Андрей Круз - На пороге Тьмы

– Уверены? – обернулся к нему профессор. – Лично я нет. Не стареем же. Да и какая жизнь наступит тогда, когда Тьма займет хотя бы половину суши, а? В норах жить будем, носа не высовывать, друг друга жрать.

– Хм… да… и вправду…

– А что там, в границах Тьмы? – спросил я.

– Никто не видел. Заглянуть не можем, там и воздействие на психику такое, что люди с ума сходят, и тварей столько появляется, что не прорвешься. Адаптанты разве что забегают кратковременно, но у них не спросишь.

– А пытались?

– Еще как, только шкура клочьями, – поморщился он. – В любом случае то, что находится там, настолько же враждебно человеку, который по сути порождение Света, как тот самый свет – темноте, огонь – воде. Несовместимость. Я даже допускаю, что не только порождения Тьмы прорываются к нам, жуткие и опасные, но и порождения Света прорываются туда, во Тьму, сея ужас и смерть. Мы не можем проверить, но исключить такого тоже не можем.

Милославский загрузил. Не в плохом смысле этого слова: просто задумался я сильно после беседы с ним. Уселся на мотоцикл и сидел на нем изваянием в плащ-палатке минут десять, пытаясь привести в порядок мысли.

– Володь!

Голос подошедшего Кирилла Баринова вывел меня из оцепенения.

– Ась? – обернулся я к нему.

– Ты в какую сторону?

– Туда, – показал я рукой. – На Краснопролетарскую, к аэродрому.

– О, отлично! – обрадовался он. – У первого КПП высадишь?

– Если покажешь, где это, – честно ответил я.

– Не доезжая аэродрома, справа. Тебе по пути. А я оттуда с попуткой на работу уеду.

Я вспомнил, что по карте ТЭЦ за периметром. Точнее, даже в отдельном периметре, как стратегический объект особой важности.

– Не вопрос, – кивнул я. – Вон в люльку залезай. Ну чего, договорились с профессором?

Кирилл задержался, когда я выходил, спрашивал что-то насчет собеседования.

– Надеюсь. Может, и возьмут.

– На ТЭЦ плохо? – спросил я, трогая мотоцикл с места.

– Скучновато, если честно. Ты же слышал, что я сказал? Тут, блин, в новый мир попадаешь – и следишь за состоянием проводки фактически. Оно того стоит? Тут с экспедициями ходить, как Ливингстон!

– Схарчат и тебя, и Ливингстона, и даже Стэнли, если следом за вами увяжется.

– Да знаю, но все равно к каким-то знаниям быть ближе хочется.

– А сисадмином сидел – увлекательно было? – подколол я его.

– Ну… как сказать… бывало, что и увлекательно. В Интернете в форумах ругался, почти круглосуточно.

– На тему?

– Да разные. Все больше про смысл жизни, пожалуй. Или как нам обустроить страну, когда все вокруг дураки, один я умный. Тут ведь если кто неправ, то клавиатура под пальцами раскаляется. А мне всегда было что сказать по любому поводу.

Последние слова он произнес с заметным ехидством, причем адресованным самому себе. Похоже, что неделя здесь уже успела сильно поменять акценты на предмет, что считать важным, а что так и не очень.

Мы пронеслись по довольно пустынной в разгар рабочего дня Советской, при этом я еще успел помахать рукой стоящему на крыльце шашлычной Шалве, когда проезжали мимо, потом свернули на Засулич, к нашей общаге, и по ней, как подсказывал Федька, проехали до конца, до поворота на Краснопролетарскую.

С мотоциклом я уже освоился на все сто – и к тормозам привык, и к управляемости, – поэтому возле КПП остановился лихо, даже с полуразворотом, вроде как выпендрился. Кирилл выбрался из тесной коляски, потянулся, сказал:

– А ничего ты так катаешься, мне понравилось. Надо бы самому чем-нибудь с колесами обзавестись, а то там…– он указал большим пальцем почему-то себе за спину, хотя явно подразумевал мир, из которого попал в Отстойник, – там как раз на машину накопил, и такой облом.

– А оно тебе надо? – чуть удивился я. – Куда тут кататься?

– Ну… была бы, – относительно логично обосновал он свое желание.

– Если только так… Ладно, бывай, увидимся еще, – заторопился я, вспомнив о намечающемся свидании.

– Будь здоров, – кивнул и он и направился к вытянувшейся вдоль стены дота скамейке под навесом, где уже сидели три человека в ожидании машины на ТЭЦ, судя по всему.

Аэродром оказался совсем близко. Улица Краснопролетарская обогнула какой-то большой промышленный корпус, и я почти сразу уперся в шлагбаум, зацепленный за крючок, возле которого никто не дежурил. Само же здание было с фасада прорезано многочисленными воротными проемами, причем явно недавно, и превратилось в нечто вроде чрезвычайно капитально возведенного ангара. Прямо перед ним бок о бок выстроились два простенького вида биплана на больших колесах – знакомые по картинкам и фильмам легендарные По-2, «рус фанера».

За шлагбаумом стояли две машины – сверкающая свежей серой краской полуторка с надписью «Аэродромная» и небольшой внедорожник с прицепом, похожий на ленд-лизовский, с такой же надписью, который я при этом не опознал – никогда такого не видел. Возле полуторки возился, присев, какой-то мужик в черном танкистском комбинезоне и сбитой на затылок кепке вроде бейсболки. Он обернулся на солидный звук тарахтящего на холостых «харлея», поднялся медленно, опершись измазанными в масле руками о колени, и подошел к шлагбауму.

– К кому, уважаемый? – спросил он.

Я обратил внимание, что, несмотря на технарский вид, мужик еще и вооружен – на ремне висела кобура с ТТ.

– К Насте, мы договаривались.

– Ага, предупреждала, – кивнул он, открывая шлагбаум. – Заезжай. Вообще мог бы и сам открыть, не заперто.

– Не заперто, но и не открыто, – парировал я его заявление, трогая мотоцикл с места.

Едва я заглушил мотор и слез с «харлея», из ангара появилась Настя, улыбающаяся достаточно приветливо, чтобы внушить смутные надежды.

– Привет, – сказала она. – Думала, что ты забыл о приглашении.

– Да щас! – даже чуть возмутился я. – Лекция для новичков же была в РОППе, так что туда катался.

– А, ну да! – вспомнила она. – Ты же говорил. Хочешь лететь? Мне как раз надо.

– Далеко?

– К северу. Там пятно Тьмы образовалось – надо облететь и на карту нанести.

– Это твоя обязанность? – удивился я.

– Наблюдение с воздуха – да. А потом туда разведка скатается. Ну что, летишь?

– Конечно!

И на Тьму сверху глянуть интересно, и вообще…

– Серега! – окликнула она механика. – Вытаскивай мешок из кабины, вдвоем летим.

– Без проблем, – кивнул мужик в бейсболке.

– Что за мешок? – не понял я.

– Самолет двухместный, если летишь один, то центровка нарушается, – объяснила она. – Поэтому в заднюю кабину закидываем мешок с песком на семьдесят килограмм. Можно и без него, но на разные площадки садиться приходится, так что… Очки есть?