Борцы с нечистью. Том 1 - Андрей Никифоров
Весняна поднесла к глазу единственную целую иглу.
— Добиваем! — рявкнул Олег.
Весняна согнула иголку.
Борцы остервенело расчленяли останки Кощея: Лёха шинковал их магическим клинком, Олег жёг волшебных огнём, Ирина топтала и разбивала кулаками в гнилую кашицу.
Игла сломалась с тоненьким треском.
Остановилась уставшая троица, оценивающе смотря на измельчённый прах Кощея.
— Вот и всё, — удовлетворённо протянула Весняна. — Вот и сказочке конец… Необыкновенное чувство, скажу тебе я, Дуняша: когда лёгким движением перстов обрываешь жизнь одного из самых могущественных существ на всём белом свете. Ощущаешься себя почти всесильной… Почти богиней.
Евдокия облегчённо откинулась на спину.
— Я тогда богинюшка над всеми богинями, раз кувалдой кучу игл поломала, — хохотнула Евдокия. — Прости, Господи, за столь горделивые бредни.
Весняна поднимала иглы, и, подобно малому дитю, зачарованно наблюдала, как их осколки ссыпаются с ладоней на валун. Так продолжалось несколько минут. Затем русалка вдруг вскочила, и побежала к норе под корнями. Вскоре она вернулась, и вновь присела у валуна.
— Ой…
— Куда носилась?
— Проверять.
— Чаго проверять?
— Всё ли я выгребла из норы.
— Сокровища Еремея искала?.. Ну, хватит молчать.
— Дуня, — сухо произнесла русалка, — среди игл нет ни одной магической. Мы поломали токмо обычные.
— Ты шуточки свои русалочьи брось, дурёха, — женщина не пожалела сил, чтобы приподняться и наградить Весняну укоризненным взглядом.
Но русалка выглядела необычайно серьёзной.
Тогда Евдокия огласила реку воплем раненой медведицы.
— Быть не может!! — тётка подпрыгнула, не чувствуя боли от ожогов.
Забурлила масса недобитого вывертыша — кажется, он изображал смех.
— Заткнись! — прорычала Евдокия. — Пришибу!.. Господи, неужто всё понапрасну?!
В церкви прах Кощея потёк в щели меж досок, и соединился в подполе. А затем около осколков ковчега вырос в фигуру древнего. Кощей Бессмертный восстановился.
Глава 23
— Схватить за яйца
Борцы отчаянно переглянулись. Затяжная битва истощила их и морально подавляла мысль о том, что придётся проходить круг сложного боя по новой. Сколько раз? Сколько раз нужно истребить Кощея, чтобы дать Весняне и Евдокии достаточно времени для поиска иглы? А что, если никакой иглы на острове нет? Или есть, но женщины столкнулись с непреодолимым сопротивлением. Или погибли в схватках с нечистью. Неопределённость подтачивала волевые силы ничуть не меньше, чем физическое напряжение. К тому же с каждым перерождением Кощей бил всё сильнее и быстрее реагировал на атаки борцов.
Вместо того, чтобы в очередной раз наброситься на древнего, Ирина, Олег и Лёха побежали к выходу, и попытались пробить магический барьер у порога. Однако сколько бы не молотили по нему кулаками, сколько бы не рубили раскалённым топором, сколько бы не резали волшебным клинком — бесполезно. Барьер креп вместе с Кощеем.
— Святые угодники! — возопила Ирина, поднимая руки к иконостасу. — Спасите!
Над сводами раздался смех Кощея. По щелчку его пальцев в иконах началось демоническое преображение. Засияли красным очи святых. На головах апостолов выросли рога и шипы. Почернели ангельские крылья, теперь больше походя на драконьи. Вместо агнцев у ног пастырей вились змеи и скалились волки. Выражения блаженных лиц сменились на уродливые ухмылки.
— Силы, которым ты поклоняешься, власти здесь больше не имут, — сказал Кощей.
