Ив Престон - #Потерянные поколения
Пол под ногами оживает и поднимает меня вверх метра на два. Передо мной возникает балка, довольно широкая. Я спрыгиваю с фрагмента пола, на котором стою, хватаюсь за выступающий край балки, и, подтянувшись, залезаю на нее. По балке прохожу за семь секунд довольно быстрым шагом. Спасибо Соларе, которая в последнее время зачастила гонять нас по полосе препятствий. Но сейчас стало очевидно, что наши тренировки по сравнению с Пляской – просто разминка.
Две преграды движутся в мою сторону, очень быстро. Перепрыгиваю через одну, перекатываюсь под другой, чуть не зацепив ее. Впереди показывается протяженная серая зона из пружинящих блоков из четвертого сценария.
Капрал преодолел ее в семь прыжков, мне же придется добавить еще один. Все осложняется тем, что посреди зоны появились препятствия из другого сценария, совсем невысокие, в полметра – но если я наткнусь на одно из них, не рассчитав длину прыжка, то для меня все закончится плачевно.
Зона для прыжков – через десять шагов. То, что у меня не собраны волосы, я вспоминаю лишь на втором шаге. Это невероятное везение, что резинка осталась на запястье, а не полетела в рюкзак, к остальным вещам. Я успеваю быстро стянуть резинкой волосы перед тем, как ускориться на седьмом шаге, разбегаясь перед прыжками. Восемь секунд на восемь прыжков, самых простых и от этого предсказуемых. Наспех стянутые волосы рассыпаются – резинка все же слетает, к счастью, на последнем прыжке, когда угроза уже миновала.
Выпрямившись, я тут же приседаю. Промедли я хоть мгновение – и балка, которая со свистом проносится у меня над головой, сбила бы меня с ног, скинула бы вниз, где сейчас творится настоящий хаос: я слышу жуткий скрежет, с каким сталкиваются десятки движущихся преград. Там не продержаться ни секунды.
Впереди еще одна балка, неподвижная, немного у́же той, по которой я уже прошла. Ступаю на нее – и она тут же выворачивается из-под ноги.
Я невольно вскрикиваю, дыхание прерывается, и страх узлом скручивает внутренности. Мгновение мне кажется, что падение неминуемо, но каким-то чудом равновесие удается удержать. Я застываю в нелепой позе – правая нога на балке, руки расставлены в стороны, тело клонится вправо, левая нога отведена в противоположную сторону, – чувствуя, как бешено колотится сердце.
Осторожно выдыхаю. Главное – не смотреть вниз, не обращать внимание на скрежет…
На схеме этого не было видно. Балка оказалась с подвохом – не закреплена как следует. Едва дыша, боясь пошевелиться, утратить хрупкое равновесие, я медленно и осторожно выравниваю балку ступней, опуская пятку и одновременно перемещая центр тяжести, возвращая телу устойчивое положение. И только выпрямившись и поставив левую ногу на балку, я протяжно выдыхаю и прикрываю глаза, позволяю себе отдышаться, пытаясь хоть немного расслабиться, прогнать ужас, сковывающий мое тело.
Пробежаться по балке точно не выйдет. Шаг за шагом, все так же невероятно медленно и осторожно – и наконец балка остается позади.
А вместе с ней и драгоценное время. Девятнадцать секунд.
Я сбилась с ритма.
Нельзя вернуться назад, нельзя свернуть с маршрута, нельзя стоять на месте. Все, что я могу, – бежать вперед, лихорадочно размышляя, где можно выиграть время.
Коридор с атакующими мишенями.
Линкольн зашла сюда с пистолетом, но у меня нет ни пистолета, ни метательных ножей – ничего, чем я могла бы поразить хотя бы одну мишень. Я намеревалась сделать небольшую петлю, чтобы обойти этот коридор, но теперь выбора нет.
Четырнадцать траекторий, и по каждой раз в четыре секунды летит мишень. Мне остается только уклоняться.
О, тот, кто придумал нанести сеточную разметку на полигон – просто гений, ведь теперь, запомнив траектории полета мишеней, я могу преодолеть этот участок, проложив маршрут, безопасный до последнего шага… хорошо, не совсем безопасный. Я могу успеть, но только если не стану уклоняться от предпоследней мишени.
Однако осуществить этот сумасшедший маневр оказывается намного сложнее, чем его представить.
Я прыгаю из стороны в сторону, пригибаюсь, перекатываюсь, замираю на месте. Азарт Пляски завладевает мною полностью. Я упиваюсь этим ощущением. Кровь стучит в ушах. Рассыпавшиеся волосы мешают, лезут в глаза, но это неважно.
