Андрей Круз - От чужих берегов
«Хеклер» выбросил хвост огня, прогрохотав в пустом офисе отбойным молотком, струя девятимиллиметровых пуль хлестнула по отвратительной морде, выбив фонтанчики какой-то бурой жижи. Тварь дернулась назад, одновременно попытавшись дотянуться до меня, уже далеко отскочившего, своей конечностью. И застряла.
Второй очередью я целился по глазам, проведя стволом слева направо и обратно. Затем стрелял туда, где, как мне казалось, должен был находиться мозг твари. Вспышки выстрелов высвечивали из темноты стены офиса с висящими на них графиками, пули втыкались в мокрую гнилую плоть, но тварь явно не собиралась помирать. Она лишилась глаз, я не промахнулся с такой ничтожной дистанции, существо дергалось и бесилось в окне, но при этом оставалось живым, насколько это слово вообще применимо к нежити. Могучая лапа, просунутая внутрь, из-за которой тварь и застряла в окне, колотила по стене с такой силой, что с нее осыпались висящие плакаты и графики, распахнутая зловонная глотка издавала неожиданно жалкие и тихие, какие-то давящиеся звуки, и оно не умирало.
Палец вновь утопил спуск, но выстрела не последовало: магазин был пуст, а затворной задержки в «хеклере» не было – это меня американское оружие разбаловало, оно всегда подсказывает, когда пора сменить магазин. По-калашовски, зажав большим пальцем рычаг, перекинул самодельную «спарку» магазинов на второй, полный рожок.
Открыть огонь не успел – рядом часто и хлестко захлопала М-16, всаживая пулю за пулей в существо, застрявшее в окне. После нескольких выстрелов оно обвисло, могучая конечность, терзавшая стену, бессильно болталась, по белой стене текла даже сквозь пороховую гарь мерзко пахнущая жижа.
– Что за фигня? – спросил я с недоумением.
– Мутант, ты сам сказал,– ответил Сэм, стоящий рядом и настороженно разглядывающий тварь.
– Я не об этом,– покачал я головой.– У меня не получалось ее убить, весь магазин высадил между глаз – и хоть бы что.
Неожиданно для меня Сэм просто пошел к убитой твари, вытаскивая из кармана фонарик. Луч света уперся в развороченную морду, Сэм выругался, затем что-то тихо сказал про себя. Затем отошел обратно, пятясь, обернулся ко мне:
– Можешь мне не верить, но твои пули не пробивали череп. Они рикошетили, это так же точно, как и то, что это когда-то было человеком.
– С чего ты взял?
Человеческого в этой асимметричной и бесформенной твари не было ничего.
– В ухе до сих пор серьга с бриллиантом,– сказал Сэм.– А лобная кость удивительно толстая и еще покатая: твои пули отскакивали от нее. Если хочешь, иди посмотри, следы от них видны прекрасно. А винтовку она уже не выдержала – пули прошли насквозь.
– Понял, спасибо,– поблагодарил я, быстро направившись в приемную, где возле дивана стоял, прислоненный к стене, мой «зиг». Если только винтовка и пробивает, то винтовкой я и вооружусь, иначе никак не согласен.
Звон разбитого стекла, отчаянный лай Сокса, взвизг Дрики и частые выстрелы раздались практически одновременно. Мы с Сэмом бросились вперед, чувствительно столкнувшись в дверях, и увидели девушку, стреляющую через дверь во второй офис, тот, в котором раньше сидел местный босс. Свет от выстрелов причудливо подсвечивал ее профиль, и я удивился, насколько злым и сосредоточенным было ее лицо сейчас – она все же научилась побеждать страх и панику, превращалась в бойца.
Через секунду я оказался с ней рядом, луч моего фонаря присоединился к ее лучу. И высветил почти ту же самую картину, которую я наблюдал только что: тварь в окне, потеки бурого на стене, оборванный и раскачивающийся карниз с жалюзи. Тварь тоже не была убита – стоило мне вскинуть оружие, как она просто дала задний ход и скрылась из поля зрения, моя очередь ушла в пустоту. Что-то тяжко ударило в стенку снаружи, затем был слышен лишь воющий ветер, а в разбитое окно стало забрасывать пригоршнями капли воды.
– Ты молодец, правильно среагировала,– похвалил я Дрику, стаскивая с себя ремень, на котором болтался «хеклер», и откладывая разочаровавшее оружие на стол. Лязг затвора «зига», дославшего патрон, прозвучал солидно и уверенно.
Гадство, фонарь. Схватив «хеклер» со стола, начал судорожно откручивать барашек кронштейна. Свет из-под ствола нам сейчас очень нужен, просто очень-очень, учитывая, какая темень кругом. А таких фонарей у нас всего два – Сэм вынужден пользоваться обычным, а с винтовкой в руках это неудобно.
