Игорь Негатин - Лишнее золото. Без права на выбор
Джек провожает их задумчивым взглядом и хмыкает. Сбрасывает с натруженных плеч рюкзак и кивает на эту живность.
— Поль, тебе консервы не надоели?
— Не то слово!
— Тогда вы с Настей занимаетесь лагерем, а я — ужином, — кивает он и, подхватив свой автомат, отправляется на охоту.
— Вот так всегда, — Настя провожает его усталым взглядом и пристраивает свой рюкзак на камень. Звонко гремит котелок, ударившись о гранит, — опять мы будем работать, а он — развлекаться…
Это утверждение спорно и далеко от истины, но я молча киваю. Как любит повторять Карим, «кто спорит с женщиной — сокращает свое долголетие».
Быстро собираем сухие ветки для костра. Ночи здесь прохладные. Выбрав толстый сухой чурбак и вооружившись топором и ножовкой, делаю две «шведских свечки». Если Джек принесет мясо, то на них удобнее пристроить сковородку и чайник, чем на костре.
Через некоторое время мы слышим выстрел. Еще через несколько минут — второй. Судя по звуку, это совсем рядом. Метров двести, не больше.
Примерно через полчаса возвращается охотник. С трофеем в виде небольшого барашка. Килограмм под тридцать, не больше. Идет неторопливо, будто на прогулке. Мы с Настей уже слюной захлебываемся, а он все идет, красотами любуется.
— Судя по выстрелам, стрелок из тебя хреновый, — усмехается Настя, — и первый раз ты банально промазал.
Чамберс, как всегда, начинает возмущаться. Пока они устраивают словесную перепалку, я разжигаю огонь. Мясом занимается Федорова, а Джек устраивается с довольным видом у костра и раскуривает трубку. Вид у него благодушно-расслабленный. Просто не шеф, а благородный отец семейства. Мясо принес — и теперь смиренно ждет положенного ужина. По крайней мере, так полагает Настя. О чем и сообщает нам, разделывая барана на отбивные.
Все жутко проголодались и теперь сидят, уставившись на сковородку, ожидая, когда поджарится мясо. Солнце уже садилось, когда мы закончили ужинать. Немного поговорили, разложили спальные мешки и отправились отдыхать. Кроме меня, конечно. Я дежурил первым. Добросовестно просидел половину ночи, прислушиваясь к ночным шорохам, а потом разбудил Чамберса.
Утром проснулся первым. Уже довольно светло. Джек, обняв автомат, мирно дрых у потухшего костра. Сторож хренов… Настя спала, завернувшись в спальный мешок. Я только руками развел — ну и сони! Хотел пнуть этого горе-дежурного, но стало жалко. Последние дни были не самыми легкими, а хищников здесь я не видел. Они, конечно, есть, но в этой долине не встречались. Однако проучить Чамберса надо. Как любит говорить Настя: «Надо, Федя, надо!»
Ограничился тем, что отстегнул у автомата магазин. И пистолет украл из кобуры. Хозяин даже не пошевелился. Тихо сопел, обнимая свой «калашников», как любовницу. Изредка он всхрапывал, как боевая лошадь, и продолжал смотреть свои старательские сны. Да, сны здесь — рабочие. Последние несколько дней мне то и дело снятся лоток, грунт и лопата…
Украденное имущество я аккуратно разложил перед Чамберсом и, насвистывая, отправился умываться. Потом разжег костер, приготовил кофе и неторопливо позавтракал. Воду мы брали прямо из речки. Она здесь кристально чистая и вкусная. Я стучал ложкой, выскребая остатки консервов из банки, пил кофе, а коллеги даже не проснулись. Вот уж правда, умотались за последние дни.
Разделавшись с рисовой кашей и кофе, взял котелок, миску и пошел мыть посуду. Рядом с нашей стоянкой в реку вливался ручей. Он пробил себе путь между двух валунов и теперь весело шумел маленьким водопадом. Каша немного пригорела, и я, прихватив горсть песка, долго чистил дно миски. Ополоснув ее водой, заметил несколько маленьких чешуек. Крохотные, примерно с четверть кедрового ореха. А может, и еще меньше. Раньше я бы не обратил на это внимания. Выплеснул бы воду и забыл. Вместе с этими крупинками. Но за последние недели я столько песка перетаскал, что мне стало интересно. Очередной пирит? Кое-как отделил одно зернышко и, подцепив его ножом, положил на донышко перевернутой кружки. Так… Если это очередная обманка, то будет достаточно покрепче надавить ножом — и он рассыплется. Нет, эти чешуйки не рассыпаются…
— Настя! — Я тормошу нашего геолога, но просыпаться она отказывается.
— Поль, иди ты к черту, — хрипло бурчит Федорова и натягивает край спального мешка на голову, — дай поспать!
— Настя! Вставай, соня!
