Александр Шакилов - Империя зла
— Отлично, просто отлично… — шептал Иван, и на него косились.
Небось забавное зрелище он собой являл: в тесной робе с чужого плеча, вместо лица — кровоподтек, зато от счастья аж распирает! И это притом что на его глазах просто так убили малолетку!
«Найди барса», — прозвучало между висками.
Иван замер. Шумно выдохнул. Нет, этого не может быть. Опять, только иначе?!
Когда Серпень спросил: «Почему именно туда, а не поближе?», он ответил не совсем честно — наплел про какой-то шанс. На самом деле он знал: голос в голове не отстанет, пока он, Иван Жуков, не выполнит данного обещания.
«Найди барса», — настойчиво повторил голос отца новую фразу.
Что за барс? Это зверь такой, да? Снежный барс, Иван читал о нем что-то в учебнике по биологии…
— Твою мать! — выругался он и зажал уши руками.
Не помогло.
Начальник лагеря неспешной походкой удалился из загона.
Орудуя дубинками по делу и удовольствия ради, вертухаи выстроили рабочих в пять длинных очередей, ведущих к раскладным столам, только что принесенным и установленным на плацу вместе с пластиковыми табуретами. На табуреты тут же умостились мужчины в робах чуть получше, чем у Ивана. «Покупатели», — зашелестело вокруг. Вдоль очередей выстроились вэвэшники. Возле каждого стола возвышалась фигура с робопсом на поводке.
Как выяснилось уже через пару минут, покупатели — это те, кто отбирал новых рабочих для цехов и служб, в которых прибывшим доведется трудиться на благо союзной элиты. По какому принципу шел отбор, Жуков так и не понял. Похоже, покупатели пополняли свой штат исключительно визуально, типа «этот нравится, тот нет».
«Найди барса», — голос в голове не умолкал.
«Найди барса».
«Найди…»
«…барса».
От голоса некуда спрятаться, не заставишь его замолчать. Голос отца твердил одну и ту же фразу без перерыва, от него звенело в голове. Тошнило, вот-вот вывернет. Господи, чего ж так нехорошо?.. Иван едва стоял на ногах. В глазах побелело, стало снежно. Он почувствовал влагу на верхней губе. Тронул пальцем — кровь. Из носа, значит, потекло.
Прогуливавшийся вдоль очереди вэвэшник недобро покосился, с намеком ударил дубинкой-электрошокером о ладонь. Ну вот не понравилась ему рожа Ивана. И не мудрено — его наружность нынче кого угодно довела бы до нервного тика. Еще та образина. Жуков задрал голову, чтобы остановить кровотечение. Так что получить крутую работенку ему, похоже, не светит. Он ведь никогда ничего не делал руками, он вообще никогда не работал…
Наконец-то служивый потерял интерес к нему.
Иван решился тронуть за плечо впередистоящего:
— Простите, вы не в курсе, тут барсы водятся? Мне очень важно знать.
— Убери провод, а не то ща монитор потушу!
Тоже ответ. Иван поспешно отдернул руку. И почувствовал на себе тяжелый, не предвещающий ничего хорошего взгляд.
Смотрел на него старик-покупатель. Чуть ли не с другого края плаца пялился. И если у столов прочих его коллег уже выстроились внушительные группки новичков, то рядом со стариком никого не было. И это настораживало.
Раба, который пообещал потушить монитор, отозвали к столу чуть правее. Теперь Жуков возглавлял свою очередь. Сейчас его позовут вслед за тушителем и…
Старик указал на Ивана и махнул рукой.
Наверное, просто почудилось. У дедушки-то зрение небось слабое, а расстояние между ними весьма и весьма. Просто кого-то другого выбрал и…
— Хрена стал тут?! Позвали ведь! — Вэвэшник схватил Ивана за рукав и протащил чуть за собой, а потом пропустил вперед и толкнул промеж лопаток в направлении старика.
Не показалось, значит.
Старик уже встал из-за стола и теперь шаркающей походкой направлялся к «покупке». Что-то в нем категорически не нравилось Жукову. Понять бы еще, что именно. Обычный вроде, пожилой человек. Усы и бородка седые и аккуратные. Роба застегнута на все пуговицы. При ходьбе старик чуть опирался на трость — кусок алюминиевой трубы с набалдашником из желтого пластика. Трость цокала по асфальту, когда он переставлял ее.
Они встретились. Старик близоруко прищурился:
— Со мной пойдешь. Сегодня, я уверен, самый счастливый день твоей жизни.
Иван навскидку мог вспомнить тысячи дней счастливее этого, но не спорить же? Вдвоем они покинули загон. Вертухаи больше не проявляли к нему интереса. Только что он был объектом для тычков, а сейчас уже чуть ли не свой.
