Сергей Палий - Метро 2033: Безымянка
Ева указала на темное пятно:
— Вот он.
Я, щурясь, вгляделся в изломанные очертания скал. От приоткрытой металлической двери нас отделяло всего несколько метров, но их еще нужно было преодолеть, не сверзившись с узкого карниза. Любой прочный на первый взгляд кирпич мог оказаться невесомой трухой и легко осыпаться под ботинком.
До уступа мы ползли друг за другом минут пять. Без лишних комментариев, упрямо и сосредоточенно.
Пока я корячился над очередным зацепом, успел заметить, что уровень воды здесь то опускался, то поднимался, — об этом говорили характерные риски на камнях и ссыпавшемся грунте, вымытые гроты под ногами. Причем колебания были нехилые. После того, как плотина Волжской ГЭС рухнула, прибрежные районы вообще довольно серьезно лихорадило: паводки, ливневые и грунтовые воды, сезонные «болтанки» Волги, внезапные приливы и отливы в рукавах, объяснить причины которых не могли даже цэдэшные гидрологи.
Наверняка раньше подступиться к этому входу в бункер было гораздо проще, но стихия и время усложнили задачу.
Когда мы, наконец, добрались до уступа и заветная дверь уже была в двух шагах, Ева предупреждающе подняла руку. Я и Вакса замерли в неудобных позах, поддерживая друг друга за рукава. Она медленно наклонилась, чтобы не удариться головой о толстый бетонный навес, обрамляющий вход, и осмотрела ржавый металл. Аккуратно провела рукой по кромке.
— Следы здесь странные, — пояснила она, разгибаясь. — Словно кто-то на колено вставал. Думала, «растяжку» поставили.
— Перепугала, блин! — проворчал Вакса и отпустил мой локоть. — Я уж подумал, опять флуктуацию нашла типа вчерашней в туннеле. Как там ее... Облачный глаз?
— «Око небес», — поправила Ева. — За мной.
Она включила фонарик и протиснулась в щель между намертво вросшей в грунтовый нанос дверью и серой стеной.
Я стряхнул с подранных штанин грязь, сдул с носа капли и полез следом. Нечаянно чиркнул лбом о краешек металла — вниз осыпались хлопья ржавчины. Замешкавшись, я дернул плечом, едва не застрял и невольно оценил толщину двери — сантиметров десять.
Мощно! Даже со скидкой на коррозию, такую без спецоборудования не вскроешь.
Оказавшись в небольшом тамбуре, я посторонился, пропуская Ваксу.
Шума ветра и гула прибоя здесь слышно почти не было, и в первый момент мне показалось, что уши набили ватой.
Некоторое время мы привыкали к темноте, разгоняемой лишь тусклым лучом фонарика. Но глаза быстро аккомодировались — все-таки годы жизни в сумрачной подземке не прошли даром.
Я шагнул в сторону, чтобы из-за плеча Евы рассмотреть коридор, и, неловко повернувшись, задел пистолетом о кремальеру.
Бдоннн!
— Тише ты! — шепотом осадила Ева.
Проход был крошечный: метр в ширину, два высоту. Бетонная кишка с чернеющими прямоугольниками ответвлений. Блеклые стены пестрели неровными полосами коричневых подтеков и черных языков копоти. На железных крюках, вмурованных в потолок, торчали фарфоровые изоляторы. Они ритмично убегали вдаль, напоминая выбеленные зубки в гниющей пасти.
Мы потихоньку пошли за Евой. Вакса держался за мой ремень, чтобы не споткнуться, — ему было видно хуже всех. Поравнявшись с первой комнатой, расположенной по левую сторону от коридора, Ева вздрогнула и резко повернула туда фонарь. Я тут же высунулся из-за угла и направил в проем пистолет.
Желтоватый луч выхватил в глубине небольшого помещения огромную рыжую морду с тупым носом и ребристыми клыками. Злобный оскал вызывал в памяти страшные истории про гигантских мутантов, которые любят рассказывать пугливой ребятне туннельные бродяги.
Казалось, чудовище вот-вот ринется на нас и проглотит, даже не жуя...
— Черт, — выдохнул я, расслабляя напрягшийся палец. — Чуть не пальнул.
Из мрака на нас таращился давным-давно издохший четырехцилиндровый дизельный генератор. Половина деталей отсутствовала, кожухи с цилиндров были свинчены, обмотка ротора тоже, ржавые форсунки действительно можно было принять с ходу за небольшие бивни. На изуродованном радиаторе с огрызком вентилятора красовалась гордая чеканка: «Сталинец».
— Древность какая! — фыркнула Ева. Она посветила на карту и в очередной раз нахмурилась. — Здесь схема нулевого этажа. Но проход в систему туннелей должен быть ниже. Вот, глядите. Шахта лифта и лестница ведут на минус первый этаж, а что там дальше... неизвестно.
— Сивый там дальше со своими костоломами, — резонно заметил Вакса. — Пойдем уже, и так зябко. А будем стоять — вообще околеем.
