.
– Следовало бы, – отозвался Егор. – Но вы и сами умрете. Через пять лет. А перед этим покормите вшей в тюрьме, куда вас посадят амери…
Волчок прервал фразу на полуслове. Воздух перед его лицом стал сгущаться, ноздри Егора уловили запах озона, а спустя несколько секунд прямо посреди приемного покоя повисла без всякой опоры небольшая коробка с полупрозрачными стенками.
Егор протянул руку к коробке и нажал на серебристую кнопку. Передняя стенка поднялась.
– Что это? – хрипло проговорил Морель.
Егор, не слушая его, положил браслет в ящик. Потом задвинул переднюю панель и убрал руку. Ящик пару секунд висел в воздухе, а потом исчез.
Егор облегченно вздохнул. Значит, он сумел исправить ошибку и восстановил прежнюю цепочку событий. Осталось последнее – вернуться в свое время. И вот тут Волчка прошиб пот. Он совсем не подумал о том, как вернуться обратно!
Дело сделано, но что дальше? Куда идти? Кого призывать на помощь?
В памяти у Егора всплыла фигура профессора Терехова с расцветшими на белом халате красными пятнами крови.
«Что, если на этом все закончится, и никакого возвращения не будет?» – подумал он.
Сердце Егора учащенно забилось, он понял, что вот-вот сорвется. И тогда он сжал зубы и процедил:
– Главное – не паниковать. Они не позволят, чтобы я навсегда здесь застрял.
Если бы в эту секунду кто-нибудь спросил Волчка, кого он имел в виду, произнеся слово «они», он не смог бы ответить на этот вопрос. Слово вырвалось само собой, однако стоило Волчку закончить фразу, как в душе его тут же затеплилась вера. Словно он и впрямь рассчитывал на то, что неведомые могущественные силы придут к нему на помощь и покажут выход из запутанного лабиринта, в который Егор сам себя загнал.
Он поднял голову, посмотрел на темный потолок и проговорил окрепшим голосом:
– Вытащите меня отсюда! Ну!
Егор замолчал и напряг слух, будто и впрямь верил, что кто-то ему ответит. Но ответа не последовало.
– Значит, не хотите? – Волчок усмехнулся. – Ну, и черт с вами!
В дверь приемного покоя громко забарабанили.
– Доктор Морель! – позвали снаружи. – Откройте, доктор Морель!
Толстяк, лежавший на полу, посмотрел на Егора и сказал:
