Юрий Иванович - Битва за Оилтон
– Так это ты ради лишней пачки галакто стараешься? Ха! Уж поверь мне как старому приятелю: все равно твоих сбережений для такой суженой не хватит! Зря стараешься и собственной шкурой рискуешь!
Тантоитан уже давно был уверен, что Капочи знает не только про его прибавленный к возрасту год, но и всю подноготную семьи капитана Ланьо. И это его неприятно задевало. Но ничего иного, как и самому в ответ немного съязвить, у него не получалось:
– Старый приятель? Да полно вам, господин полковник! Вы ведь еще совсем молодой, сильный! – Не сдержался и почти беззвучно добавил: – Сравнительно, конечно.
Но командир дивизиона опять или расслышал, или догадался по движению губ:
– Сравнительно, говоришь? Ну ничего, только раны залечишь, я тебе опять спарринг устрою. Попрыгаешь ты у меня, со своими «танами»! – А дальше он ответ майора по его глазам прочитал: – Что молчишь? Или наглости хватит сказать, что ты меня и одной правой уложишь?
– Никак нет, господин полковник! Столько наглости у меня нет. Поэтому разрешите на пару минут отойти для очередной перевязки и проконтролировать, как ведется допрос пленных.
И опять Серджио Капочи повысил голос:
– Тебе ведь уже приказали вести допрос напрямую перед крабером? Почему не выполняешь? Тут уже и аналитики собрались слушать ответы и давать соответствующие рекомендации.
– Прошу прощения, но я уже пояснил господину адмиралу контрразведки, что все остальные сведения на военную и научную тематику из полковника Зар Ди Кле, который, кстати, дает добровольные показания без всякого домутила, наши ведомства получат позже. У меня просто людей не хватает, моусовцы опять начали отчаянную атаку. Сейчас важно немедленно договориться о перемирии и сдаче оружия. Иначе десятки тысяч горожан окажутся под угрозой уничтожения. Осмелюсь также напомнить, что его императорское величество полностью одобрил наши инициативы и дал командованию сборного батальона полную самостоятельность в этом вопросе.
– Ишь ты, «командованию»! А если у вас не получится? Все-таки опытные аналитики могут правильно и подсказать, и условия дальнейшей адаптации военнопленных в нашей империи определить.
– Опять-таки, мы не стеснены рамками обещаний и заверений. Именно благодаря этому полковник Зар Ди Кле и его предшественник на посту начальника особого отдела Тел Зу Рбан готовы не только к сотрудничеству, но еще и сами сейчас кровно заинтересованы в правильном составлении готовящегося обращения.
– Хм! А не слишком ли опрометчивые обещания вы им даете, раз эти продажные полковники так стараются?
– Вряд ли. Тем более что оба полковника довольно здравомыслящие и рассудительные люди.
– Вот так сразу они и стали с первого слова с вами сотрудничать? – не поверил Серджио. – Нонсенс!
– Почему же! – даже обиделся Парадорский. – Вначале пленные сильно сомневались в наших обещаниях, но наш великий, сообразительный Алоис Полсат совместно с капитаном Ланьо убедили их очень быстро. Особенно после того, как Клеопатра рассказала о собственном пребывании в плену и в двух словах описала собственное спасение. После этого был преодолен последний рубеж недопонимания и полковники поверили каждому нашему слову.
– Ах, вот оно что… – слишком многозначительно протянул полковник. – Тогда готов поверить. И напомнить свои же слова: старшего лейтенанта Алоиса Полсата нельзя посылать в бой. Он должен только думать и анализировать. Да и помощница у него… хм… под стать.
Этих последних пререканий Клеопатра уже не слышала, опять убежала этажом выше, где велись допросы-переговоры с плененными полковниками. Но командира дивизиона больше всего интересовала и стратегическая инициатива, которую одобрил император: «Только обороняться! Никаких атак! И при этом вести усиленное вещание о том, что ведутся переговоры об окончании вооруженной агрессии и сдаче оружия».
Поэтому и последовал главный вопрос обруганному перед тем герою. Но делалось это уже совсем иным, доверительным тоном:
– Слушай, может, это неверно? Наше преимущество в войсках десятикратное, как только рассветет, мы легко сметем этих моусовцев одним решительным ударом.