— Пристрелю, — мычит она и опять засыпает, бормоча что-то невнятное про неугомонных французов и Кутузова.
Так… Не поняли, значит. Чамберс дрыхнет, Настя дрыхнет… И только я, как последний болван, работаю во славу десятой поисковой партии. Нет уж, ребята, так дело не пойдет! Поднимаюсь с колен, отряхиваю песок и еще раз осматриваю это сонное царство. Не хотите как лучше, будет как обычно.
— Р-р-рота!!! По-о-одъем!!!
Вот так-то лучше. Доходчивее. Я в свое время замученных насмерть новобранцев криком из кроватей выбрасывал, а тут — два простых геолога… Джек подскакивает на месте и хватается за бесполезный автомат. Настя перекатывается на живот и пытается подняться, но запутывается в мешке и падает. Проснулись… С добрым утром, господа!
Да, мы нашли золото. Точнее — Настя нашла. То, что оно первым попалось в моей грязной миске, ничего не значит. Это Федорова, следуя своему чутью геолога, вывела нас на него. И теперь жутко довольна этим фактом. Чамберс только усмехается, наблюдая за ее блестящими от радости глазами. Геологу, обнаружившему полезные ископаемые в Новом мире, полагается приличная премия от Ордена. Даже очень приличная. Точную сумму не знаю, но слышал, что выплаты доходят до ста тысяч экю. Это не считая жалованья, полученного в экспедициях. Моя зарплата за семь лет работы на Орден. Если я сумею прожить так долго…
Через два дня, когда я копался у берега, услышал торжествующий крик. И даже замер, схватившись за кобуру. Автомат лежит рядом, на камне. На расстоянии вытянутой руки. Впереди, метрах в пятидесяти от меня, ручей делает поворот, невидимый из-за кустарника. Оттуда появляется Настя. Она бежит прямо по ручью, разбрызгивая воду по сторонам. Прыгает по мокрым камням, рискуя упасть и сломать себе ногу.
— Поль! — Она бежит ко мне, размахивая руками.
— Что случилось?!
— Вот! — Настя подбегает и гордо протягивает мне камень. — Ты знаешь? Знаешь, что это такое?!
— Вот это? — Я поднимаю голову и принимаю находку в руки. — Это красивый булыжник. Тяжелый, красивый булыжник. Нет?
— Поль, темнота ты заморская! Самородок видел когда-нибудь? Это золото! Золото! — Она по-ребячьи крутанулась на одной ноге и закричала: — Чамберс, старый развратник!!! Иди сюда! Джек!!! Быстро, я сказала!
— Настя, ну где я и где золото? — усмехнулся я, наблюдая за ее счастливыми прыжками. Самородок и правда был красив. Похожий на утиное яйцо, с треугольным углублением на боку. Тяжелый, отливающий благородным матовым блеском. Первый золотой самородок Нового мира.
21 год по летоисчислению Нового мира.
Золотой прииск, к северо-востоку от перевала Арч-Корт.
— Грязная свинья! — прошипел Асхад и ногой столкнул женщину с походной брезентовой кровати. — Ты даже трахаться не умеешь. Тьфу…
Женщина отползла в угол и сжалась. Кроме серой разорванной рубашки, на ней ничего не было. И эта тонкая ткань не могла скрыть синяки и ссадины на смуглой от загара коже. На разбитой губе застыла подсыхающая кровь.
Асхад встал и подошел к ящику, стоящему посередине палатки, где было несколько бутылок, кусок вяленого мяса и остывший чайник. Он жадно и долго пил, проливая воду на одежду, потом вытер ладонью рот и повернулся к женщине.
— Я тебя вымыл, дал еду и одежду, а ты лежишь как бревно. Русская сучка… Что ты там стонешь, шлюха? Можешь хоть охрипнуть, никто не придет. Тварь…
Его даже передернуло от злости. Он собрался что-то добавить, но почувствовал легкий сквозняк. Хотел повернуться — и не успел. Кто-то схватил его сзади за горло. Пальцы были сильными — не вырваться. Тем более что по натянутой коже легким касанием прошел холодок острой стали.
— Какой ты нежный с женщинами, амир. Просто поражаюсь твоей культуре и галантности, — тихо сказал человек, держа чеченца за подбородок. В горло упирался кинжал, и кричать Асхаду не хотелось.
— Ты кто? — прохрипел чеченец.
— Не узнал? — тихо спросил незнакомец. — Какая у тебя короткая память. У твоего отца память была гораздо лучше. Говорят, он даже перед смертью вспоминал мое имя. Ну и зачем ты дергаешься? Кричать будешь? Кричи. Не хочешь? Это правильно. Зачем людей беспокоить?
— Вам конец…
— Ты так думаешь? Эх, Асхад, не надо торопить события. Жизнь коротка! Два дня назад мы говорили с Умаром Гаргаевым, и он согласился отложить встречу. Сколько у тебя здесь человек? Десять? Двадцать?