— А знаешь почему? — не унимался старик.
Жуков пожал плечами. Его еще мутило, хотя голос отца в голове звучал уже потише.
— А я расскажу. Видишь, покупателям много новичков нужно. Как думаешь, почему? Ах, никак не думаешь? Ну-ну… Потому что смертность на производстве у них высокая. Много народу надо взамен. Уяснил? Короче, поживешь еще.
Слева, на пустыре, где не росло ни единой травинки, торчали панельные высотки, на балконах которых сушилось белье. У подъездов бегали дети — чумазые, в рванине, но весело гогочущие. Эта мирная почти обстановка — точно в гетто персов — благотворно повлияла на Ивана. Тошнота отступила, зрение прояснилось, посторонний голос в черепе утих до едва слышного шепота. Белье и дети — признак нормальной жизни. Даже здесь, в трудовой зоне, можно наладить быт.
— В барак определиться еще успеешь. — Старик проследил за его взглядом. — Работать надо. Тут халявщиков не любят. Ты типа программист?
— Да. — Иван неопределенно пожал плечами.
— По специальности сможешь трудиться, только если проявишь себя у станка. Программистами у нас самые крутые парни работают.
Углубившись в промзону, они сошли с асфальта на дорогу, устланную квадратными чугунными плитами. То и дело, сигналя, мимо проносились электрогрузовики. Дымили черной копотью вдали высоченные краснокирпичные трубы. Серые стены цехов окружали со всех сторон, создавая лабиринт, и старик с Жуковым долго петляли в нем, пока добирались до нужного цеха. Старик поведал, что Хортицкий трудовой лагерь разделен на несколько автономных секторов. Лагерь большой, это сделано для наиболее эффективного контроля населения. Как говорится, разделяй и властвуй. Ивану все хотелось спросить про хищных кошек на острове, но он не решался, осторожничал.
— Это есть сборка номер один. — Трость поднялась над плитами, указав на здание размером с нормальный крытый стадион. — Раньше тракторы тут собирали, а потом…
Они подошли к здоровенным стальным воротам. Старик притормозил у электрощита на бетонном столбе. Помимо черных и красных тумблеров, на щите имелась темно-синяя пластиковая кнопка, никак не обозначенная. Вот ее старик и утопил пальцем, а затем отчетливо произнес:
— Илья Степаныч с новеньким.
Надо понимать, старика так зовут.
Створки ворот, чуть вибрируя, разъехались в стороны ровно настолько, чтобы можно было пройти.
Внутри было дымно, гудели компрессоры вентиляции, пахло пластиком и чем-то горелым. Свет проникал в цех через большие окна, расположенные метрах в десяти от пола, покрытого такими же чугунными плитами, как и вся горизонталь промзоны снаружи. Только тут поверх плит еще насыпали опилок, грязных, пропитанных маслом.
Ивана и старика поджидали двое вэвэшников, стояли, широко расставив ноги и похлопывая дубинками по ладоням — местный жест особого расположения к новичкам. А что, если захотят установить его личность? Ведь от наклеек-отпечатков давно не осталось и следа… Иван сбавил скорость.
Солнцезащитные очки вертухаев следили за каждым его движением.
Шаг, еще, ближе… Дыхание участилось, кровь стучала в висках. Только бы себя не выдать, авось пронесет и…
Он напрасно волновался. Здесь не надо прикладывать ладонь к сканеру. Здесь вообще ни у кого нет сканеров.
Идентифицировать личность? Да наплевать вэвэшникам на имя, данное папой-мамой. Гаркни личный номер, когда на тебя обратило взор руководство. Остальным можешь рассказывать что хочешь. Придумай какую угодно кличку, на которую будешь отзываться, высунув от радости язык. Старая жизнь — за периметром. Здесь имеет значение только татуировка на черепе, а прочие биометрия с биографией не только Ивана, но любого вообще раба никому не интересны.
Спрашиваете ли вы имена у колес своего электрокара, у подошвы ботинка, у крышки унитаза? Нет. Ни к чему. Главное — чтобы верно функционировали, выполняли то, для чего предназначены.
Вот и Жуков отныне сродни той самой крышке.
У ворот цеха сопровождающая и принимающая стороны обменялись репликами. Слова вроде знакомые, но в то же время какие-то странные.
— Доброго дня, шановни, — сказал старик.
— Та й вам не хвориты, дядьку, — прозвучало в ответ из-под респиратора.
— То вам вид мэнэ подарунок. Прыймайте.
Иван попытался понять, о чем говорят. Подарунок — это вроде подарок, созвучно. Террорист № 1 Жуков — тот еще подарок. Хвориты… Хворь, болезнь… Ага, значит «И вам не болеть».