Здесь и впрямь было холоднее, чем на улице.
Мы двинулись по коридору, минуя распахнутые бронедвери, заглядывая в поперечные ходы и тупики. Кое-где валялись куски шифера, обрывки рубероида с оплавленными краями да сгнившие обломки мебели. Два хода было завалено оползнями, а в одной из крошечных комнаток стоял целехонький унитаз. Фаянсовый агрегат был настолько густо загажен ссохшейся зеленой слизью, что сомнений быть не могло: мэрги не первый год пользуются этим укромным местом, чтоб метнуть туда икры.
— Буэ! — выразил общее мнение Вакса.
В нескольких метрах до лестницы, ведущей вглубь, Ева остановилась. Шумы с поверхности досюда уже не долетали, поэтому любой произведенный звук мгновенно становился достоянием всего бетонного лабиринта.
Снизу доносились голоса. Неразборчивые, приглушенные расстоянием, но это были человеческие голоса, и ни с чем иным их спутать было нельзя. Разговор перебивался всплесками, цепным лязгом и звонким постукиванием.
Ева притушила фонарик рукавом и медленно приблизилась к лестнице. Взглянув вниз через кованые перила, жестом подозвала нас.
— Воды минимум по колено, — объяснила она. — А до того места, где Эрипио шумит, от шахты — метров десять, а то и все двадцать. Отсюда не определить точнее. В любом случае подойти незаметно не получится. И коридор там широкий, не такой, как здесь.
Хоть Ева и говорила шепотом, Вакса все расслышал — недаром лопоухий, каналья. Он отстранил меня, перегнулся через поручень и внимательно всмотрелся в еле различимые контуры площадки нижнего этажа.
Пацан так уверенно меня двинул, что я решил не вмешиваться. Просто крепко ухватил его за портупею, чтоб не грохнулся, и дождался, пока наглядится в полумрак.
— Получится, — вынес вердикт Вакса, отталкиваясь от перил и оборачиваясь. — Я смогу подобраться к ним.
— И как же? — поинтересовалась Ева.
— Там вдоль стены то ли бордюр, то ли балка какая-то. С ладонь шириной. Я худой: пройду потихоньку.
— Даже если и сумеешь подкрасться, — проговорил я, чувствуя, что безумная идея пацана нравится мне все меньше, — как ты собрался справиться с четырьмя вооруженными мужиками? Выпрыгнешь и напугаешь? Сомневаюсь, что Эрипио умрет от разрыва сердца.
— Есть у меня одна задумка, — хитро прищурив подсвеченный фингалом глаз, сказал Вакса. И обратился к Еве: — Помнишь свой фокус с учебной гранатой?
Я почувствовал, как нижняя челюсть отъехала, и поспешил захлопнуть хлеборезку. Он что, все-таки повредился головой во время аварии?
— У меня, знаешь ли, больше нет при себе учебных гранат, — медленно ответила Ева.
Мне показалось, Вакса хищно ухмыльнулся под маской респиратора, хотя в полумраке я мог и ошибиться.
— Зато есть настоящая, — констатировал пацан. И шутливо погрозил пальцем: — Только не надо ля-ля! Я видал, когда ты ствол из сумки вынимала.
Ева обернулась ко мне, словно ища поддержки. Я не смог придумать, что возразить. Поднял брови и брякнул извиняющимся тоном:
— Он глазастый.
Несколько секунд утробу бункера раздирала тишина.
Казалось, даже наропольцы заткнулись, чтобы дать обескураженной Еве понять, что Вакса не шутит.
— Да вы оба психи, — наконец обронила она. — Беспросветные.
— Главное, чтобы картонки ваши не покрошило, — деловито сказал Вакса. — А то считай — зазря старались. Давай сюда свою бабахалку. РГ-42, кажись?
Теперь челюсть отвалилась и у Евы.
— Он и марку разглядел... — только и смогла она ответить, извлекая из сумки зеленый цилиндр. — Я ж ее прихватила из «Урала» чисто механически, даже не думала, что понадобится.
— В замкнутом пространстве взрыв будет чудовищный, — тихо сказал я, предчувствуя беду. — Свод, конечно, выдержит, стены здесь толстые, но... Егор, ты уверен, что успеешь укрыться? Мы ведь даже не знаем, есть ли там подходящее место.
— Лазали, падали, жопу поцарапали, — отбрехался он одной из своих дурацких присказок. — Найду щелку, не боись. Ты все равно слишком жирный, не пройдешь по бордюрчику. А она... — Вакса оценивающе оглядел Еву. — Не, ты-то не толстая, ты очень даже ничего. Но некоторые... эм... выпуклости мешать будут. Не веришь? Сама погляди и прикинь.
— Я уже прикинула: не пройду. И, честно говоря, сомневаюсь...
— А вот теперь замолчи, — оборвал ее Вакса. — Мы не затем в такую дыру забрались, чтоб сомневаться.
