Василий Звягинцев - Мальтийский крест. Том 1. Полет валькирий
— Знаю. Поэтому вы здесь и мы с вами разговариваем. Поэтому мои мальчики не пустили вас туда, куда вы так стремились, — он указал рукой в сторону недалёкого дома с явочной квартирой. — Там вас наверняка бы повязали. В том доме есть только одна квартира, на которую вы могли надеяться, так она давно числится за жандармским управлением…
— Неужели? — вполне натурально удивился Ибрагим.
— Можете мне поверить.
— И для чего я, по-вашему, нужен жандармскому управлению? Наши пути никогда не пересекались, и этот адрес мне дали очень надёжные люди. Я скорее готов поверить, что ошибаетесь вы. Если не хуже… Не странно ли, что ваша… хаза, хавира, не помню, как правильнее — окно в окно с жандармской?
— Рядом с фонарём — темнее всего, — назидательно промолвил Хаим. — Да и жандармы с уголовной полицией — совсем разные ведомства. Что интересно одним — ни к чему другим, и наоборот.
— Так на чём мы сойдёмся? — ответил Катранджи Хаиму его же вопросом. Ему надоело и застолье, и хитросплетения ничего не значащих слов.
— Если вам нужна настоящая помощь, мы сделаем. Вывезем, куда скажете, если что-нибудь другое — тоже.
— За какую плату?
— Бесплатно. Просто пометьте у себя в книжечке, если вы вправду тот человек, за кого себя выдаёте, что живёт по такому-то адресу старый еврей Штаркер, и передайте всем, кто готов вас слушать, что с ним можно иметь дело. На худой конец — не нужно ему мешать. Только всё это будет иметь интерес, если вы по правде чего-то стоите. А я этого так пока и не понял…
На этом месте Ибрагим рассмеялся. Совершенно искренне, от души. Ему захотелось немножко побыть в роли Гарун-аль-Рашида. Кроме того, Хаим ему просто понравился. Это же надо, так лихо, под видом дружеской помощи захватить в плен ЕГО, и после — спокойно торговаться. Ну что же, пусть так. Посмотрим: стоит ли он чего-нибудь, как здешний авторитет? А если стоит — пригодится ли в будущем?
— Насколько вы способны контролировать не самую законопослушную часть Одессы? Вы, простите, не выглядите таким уж сильным человеком?
— А вы? Особенно сейчас. Вы ведь у меня в гостях… — продолжение подразумевалось.
— А вы, в свою очередь, не задумались, что, махни я рукой, сейчас здесь не было бы ни одного живого человека? Вон, видите, моя девочка любезничает с вашим мальчиком? Тридцать шесть выстрелов из двух стволов она сделает за полминуты. И все — в цель. Вторая — столько же. За этим столом людей гораздо меньше. Спросите у тех, кто был сегодня возле «Потёмкина», как там насчёт жмуриков? И с какой стороны? Да, с какой? Это очень важно, с какой…
И тут же, не давая хозяину опомниться, властно приказал:
— Велите подать телефон!
Старинного вида чёрный аппарат на длинном-длинном шнуре немедленно принесли.
— Звонок — за ваш счёт, — якобы шутки ради сказал Катранджи, и Хаим вежливо хихикнул. Мол, всё понял. На самом деле, Ибрагим имел в виду несколько другое, но до поры объяснять не стал.
Иерусалим ему дали через минуту. Сотрудник тамошнего офиса по условной фразе сразу узнал хозяина.
— Ну-ка, парень, живенько подними мне всё, что у нас на… — Он повернулся к старику, резким тоном спросил: — Под кем ходишь? Фамилия, погоняло…
— Эфроимсон, Лазарь Менделевич. Сенатор.
Катранджи назвал клерку оба имени.
— На всё пятнадцать минут. После этого пусть куратор перезвонит мне и Эфроимсону. А тот тоже мне. На этот же номер. Ясно? Исполняйте…
Быстрота и натиск гостя произвели на Штаркера впечатление. Пожалуй, чрезмерное.
— Вы хотите сказать, что Лазарь Менделевич сам станет звонить мне? Неизвестно с какой радости? И что он потом скажет, и что я ему отвечу? Сдаётся, сейчас я сделал большую ошибку…
— Перестаньте ныть, реб Хаим. Вы сейчас сделали самый крупный гешефт в своей жизни, и сами этого ещё не поняли. Если ваш Сенатор хоть что-нибудь из себя представляет, вы вместе с ним получите такие шансы… — Ибрагим зажмурился. — Но если нет — так нет. На этом закончим переливать из пустого в порожнее и немного подождём. Расскажите пока что-нибудь интересное за Одесу, я слишком давно тут не был…
Катранджи стало легко на душе и даже весело. Ещё две недели назад он не думал, что жизнь снова приведёт его в Россию, а вот привела, при довольно странных обстоятельствах. И он неожиданно опять ощутил себя почти тем же нормальным питерским студентом, чьей национальностью, происхождением и положением на родине никто не интересовался. Он был своим среди своих. И внутренний голос ему подсказывал, что всё может повториться. Не по Гераклиту, по марксо-энгельсовской спирали. Почти то же самое, но на другом совершенно уровне.