Так, есть, освободил. А теперь его на «зиг», на боковую планку…
Удар в дверь, тяжкий, такой, что она чуть не вылетела из рамы. Залившийся заливистым лаем Сокс, рванувший от греха подальше под диван Тигр, вскрикнувшая испуганно Дрика, выругавшийся Сэм, направивший автомат на возможный источник угрозы. И выпавший из моих рук фонарь – хорошо, что пол в ковролине, ничего с ним не случилось.
– Сколько их? – спросила Дрика дрожащим голосом.
– Несколько,– просипел в ответ Сэм,– понятия не имею сколько. Не один. И не два, это точно.
Есть, фонарь встал на место, да будет свет, провались он совсем. Так, теперь лучше, чуть уверенней… Заглянул снова в «босс-офис» – и как раз вовремя: для того чтобы успеть трижды выстрелить в морду в окне – тварь вернулась. Ё-моё, они что, согласованно действуют? Та, что у двери, пытается отвлекать, а вторая – залезть сзади, в выбитое окно?
А почему бы и нет? Разве я сам не заметил, что мертвецы постепенно начинают лучше соображать? Кто знает, какой у них лимит на это дело? И вот дождь этот, что они так оживились? Воду в виде рек и каналов они не любят, а вот дождь? Они же высыхают, я сам заметил, проезжая через городки без людей, а теперь что, баланс жидкостей в организме восстановлен? А почему бы и нет? Реки их удерживают не тем, что там вода, а тем, что мертвецы не умеют плавать, их просто унесет течением или они потеряют ориентацию, а так, вода с небес для них небось самый щорс, вроде стимулятора.
О чем бы не думать – лишь бы не о том, что мы в очень плохой ситуации. На улице ураган, на нас охотятся мутанты, а защита у нас не то что хлипкая, а какая-то вообще игрушечная. Ненавижу американскую манеру строить: у нас что ни контора, так кирпич и решетки на окнах. Как у меня дома, например,– хрен бы нас там достали. Мутанты бы на улице скакали, а мы чай бы пили и в окна поплевывали. Косточками от лимона.
Снова звон выбитого стекла, уже в другом офисе, Сэм метнулся туда, а с ним почему-то на этот раз рванул Сокс, причем так неожиданно, что хозяин чуть не споткнулся об него.
– За ним, помогай! – крикнул я, подтолкнув Дрику.
Вдвоем справятся, должны справиться, а я тут, дверь и тыловое окно прикрою, всем вместе нам уже метаться нельзя. Нас в кольцо берут – в этом совсем никаких сомнений не осталось.
Послышались две коротких очереди, затем снова наступила тишина, если не считать «не-тишиной» вой ветра и стук дождя с улицы и уже осточертевший звон чего-то металлического, болтающегося на ветру. Но мозг привык за сегодня фильтровать звуки, делить их на безопасные и опасные. Звон битых стекол – опасный звук, ветер, воющий и дующий с бешеной силой уже много часов,– безопасен, как ни странно.
– Сразу смылся, как увидел меня,– сказал Сэм, обернувшись ко мне от дальней двери.– Это умная тварь, да, сэр.
– Мне тоже так кажется,– согласился я с ним.
Дрика промолчала. Она стояла рядом с Сэмом, крутя головой во все стороны.
– Осторожно, еще окно рядом с вами,– сказал я, направив луч фонаря на окошко в трех шагах от них.
К сожалению, окон было немало – в каждой стене по два, лишь в той, с которой был вход, одно, вместо второго – дверь. Таким образом, приемной, или как это помещение назвать, досталась половина площади всего домишки и три окна из семи – как раз с трех сторон. Офисы же занимали по четверти площади, и в каждом было по два окна, на две стороны, в смежных стенах. Слишком много входов, нам троим нормальную оборону держать трудновато.
– Так и стоим,– объявил я.– Дрика, обернись к окну рядом с тобой, присматривай за ним постоянно.
– Так и будем стоять? – спросила она.
– А что, есть другие варианты?
Это теперь у нее мой мандраж начинается, тот самый, из-за которого я пошел в окна выглядывать, когда ждать неизвестного сложнее, чем самому идти навстречу.
Дрика пожала тощими плечами и ничего не ответила. И верно, что тут ответишь?
Снова удар в дверь, мощный, тяжелый, от которого ходуном заходила рама. В этот раз я, кажется, успел предугадать следующий шаг тварей – рывком развернулся в обратную сторону, вскидывая карабин. И луч фонаря уперся все в ту же мерзкую тварь, вновь попытавшуюся пролезть в окно.
На этот раз она попыталась вломиться уже другим способом, всунув вперед передние конечности и отталкиваясь ими от стен. Обдирая бока, мертвенно-бледная туша, местами еще замотанная в какие-то тряпки, начала втискиваться внутрь, нелепая, перекошенная харя, распахнув пасть, уставилась на меня.
В какой-то момент я сообразил, что прямо за лезущей в окно тварью стоит наш фургон. И если пули пройдут насквозь, то к чему это приведет, сам бог не знает, поэтому я в два прыжка перескочил в дальний угол офиса, прикрывшись в качестве последнего рубежа письменным столом, правда больно ударившись о его угол бедром. Зато так не попаду, так он в безопасности.