Мне даже не нужно смотреть по сторонам – сейчас я чувствую Пляску точно так же, как и каждую мышцу в своем теле. Никаких волнений, никаких тревог – мой мир сузился до размеров полигона. Все, что осталось за его пределами, потеряло значение. Сейчас я существую только в этом моменте времени, и больше нет ничего, ни до, ни после, только Пляска…
Я стала частью Пляски, ее продолжением.
Вновь перекатившись, я поднимаюсь на ноги и, пробежав пару метров, замираю перед воображаемой траекторией мишени, которая секундой спустя пролетает мимо моего лица. Сделав большой шаг вперед, поднимаю руки вверх, вытягиваясь всем телом, и, когда на уровне груди со свистом пролетает мишень, медленно поворачиваюсь, приподнявшись на цыпочках, оказываясь между двумя траекториями.
Я широко улыбаюсь, запрокинув голову, чувствуя, как слезы почему-то выступают на глазах.
Вот без чего я не могу жить. Это – моя песня, мой полет.
Свист двух мишеней, которые одновременно проносятся передо мной и у меня за спиной, сливается в один звук, и я тут же приседаю. Еще две мишени разрезают воздух там, где мгновением ранее находилась моя голова.
Да, столкновение с предпоследней мишенью неизбежно – она с силой толкает меня в плечо, рассыпаясь с хлопком на мелкие кубики. От последней мишени успеваю увернуться.
Но я все равно опаздываю. Какие-то несчастные пять секунд. Я бегу так быстро, как только могу – но коридор уже начал складываться, стены наклоняются друг к другу, полоса потолка постепенно сужается, пока он не исчезает вовсе. Коридор становится треугольным проходом, и его вершина опускается все ниже и ниже, а я еще на середине пути…
Пол начинает белеть. Вот мое спасение. За мгновение до того, как треугольный свод оказывается на уровне моего роста, я резко опускаюсь вниз, падая на колени и позволяя силе инерции тащить меня до конца коридора. Стены уже почти сжимаются вокруг меня, когда я вылетаю из него. Плита черного пола с небольшим уклоном вверх резко тормозит скольжение, кувырок выходит не особенно удачным: я ударяюсь плечом, уже принявшим на себя мишень. Но боль заглушается осознанием того, что Пляска осталась позади. Делаю шаг к стене, на которой уже проступают контуры выхода, и, не удержавшись, оборачиваюсь, чтобы окинуть взглядом полигон. Зрелище жуткое.
Я позволяю вырваться наружу смеху, радостному и немного истеричному. Я сделала это. Невероятно.
Пол под моими ногами меняется, уклон усиливается, и я с ужасом понимаю, что плита становится белой. Это тот выход, в котором наложились один на другой два сценария. Я медленно соскальзываю вниз, и рядом нет ничего, за что можно ухватиться.
Ты ошиблась, Арника. Это не полет – это падение.
Я не могу перестать смеяться, а с обеих сторон на меня несутся преграды.
# Глава 11
Резкий рывок назад. Полигон застывает, повинуясь выброшенной вперед руке в перчатке Дирижера. Другая рука крепко держит меня поперек туловища. Затем меня разворачивают, и я оказываюсь лицом к лицу с Виктором.
– Ты что творишь? – медленно говорит он с несвойственной для него растерянностью. Но буквально через мгновение на его побелевшем лице проступает ярость: – Жить надоело?! – громко восклицает он, а я понимаю, что стою настолько близко, что могу разглядеть темные крапинки на светло-серой радужке его глаз. – Ты не ранена? – тут же прибавляет он с беспокойством.
А еще у него левый глаз почему-то дергается…
Наверное, это как-то связано с тем, что я продолжаю улыбаться. Виктор, нахмурившись, осторожно хлопает ладонью по моей щеке.
– Ты как? – спрашивает он, всматриваясь в мое лицо.
– Лучше, чем когда-либо, – выдыхаю я, отводя его ладонь от лица. Он ловко перехватывает мою руку и слегка поворачивает, желая увидеть цвет индикатора на браслете у меня на запястье. – Зеленый, видишь? Я в порядке, правда.
Виктор окидывает меня недоверчивым взглядом.
– А ты что здесь делаешь? – спрашиваю я как можно беззаботней.
Брови Виктора приподнимаются от удивления. Не сводя с меня глаз, он протягивает руку в перчатке в сторону полигона, сжимает ладонь в кулак, проворачивает ее – и конструкция полигона осыпается градом мелких частиц. Когда он раскрывает ладонь, полигон приобретает вид ровного пола.
– Я Дирижер, если ты помнишь, – поднимает Виктор перед собой руку в перчатке. – Меня вызвали, когда Пляску заклинило… – Он качает головой. – Ты зачем вообще туда полезла?! – В порыве раздражения прибавляет он. – Зацикленная Пляска – это бешеный механизм, способный искалечить человека в считанные секунды, и совсем не то место, куда стоит заглядывать из любопытства…
