Никита Аверин - Метро 2033: Крым-3. Пепел империй

Они провели его по коридорам – близнецам прежнего, больничного: такие же неоновые лампы, горевшие вполнакала, такие же гермодвери – и привели в душевую – громадную, рассчитанную на помывку минимум сотни людей одновременно.

Сейчас душевая пустовала.

Его наконец-то оставили в одиночестве. Он содрал с себя грязную одежду, встал под душ и долго с остервенением тер себя жесткой мочалкой, смывая пот, грязь и слизь ахатина.

Попадая на лицо, вода причиняла не боль, а странное онемение.

Закончив мыться, он с сожалением закрутил кран и вышел из душевой. Его ждал мешковатый комбинезон без опознавательных знаков и поношенные, но все еще крепкие «берцы». Арматурину забрали.

Он оделся, подошел к умывальникам. Над ними висело одно большое зеркало – не стеклянное, конечно, просто лист полированного металла.

Он посмотрел на себя – и едва не закричал от отвращения.

У него не было лица. Совсем. Кожу будто сняли скальпелем хирурга, открыв анатомическую схему лицевых мышц. Глазные яблоки, непривычно большие и круглые, вращались в глазницах. Зубы торчали из неприлично розовых голых десен. Мышцы и сухожилия ходили туда-обратно, управляя движением челюсти.

Он, наверное, пытался что-то сказать – рот открывался, точно у марионетки, но не издавал ни звука.

«У меня украли лицо! Они срезали мое лицо! Зачем?!»

Он повернулся боком. Ухо на месте. От линии уха и дальше, к затылку, начиналась обычная кожа – пергаментного оттенка, натянутая, как барабан, на бугристый череп. На границе между обнаженной плотью и кожей желтели следы химических ожогов.

«Вот оно что! Я попал в аварию. Какую-то катастрофу. Получил кислотой в лицо. Хорошо хоть глаза уцелели. А легионеры меня спасли. Почти. Не смогли восстановить внешний облик, но сохранили функционал лицевых мышц.

Как там говорила Оксана? Потрясающие способности к регенерации? Видимо, на отращивание нового лица даже моих мутантских способностей к восстановлению не хватило.

Боже, ну я и урод…»

– Ну что? – спросила Оксана из-за двери. – Закончил собой любоваться? Пойдем, тебя ждет Командор.

Он быстро оделся, стараясь не смотреть в зеркало, и вышел из душевой. Оксана и немой амбал ждали его у выхода.

– Спасибо, – сказал он.

– За что? – удивилась Оксана. – За ахатина? Он троих испытуемых до тебя сожрал, так что можешь не благодарить. Где мы теперь нового возьмем, ума не приложу…

– За жизнь, – сказал он. – За то, что не убили меня сразу. За то, что лечили. Спасибо.

– Рано благодарить, – неожиданно заговорил амбал. Голос у него оказался низкий, гудящий, как мотор самолета.

«Откуда я знаю, как гудит мотор самолета? – спросил он себя. – Я летал? Видел это своими глазами?

Нет, не помню…»

– Твоя жизнь, – продолжал амбал, – отныне тебе не принадлежит. Твоя жизнь теперь во власти Легиона. Сохранить ее или нет – решит Командор. Убив подземную тварь, ты всего лишь заслужил право с ним увидеться. Пойдем.

Они двинулись по коридору, вошли в еще один лифт, поменьше прежнего, и поехали – на этот раз вверх.

Ехали недолго. Лифт остановился, дверь открылась.

– Тебе налево, – сказала Оксана. – Мы подождем здесь. Не забудь постучаться и вытереть ноги.

Он вышел из лифта, повернул налево и сразу уперся носом в дверь. Самую обычную – деревянную, обитую дерматином, в заклепочку. Банальная такая конторская дверь. Круглая латунная ручка.

Он взялся за ручку и повернул. Дверь открылась без скрипа.