Танти оглянулся на Лидию Шелди, которая одна оставалась в штабной комнате и сейчас была полностью погружена в информационный боефикатор, после чего с тяжелым вздохом повернулся опять к краберу:
– Какой там удар! Мы собственными глазами видели целое здание с заваренными выходами, где скопились тысячи заложников. Так что пока нам лучше просто защищаться. Тем более что явно заметно: пиклийцы даже на нашем участке атакуют спустя рукава. Энтузиазма у них давно нет, и по всем понятиям они только и ждут какого-нибудь конкретного, пусть даже слегка завуалированного приказа от своих командиров. Фанатиков там тоже хватает, но если поступит ожидаемый приказ о сдаче, то фанатиков свои же земляки и затопчут.
– М-да? – Капочи тяжело вздохнул и потер свой квадратный подбородок. – Ну если именно так стоит вопрос, то и я не буду настаивать на немедленной атаке.
– Правильное решение, господин полковник. Концентрация сил и время в любом случае работают на нас. Да, и самое главное, командиры особого отделения подтвердили: силам вторжения помощи ждать не приходится. Все они обречены на бой до последнего патрона. В воззвании, кстати, об этом тоже будет сказано.
– И когда воззвание будет готово?
– Думаю, что к рассвету управимся. Если меня так часто отвлекать не будут, – посетовал Парадорский. – Уже пятый разговор с высшим командованием.
Тон у Серджио Капочи опять стал язвительным:
– Да-а-а, господин майор! Совсем дисциплина в подразделении ослабла, совсем. Ну ничего, после свадьбы ты у меня совсем иначе себя вести будешь! Повертишься! Ха! Додуматься до такого: высшее командование ему служить мешает! Ладно, не кривись так, а то артистом станешь. Беги. И жду текст воззвания! Имею я право его просмотреть, перед тем как его оглашать станут?
– Конечно, господин полковник!
Тантоитан со всей поспешностью убежал из штаба, оставив крабер Лидии Шелди, но по пути наверх так и возмущался:
«Чего он мне все время свадьбой не то попрекает, не то угрожает? Наверняка что-то очень неприятное для меня выяснил, а теперь злорадствует заранее. А потом и после свадьбы намекает на издевательства. Хм! Чтобы это такое могло быть? Надо будет, как выдастся свободная минутка, все-таки на Клеопатру надавить. Если в ее биографии тоже есть некоторые порочащие ее моменты, то следует к разоблачению этих моментов нам подготовиться сообща. Но с другой стороны, вдруг Капочи хочет поведать во всеуслышание о моем истинном возрасте? Как я тогда буду себя чувствовать перед любимой? Да она меня… – Думать, что засмеет, не хотелось. Да и с другой стороны, по большому счету что здесь такого страшного? – И в самом деле, признаюсь ей и перестану мучиться. Все, решено! А то веду себя словно малолетний школьник, а Клеопатра для меня самый близкий и доверенный человек. Ей наверняка будет даже приятно иметь более молодого мужа. Ха! Она ведь всегда утверждала, что старые мужчины ей не нравятся».
С такими мыслями он ворвался в комнату допросов, где оба полковника, одетые только в нижнее белье и халаты, ожесточенно спорили со своими тюремщиками по поводу каждой строчки воззвания. Вернее, спорили они только с двумя: активно подпрыгивающей от нетерпения Клеопатрой да с не менее активно дергающимся в инвалидной каталке Алоисом. Еще один раненый, капитан Стенеси собственной персоной, сидел несколько в стороне, на внушительном высоком кресле с пистолетами в руках и угрюмо следил за плененными им лично людьми. Представители особого отдела получили сравнительно легкие ранения и могли не только передвигаться самостоятельно, но и при желании рискнуть да попытаться вырваться на свободу. Хотя у обоих по одной руке находилось в лубках: переломы и ранения. Конечно, следовало бы еще одного стрелка посадить для подстраховки, но людей и в самом деле не хватало катастрофически. Вот и приходилось использовать одного, но самого проверенного – Гарольда. Но уж этот точно не заснет и не промажет.
– Ну как? Готово? – прямо с порога воскликнул Парадорский. – Уже скоро рассвет! А бессмысленная атака все еще ведется.
Алоис устало откинулся на спинку инвалидной каталки:
– Если не придираться к каждому слову, букве или запятой – то готово!
– Отлично! – Майор схватил листок в руки и стал быстро пробегать глазами текст.
– Но с другой стороны, и каждая запятая очень важна! – возмутилась Клеопатра. – Обращение будет звучать десятки раз, оно просто въестся в память, и все несуразности со временем станут выпяченным гротеском. Я уже не говорю про историю. За каждую ошибку нас потом имперские грамотеи будут пинать до самой смерти. А если еще и Галактика…
