Туман. - Мери Ли
– В этом я с тобой согласна. Я немного не поняла, Келлер, Хосе и эта Оливия жили здесь до тумана?
– Да. Они из семей военных. Хосе рассказывал, что он живет здесь с восьми лет, а Келлер вроде как с рождения. Что касается Оливии, я не знаю, но мне известно, что она и Келлер встречались три года. А теперь Хосе решил… да идиот он.
Не думала, что Келлера может кто-то выдержать так долго.
– А ты слышала, там на задании, как парень с базы номер девять назвал Келлера братишкой? – спрашиваю я.
– Да. Но об этом мне ничего неизвестно. А у Келлера спрашивать я не буду.
Дверь нашей комнаты распахивается, и на пороге я вижу свою сестру. Боже, ещё несколько часов назад я думала, что не увижу её больше. Улыбаюсь, но это длится недолго. Лекса входит в комнату и, закрыв дверь, налетает на меня:
– Ты не пришла! Ты обещала мне, что поговоришь с мамой. Я так на тебя рассчитывала, а ты меня подставила.
Моя челюсть падает, Синтия под шумок смывается из комнаты. Я не могу подобрать слов.
Многим позже я буду думать, что небольшая перепалка с Келлером была вторым маленьким камнем, брошенным в меня в тот день. Третьим и очень ощутимым камнем стали слова сестры.
– Ты не хочешь поинтересоваться, как у меня дела? – спрашиваю я у Лексы.
Сестра дышит, словно пробежала марафон и выиграла его с большим отрывом.
– Что? К чему ты это спрашиваешь? Алекс, ты была нужна мне, я ждала тебя.
Встаю с кровати и чувствую, как слезы выступают на глазах. Я устала со всеми бороться. Хьюго, который почти убил меня, Келлер, с вечно недовольным лицом и всевозможными приказами, с Лари, которого я почти потеряла, с полковником, она кажется не очень довольна моим пребыванием здесь.
– Не всё крутится вокруг тебя, Лекса.
– Речь не обо мне! – переходит сестра на крик и кладет ладонь себе на живот. – Речь о малыше, которого ты оставила без отца, и меньшее, что ты можешь сделать, так это помочь мне сообщить маме. Разве я много прошу?
От былого ангела не осталось и следа.
Я больше не в силах сдерживать слезы, и они стекают по щекам, я их не утираю, смотрю на сестру с таким презрением, которого она от меня никогда не видела.
– Я помогу тебе, но это будет последнее, что я сделаю для тебя. Ты поняла?
Губы Лексы образуют идеальную букву "о".
– Ты ещё и злишься на меня? – спрашивает она.
Беременность снесла сестре голову, раньше она никогда не была такой вспыльчивой. Кажется, придётся позабыть о покладистой Лексе.
Но я, в отличие от неё, ангелом никогда и не была, злость берет верх, и я говорю:
– Лекса, да я чуть не умерла из-за того, чтобы у тебя всегда были лекарства, я летела со второго этажа и думала, что больше никогда не увижу свою семью, я лгала ради тебя, я подставила Дока, который является одним из немногих, кто хоть как-то принял меня. В отличие от тебя, я хожу в общий душ, сплю по соседству с парнем, который строит мне козни. Если ты думаешь, что тебе тут сложно, поверь, ты не одна такая.
– Я ведь не знала.
– Ты даже не спросила.
– Ты пообещала мне и не пришла! Что я должна была делать?
– Могла бы и сама попробовать решить проблему. Не я ложилась с Зари в кровать, а ты!
– Если бы он был здесь, да я бы никогда в жизни не попросила тебя о помощи! Он бы достал мне лекарства и помог поговорить с мамой, и не упрекал бы меня по мелочам!
По мелочам…
– Ты… самовлюбленная дрянь.
– Не говори так.
Сглатываю ком, всё же утираю слёзы и говорю.
– Идём к маме, я скажу ей, помогу тебе, и дальше ты будешь справляться сама или с помощью мамы, или с помощью духа Зари. Меня твоя жизнь больше не касается.
Поведение сестры меняется на глазах. Плечи опускаются, и она кажется уставшей и разбитой.
– Алекс, прости, я… это всё гормоны.
– Как легко, когда есть на что спихнуть ответственность. Раньше была я, теперь гормоны.
Выхожу из комнаты, а внутри бушует буря. Заходя в лифт, я вспоминаю, что сегодня двадцать шестое августа. День моего рождения. Отличная вечеринка, Алекс. Лучше не придумаешь. Сестра даже не вспомнила об этом. Да всем плевать на меня и какой-то дурацкий день рождения.
Вплоть до самой комнаты Лекса пытается мне что-то объяснить, но я не слушаю. Сейчас её слова не имеют никакого значения, а звук голоса сестры раздражает. Я словно сжатая пружина, если кто-то ещё запустит в меня камень, я сорвусь.
Вхожу в мамину комнату и вижу идеальную картину, мама и Габи сидят на полу и строят какие-то башни из идеально ровных кубиков разной формы. Лари в комнате нет. Возможно, это и к лучшему, в данный момент выяснять отношения с ним я не хочу.
– Алекс, девочка моя.
Мама отвлекается от занятия и обнимает меня. Обнимаю её в ответ, но быстро отстраняюсь.
– Мам, нам нужно серьезно поговорить.
Хочу покончить с обещанием раз и навсегда.
Лекса, как призрак, стоит у двери, ещё пара мгновений, и она даст деру. Мама становится серьезной, подвожу её к кровати и усаживаю. Располагаюсь рядом и пытаюсь подобрать слова.
– Что случилось? – спрашивает она.
– Мам, ты скоро станешь бабушкой.
Вот. Я подобрала слова.
Никогда не забуду лицо мамы в этот момент. Удивление и шок.
– О боги, Алекс, я думала, что это когда-то произойдет, но ты должна была быть осторожной…
– Нет, мама, не я принесу тебе внука.
– А кто?
Словно выбор велик.
– Лекса.
– Нет, Лекса не такая…
Ну всё, хватит с меня. Мама может предположить, что залетела я, но только не её драгоценная Лекса.
– Какая – не такая? – спрашиваю я и уже ощущаю, как последний камень летит в мою сторону. Я даже не буду уворачиваться.
– Лекса не легкомысленная, она себя так не ведёт…
Поднимаюсь с кровати и пытаюсь улыбнуться, но губы дрожат.
– Ну тогда я оставлю тебе с твоей нелегкомысленной дочерью, которая залетела в шестнадцать лет.
И да, спасибо за поздравления.