За дверью оказался еще один коридор – не брутально-подземный, с бетонными стенами и тяжелыми гермолюками, а какой-то… жилой, что ли. Нет, стены тоже были бетонные, но – криво обклеенные обоями в цветочек (там, где бетон отсырел, на обоях проступали серые волдыри), с кособокой тумбочкой и древней, рассохшейся вешалкой для одежды.

Еще одна дверь, сестра-близнец первой. Перед дверью – вязаный коврик с трогательной надписью «Вытирайте ноги!».

Он вытер ноги и постучал.

– Войдите! – раздался голос из-за двери, отрывисто, громко. Голос человека, привыкшего распоряжаться и отдавать приказы – и привыкшего, чтобы его приказы исполнялись незамедлительно.

Он вошел.

Это был… то ли кабинет, то ли гостиная. Обои на стенах, тяжелые бархатные портьеры (без окон за ними), массивный комод, фальшивый мраморный камин, на каминной полочке – гипсовые бюстики неизвестных бородатых людей, то ли древнегреческих философов, то ли латиноамериканских диктаторов.

В центре комнаты возвышался стол. Не стоял, а именно возвышался. Монументальное сооружение из красного дерева, обитое сверху зеленым сукном. Не стол, а фортификационное укрепление. На столе были старинный письменный прибор из зеленоватой бронзы, кованая лампа с желтым абажуром, открытый, но неработающий ноутбук, кожаные папки с бумагами.

За всем этим антиквариатом он не сразу увидел хозяина кабинета.

Росту в том было – даже с учетом высокого стула – метра полтора. Сухенький, поджарый старичок в мешковатом зеленом комбинезоне с непонятными золотистыми шевронами на рукавах и погонах. Голова крошечная, седые волосы стрижены коротким ежиком, лицо похоже на сморщенное моченое яблоко.

– Проходи! – все так же отрывисто рявкнул старичок.

Не повиноваться этой команде было невозможно. Несмотря на неказистый вид и маленький рост, Командор был прирожденным лидером. Харизмы и властности – хоть отбавляй, на семерых хватит.

Он прошел и автоматически вытянулся в струну.

– Как зовут? – спросил Командор.

– Не помню, – честно ответил он.

– Буду звать тебя Мут, – сказал Командор. – Сокращенно от «мутант». Понял?

– Так точно, – кивнул Мут. Ему даже понравилось. Да, кличка, да, обидная, но все лучше чем ничего; оказывается, тяжело жить больше месяца без имени.

– Что помнишь о себе? – продолжал допрос Командор.

– Ничего, – сказал Мут.

– Слово «листоноша» тебе о чем-нибудь говорит?

Листоноша… Звучит знакомо, но… Мут напряг память. Напрасно. Пусто.

– Нет.

– Крым?

Крым. Да. Он был в Крыму. Родился там? Нет, не помню. Но был – точно.

– Да, – честно ответил Мут. – Я там бывал. Я узнал мутанта в подземелье. Это крымский ахатин – гигантская виноградная улитка. Я таких уже видел. Больше ничего про Крым не помню.

– Очень хорошо, – покивал Командор. – Продолжим. Имена Сургуч, Филателист, Контейнер тебе о чем-нибудь говорят?

– Нет, – пожал плечами Мут. – Пустой звук.

– Отлично.

Командор сплел пальцы под подбородком и положил на них свою маленькую голову, сдвинув брови к переносице. Мут терпеливо ждал.

– Ладно, – сказал наконец Командор. – Тогда я тебе расскажу. Только факты. Тебя нашли два месяца назад. В коме. С сильнейшими химическими ожогами. Сотрясение мозга, внутреннее кровотечение в области селезенки, пробитая грудная клетка, напряженный пневмоторакс, коллапс левого легкого. По всем законам природы ты должен был сдохнуть от таких ран. Но ты выжил. Это заинтересовало наших медиков. Тебя доставили сюда. Если еще не догадался, ты на одной из баз Последнего Легиона, но об этом позже. Тебя вылечили. Точнее, ты сам вылечился, мы просто поддерживали в тебе жизнь. Восстановил практически все, кроме кожи на лице.