Рыцарь в зеленых доспехах - Николай Малунов
– Ну-ка, посмотри…
Он аккуратно усадил Мырча в «гнездо», собранное из скрученного в валик и уложенного кольцом старого одеяла и постеленной поверх нее майки Гали. Котеныш принюхался, потыкался мордочкой из стороны в сторону и внезапно принялся драть майку, впиваясь в нее когтями, силясь разорвать.
- Эй! Ты что! - хотел было наругать Леший вандала за порчу с таким трудом найденной вещи, но зверь, внезапно гулко заурчав, потерся о грязную майку щекой, затем второй.
Мырч дернул облезлым хвостом, сделал почетный круг и улегся в самую середину импровизированного лежака.
- Эт че? – внезапно соскочил с кровати сосед, расслышав непонятный звук.
- Эт Мырч, - ухмыльнулся Леший.
- Хрена се у него урчала! – сосед подошел ближе. - Я думал артобстрел…
Котеныш продолжал тарахтеть и утробно урчать, не переставая тереться мордочкой о тряпку, на которой еще остался запах ее хозяйки.
- Ну вот, - тихонько погладил зверя по макушке Орлов, отмечая, что зверьку это явно нравится. – Вот теперь все хорошо будет.
Конец первой части.
Часть 2. ЗАРАЖЕНИЕ. Как все случилось
Ночь, словно черная вода,
Затопила города.
Мы несемся без оглядки
По дороге в никуда.
Эти люди не живы,
Их сердца уже не бьются.
Если это только сон…
Как проснуться?
(гр. «Сатисфакция» - Та же песня «Между добром и злом»)
Глава 7. Домой
- Мря! – упало на грудную клетку что-то тяжелое, лохматое и горячее.
Леший, сдавленно охнув, сложился пополам, скидывая Норда, который принялся тут же, как только заскочил на хозяина, топтать его передними лапами и царапать одеяло когтями.
С последних событий прошло почти полгода. Половина тяжелого, напряженного года, в течении которого котеныш вместе с хозяином прошли длительный и мучительный процесс притирания друг к другу посредством кормления и лечения. Мырч, которого Леший перекрестил по аналогии с Физиком, набрал вес и вырос в настоящего «Манкуя». Вредного, хитрого и здоровенного. Как Мырч стал Нордом? Да просто! Когда в их часть приехали зарубежные коллеги, на диковинного кота пришли посмотреть все. Вот они и окрестили зверюгу «Northern Cat», что переводилось, как северный кот. На недоуменный взгляд Лешего, мол, «кактымоегодруганазвал, ануидисюдарожубитьбуду», ему показали какую-то книгу, где и вправду на обложке красовался похожий на Мырча котяра, в паре с каким-то викингом. Ну, так и пошло среди иностранцев «Норд» да «Норд»… Ну а Леший что, покатал на языке новую кличку, которая лучше подходила к новому другу, решил перекрестить зверя, ведь они вместе там были, в тот день, вместе такой ад прошли, что в пору праздновать второй день рождения. Вот так малыш по кличке Мырч вырос в здоровяка по кличке Норд, полностью оправдывающего свое новое имя. Лохматый, лесного, как сказали умные "животноведы", окраса, с огромными кистями на не менее огромных ушах, брутальной челюстной коробкой и шикарнейшим, богатым хвостом.
- Мря! – хрипло прокаркал зверь, негодуя грубому тычку.
- Нордя! Мать твою, чуть ребра не сломал! – отгоняя сонный туман, вновь простонал Алексей, протирая глаза.
Часы показывали полтретьего ночи, и это не могло не огорчить. Блудня лохматая опять где-то пол ночи колобродила по базе, гоняя окрестных змей, скорпионов и прочую живность, а теперь пришла спать… А спать морда лохматая, как ни боролся с этим Орлов, просто так не хотела. Ей обязательно нужно было сперва полчаса облизывать торчащие из-под одеяла части тела хозяина с непременным покусыванием кончиков пальцев. Вот такая привычка у тогда еще Мырча завелась, когда он понемногу отошел от потери хозяйки, привыкнув к новому хозяину. Кот вырос, а привычка так и осталась. Сперва она была забавной. Мягкий, тонкий язычок котеныша облизывал грубые ладони снайпера, словно смывая с них пот, кровь и тяжесть службы. Затем тоненькие зубки делали приятный массаж подушечек пальцев.
По результатам проверки службы безопасности от службы Лешего не отстранили, но, как и обещал Олейников, на задания больше не брали и пальцы постепенно стали терять чувствительность спускового крючка. Вот котеныш, словно чувствуя, активно занимался массажем вышеуказанных частей тела… Но это было раньше, когда Мырч весил от силы две сотни грамм… А теперь серпы трехсантиметровых когтей легко пробивали даже самое толстое одеяло, огромные клыки легко могли прокусить, а то и вовсе, наверное, откусить человеческий палец, а язык… Шершавый, словно наждачка, которым кот за один «лизь», казалось, снимает верхний слой кожи… И сколько бы Леший ни боролся с кошачьей привычкой, избавиться от нее не выходило.
Норд, фыркнув на хозяина, одарив того капельками жижи то ли из носа, то ли из пасти, то ли с усов, принялся настойчиво мрякать, требуя своей порции ласки перед сном. Да, детское тоненькое «Мау» тоже мутировало в тяжелое, басовитое «Мря». Вообще, к удивлению не только Лешего, но и сослуживцев, обитавших в казарме, кот научился издавать очень много различных звуков, которые обычные кошки никогда не издают. Так, в речевом запасе кота было его постоянное «Мря», похожее на детское «Уа», что-то похожее на «к-к-к-к-к», когда кот видел дичь, на которую хотел напасть, несколько видив шипения и что-то похожее на человеческое «Вован?» Причем именно такое, вопросительное. Интонаций в голосе кота было много, и по ним Леший легко мог понять все, что кот ему говорит. Впрочем, тот тоже научился понимать человека, вот стоило сейчас Орлову уже начать материться за столь ранний подъем, как Норд замер, к чему-то прислушиваясь, и тут же, с силой оттолкнувшись от груди хозяина, который вновь при этом крякнул, умчался куда-то в угол. Слышали, как маленькие дети топают? Вот такой вот топот представьте посреди ночи… Ну, конечно, кому приятно будет, вот и соседи по койкам заскрипели пружинами «панцерок», недовольно засопели, заворчали. Котяра «протыгыдыкал» в угол комнаты, чем-то там оглушительно грохнул, судя по всему, врезался не то в стул, не то в стол, что-то с него при этом опрокинув, а потом утробно заурчал.
- Мря! – шмякнул пушистый нарушитель тишины на сонное лицо хозяина что-то мягкое и мокрое.
Леший выругался, стирая со лба жижу.
- Да твою мать! Ну, Норд!?