Он атаковал, но на сей раз не заклятьями холода, а потоком зелёного пламени. Опять борцы рассредоточились по церкви, уходя от магических ударов Кощея. Никто уже не помышлял о нападении на древнего, получалось разве что уклоняться и творить хлипкие щиты. «Блин! — обречённо подумал Лёха. — Он что, играется с нами? Наверняка ведь способен прихлопнуть в любой момент! Не хочу умирать. Не хочу умирать так!»
Разок Ирина попыталась дотянуться до Кощея, прыгнув с ударом ноги. За что сразу поплатилась, будучи сбита встречным магическим импульсом. Обычно ловкая монахиня при любых вывертах умудрялась приземляться на ноги, однако сейчас неконтролируемо покатилась по полу, сильно ушибив бока. Кожа Ирины смотрелась пятнистой из-за многочисленных синяков и ссадин.
Ничуть не лучше выглядел Олег, залитый кровью. Лёха был весь потрёпанный, волосы всклочены, одежда — изорвана. «Точно забавляется с нами, тварь! — юноша едва сдерживался, чтобы не разрыдаться и не упасть на колени, моля о пощаде. От этого безнадёжного действа спасало только осознание, что милосердия и лёгкой смерти от Кощея едва ли дождёшься. — К чему гонять нас? Зачем урод защищается, если всё равно бессмертен?».
Олег рубанул топором — Кощей с показной ленцой отразил атаку. Зато когда Лёха с отчаянием зверя, загнанного в угол, побежал на древнего, тот отнёсся к нападению со всей серьёзностью: послал навстречу целый ворох боевых заклятий. И близко не подойдя к врагу, юноша отступил, прикрываясь истончившимся магическим куполом.
«Есть что-то странное в его манерах защищаться и атаковать, — Лёха спрятался от зелёного пламени за углом в притворе. — Всё время держит позицию у алтаря, а сюда даже не пробует сунуться».
Вжимаясь в угол, Лёха скользил взглядом по стене напротив. Взор задержался на одной из чудовищных икон — демон на ней подмигнул юноше и оскалил зубастую пасть ещё шире. За спиной «несвятого» застыли оранжевые языки пламени, среди которых виднелись тёмные силуэты сгорающих мучеников. Должно быть, изображалась геенна огненная… «Адописная икона», как говорил безумец Василий.
Любование творчеством преисподней нагло оборвал Кощей — заклятье разнесло укрытие Лёхи, заодно чуть не расколов ему череп. Однако даже смертельная угроза не выбила из головы юноши воспоминания о безумце Залесного. «Он ведь служил здесь и что-то видел, — перекат, чтобы избежать всплеска пламени. — Видел чудовищные иконы… И в день нашей встречи что-то твердил про… Иглу! Точно, про иглу! Он её видел!»
Призвав щит, Лёха отбил ударную волну от магической атаки, прикрыв себя и Олега.
«Значит, игла не на острове, — молнией сверкнула мысль в сознании юноши. — Она здесь, в церкви!.. Но если так, то где искать?»
Догадка появилась, но требовала опасной проверки. Лёха ещё раз подступился к древнему, впрочем, не планируя настоящей атаки. Он только привлекал внимание Кощея, уходил от его магических ударов или отражал их, чтобы подступиться вновь, но уже с другой стороны. Кружа как волк вокруг медведя, охраняющего задранного лося, Лёха четырежды изображал попытки нападения. Только медведь с рёвом поднимал лапу — волк благоразумно отскакивал, поджав хвост. Эта имитация стоила юноше новых ран и ожогов, однако кое-что в поведении Кощея прояснилось.
Судя по всему, он защищал то место, где ранее покоился ковчег с мощами, хотя сейчас о нём напоминали только его обломки и почерневшие от громового удара доски пола. Вроде ничего примечательного в том пяточке, однако ж Кощей яростно бил по
