Андрей Круз - Ветер над островами

Иван с боцманом настороженно переглядывались, наблюдая за моими манипуляциями. Яхта между тем продолжала нас догонять, и вскоре Игнатий крикнул:

– Точно турки! И точно за нами! Пушка на носу у них!

– Ага, верно, пушка, – сказал и Иван, тоже глянувший в бинокль.

Надо бы и мне такой оптикой обзавестись будет – что я, хуже других?

– А дистанцию посчитать сможешь? – спросил я его.

– Игнатий, дистанцию давай! – крикнул Иван.

– Дистанция тридцать кабельтовых примерно! – донеслось из рубки.

– Эй… я человек сухопутный, вы мне ее в метрах давайте для стрельбы! – заорал я.

– До стрельбы дойдет – дадим в метрах, – крикнул в ответ Игнатий. – А пока так привыкай.

– Быстро догонят, – сказал Глеб. – Они без груза, налегке, скорость хорошая. Им даже машину запускать не надо.

Никто ему ничего не ответил, все напряженно молчали. Из того, что я уже понял, хорошего нам ничего не грозило в случае победы турок – захват судна, а для тех из экипажа, кто в живых остался, – рабство. Другие варианты даже не рассматриваются. Правда, до этого еще дойти должно, мы тут вроде тоже не совсем лыком шиты.

– Иван, а сколько у них на яхте людей может быть? – в конце концов нарушил я томительное молчание.

– Человек двадцать запросто может быть, – откликнулся моторист. – Это мы, купцы, на экипаже экономим, а пиратам что? Им преимущество в огне нужно. Может и больше оказаться.

– Понятно… – протянул я, помрачнев.

Преимущество у противника серьезное – и по скорости, и по маневру, и по численности, возможно, а следовательно – по плотности огня. И чем ближе к нам они будут, тем вернее это преимущество скажется. А метров с двухсот они просто не дадут нам головы поднять, если из винтовок стрелять умеют. А затем абордаж – и все закончится для нас плачевно.

Какой выбор? А никакого.

– Иван, где какие снаряды?

– Что? – не понял он. – Патроны?

– Ну да.

– С черной головой – дымовики, для пристрелки. Без головы – взрывной, с толом, – ответил моторист. – В дымовике тол тоже есть, но мало. И трубки с картечью.

– Дымовик давай! – скомандовал я, и Иван, выхватив из ящика увесистую чушку снаряда, уложил ее в казенник, дослав толчком. Я запер затвор, приложился. – Дистанция до цели?

– Две тысячи примерно! – крикнул Игнатий.

Ну спасибо, перешел на метры. Век не забуду, или сколько проживу. А вообще многовато для стрельбы пока, всплеска могу не увидеть. Да и точность так себе – у шкипера дальномера нет, он смотрит по шкале бинокля, прикидывая высоту мачты преследователя. Поэтому лаптей десять в ту или иную сторону накинуть можно смело. А то и все двадцать, да еще с тапочками. Белыми.

Противник выстрелил первым. На носу яхты расплылось небольшое белое облачко, а далеко за кормой плюхнуло, подняв небольшой фонтан. Пошла пристрелка, причем противник обходился без пристрелочных. А ну-ка я попробую… рановато, но что поделаешь – надо самому свою стрельбу рассчитывать. Я ведь в этом деле даже не дилетант, а теоретик. Одно дело из пушки БМП-2 стрелять, и совсем другое – из какого-то древнего Гочкиса. Гочкис это, точно, я такое в музее видел. Но все же надо пальнуть хоть раз несколько, чтобы понять, как она стреляет. Хоть баллистику прикинуть.

Подкрутил вертикаль так, что она на два километра установилась, наваливаясь плечом на упор, чуть развернул туго сдвинувшееся орудие. Взвел с громким щелчком ударник, взялся за шнур. Дождался, когда горизонталь прицела пересечется с линией горизонта, и дернул. Бумкнуло, не так чтобы даже очень громко, но гулко, словно в гонг ударили, с дульного среза сорвалось облако вонючего кордитного дыма, и маленький снаряд, оставляя хорошо заметный дымный след за собой, полетел в сторону противника. А я принялся считать: «Сто двадцать один, сто двадцать два, сто двадцать три…»

Летел снаряд по довольно крутой траектории, но все же достаточно быстро, метров так пятьсот в секунду, потому что до удара о поверхность воды прошло около четырех секунд с небольшим. А еще у нас получился недолет метров в двести, если очень-очень приблизительно считать. Я схватился за рукоятку вертикали, похожую на ручку мясорубки, и завертел ее энергично. А Глеб с Иваном открыли затвор и затолкали в казенник еще один пристрелочный. Ага, боевое слаживание у нас началось – это хорошо.

Вновь с носа яхты ветром снесло белый клок дыма, и снаряд пронесся где-то над нашими головами, оставляя за собой негромкий шелест, и рванул прямо на поверхности воды.

– Вот ведь ирод! – выругался Иван. – Без пристрелочных колотит, да еще на слабой трубке – от прикосновения рвется. Хороший канонир у них, видать.

Последняя фраза прозвучала предупреждением мне. Я его правильно понял – подбил горизонталь и, затаив дыхание, начал ловить момент. Горизонт то поднимался выше отметки, то опускался ниже, я пытался предугадать, сколько времени пройдет между моментом, когда я сам скажу себе «огонь!», и тем, как снаряд покинет канал ствола. Турки даже успели выстрелить по нам еще раз, опять с недолетом, хоть уже и меньшим, когда снова пальнул я.

Перелет должен был быть, а рвануло на мачте турецкой яхты, сбив мои расчеты, но вызвав отчаянный восторг нашего экипажа, который принял эту случайность за признак моего редкого мастерства. Все заорали, засвистели, в адрес преследователей понеслись ругательства и божба.

Теперь была очередь преследователей, и они вновь дали перелет, совсем малый на этот раз. Если бы не небольшая ошибка в горизонтальной наводке, то могли бы и по мачтам влепить, осыпав нас осколками. Пусть снаряд и небольшой, но килограмм с лишним в нем точно есть, как мне кажется. Рванет как хорошая граната, вроде «эфки», а это немало. Надо бы маневрировать, по-хорошему, но на такой дистанции после двух-трех выстрелов упреждение на глазок брать не проблема, если резко курс поменять, а если чуть-чуть – так толку никакого, само судно как раз в величину погрешности. Зато и мне мешать будет ровно настолько же, а это значит, что вероятность того, что противник нас нагонит, только выше становится – пока весь расчет на то, что удастся выстрелить как-нибудь сокрушительно для врага.

Кстати, что там Иван про «слабую трубку» говорил? От прикосновения рвется? Она выставляется или как?

– Осколочно-фугасный! – крикнул я и наткнулся на непонимающие лица.

Привычка – страшная сила.

– Взрывной! – поправился я.

– Какую трубку? – спросил Иван, выхватывая снаряд из ящика.

– Слабую!

Иван схватил снаряд, каким-то ключом, выловленным из того же ящика, сбросил колпачок, сдвинул бронзовую головку, провернувшуюся с тихим щелчком, после чего затолкнул его в казенник. Лязгнул затвор, я опять взялся за наводку. Сотня в минус была нужна, и он нас еще догнать успел… минус двести, значит. Недолет может быть, но это если горизонт поймаю, а не поймаю – так улетит хрен знает куда.