На дальнем конце стола вдруг возник какой-то шум. Несколько вскриков, звон бьющейся посуды. И сразу, как здесь принято говорить — вселенский хай.
Ибрагим выдернул из заднего кармана пистолет, вовремя возвращённый Кристиной, глянул на хозяина бешеным взглядом, упёр ствол ему в бок.
— Что такое? Почему?
Штаркер закричал неожиданно зычным голосом. Словно боцман парусника, командующего в шторм матросами на реях.
Мгновенно всё стихло.
Катранджи толкнул хозяина:
— Пошли, посмотрим…
Картинка обрисовалась интересная.
Тот, кто назвался Василием, сидел на земле, обеими руками зажимая лицо и тихонько поскуливал. Между пальцами сочилась кровь, и довольно обильно. Над ним стояла Кристина, держа свой «глок» за ствол.
— Что случилось? — спросил Ибрагим, опережая Штаркера.
— Этот придурок попросил у меня посмотреть пистолет, — как отличница на уроке, ответила девушка. — Я дала. Он попросил продать. Я сказала, что могу и подарить, если он расскажет, для чего весь этот цирк и кто его устроил. Он согласился и предложил поговорить в сторонке. И вдруг направил пистолет на меня. Сказал: «Это ты мне, сучка, всё расскажешь, или…» Я захотела отобрать у него оружие, тогда он два раза нажал на спуск. Правда, целил в ногу. Пистолет не выстрелил, я его у него забрала. Всё.
Штаркер обвел гневным взглядом окружающих.
— Так?
Ему ответили, что слов они не слышали, но со стороны примерно так всё и выглядело.
— И что это означает, любезнейший? — Нейтральный вопрос. Но голос турка прозвучал достаточно серьёзно.
— Пока не знаю. Но выясню немедленно… — Движением головы он указал на Василия.
Пока того поднимали под локти, из тени коридора вышла Герта. Перед ней с руками на затылке, спотыкаясь, двигался Иосиф. Штанины с вырванной ширинкой едва держались на поясном ремне, практически по отдельности.
— Нет, милейший, — снова сказал Катранджи, с лёгкой издёвкой, — у вас действительно чёрт знает что происходит… Тебя тоже хотели обидеть? — обратился он к Герте.
— Да они тут все ненормальные какие-то. Только я присела на унитаз, он сорвал крючок и набросился, навалился сверху. Я сначала подумала — насиловать прямо здесь хочет. А он обеими руками — за пистолеты. Я его — за то самое место. Хотела сразу оторвать, но только сжала посильнее. Он даже заплакал. Я отпустила и велела идти сюда. Он пошёл. Это всё.
Разразиться хохотом и скабрёзными криками, как требовала достаточно комичная ситуация, полутора десяткам обитателей Молдаванки помешали стволы в руках у Катранджи и Кристины, но более всего — лица девушек-телохранительниц. Совершенно безмятежные, без малейших признаков злости, агрессивности, хотя бы обычного боевого азарта и высокомерности победительниц. Ничего.
Спокойная удовлетворённость людей, хорошо сделавших обычное, привычное, ничуть не героическое дело. Пробитое колесо на машине заменить, коров подоить…
Ибрагим смотрел на Герту. В её облике — никаких следов только что случившегося эксиденса. Костюм в полном порядке, даже причёска. Значит, хватило нескольких минут, чтобы и с нападавшим справиться, и себя в порядок привести. Прежнее чувство сменилось другим. К восхищению примешивался почти мистический страх. Не на этих девушек направленный, обращенный совсем в другие сферы.
— А я ведь вас предупреждал, — мягко, но с металлом в голосе сказал Ибрагим Штаркеру.
— Я тоже предупреждала бабушку в трамвае, — легко вмешалась в разговор старших Кристина. — Зачем, спросила, на Молдаванке трупы? Передайте, кому положено.
— Она передала, я не сумел правильно объяснить, — сокрушённо склонил голову Хаим. — Этих — убрать, — он брезгливо отмахнул рукой. — Потом разберёмся. А вы, Ибрагим Рифатович, простите, если можете. Пойдёмте, телефонного звонка подождём. Вы, девушки, с нами…
Остальным, якобы гостям, заполнявшим двор, велел продолжать застолье, но — чтобы ни звука.
— Так почему пистолет не выстрелил? — спросил Катранджи Кристину, когда они вчетвером расселись во главе стола, как равные. Ривка и Сима стремительно меняли приборы и тащили очередные подносы с тарелками, мисками, горшочками.
