Сердце Дракона. Том 20. Часть 1 - Кирилл Сергеевич Клеванский
Все это выглядело, как…
— Аномалия, — прошептала стоявшая рядом с Хаджаром Лэтэя. — Комната выглядит, как будто мы в аномалии.
Генерал кивнул. В памяти еще были живы его с Лэтэей приключения в аномалии, где им пришлось сражаться с Бессмертным. И то, что происходило здесь, действительно вызывало сходные ощущения.
Но аномалии — это ведь природные катаклизмы. Сбои в полотне самой реальности. Ошибки музыканта, собиравшего мелодию на ладах Ронг’Жа или оговорки барда, рассказывающего легенды у костра.
И все же, Хаджар видел то, что видел. Каким бы образом Горшечник не добился подобного, но он создал рукотворную аномалию. Что, в целом, объясняло её странные свойства и тот факт, что она была способна привести их в Северные Земли.
— И что теперь? — спросил Шакх.
Озвученный вопрос напрашивался сам собой. Они простояли уже не меньше минуты, а в комнате все так же ничего не происходило.
— Мы должны выбрать сражающегося, — пояснил Арнин. — Тот, кто бросит вызов этой комнате, должен сделать шаг вперед и…
И Албадурт, не дожидаясь окончания фразы, смело шагнул в центр комнаты.
Глава 1768
В ту же секунду воздух в комнате наполнился холодом, температура, словно испугавшись ползущего по стенам инея, начала стремительно падать. Казалось, что сами стены задышали зимой, и отряд со смесью тревожного восхищения наблюдал за волшебной трансформацией.
От камней стен комнаты начали отделяться фрагменты, притягиваемые невидимой силой, заставлявшей парить многотонные блоки на манер легких перьев. Энергия в комнате стала видимой невооруженному взгляду. Она потрескивала, напоминая смесь молний и того серебристого света, что недавно продемонстрировал Арнин.
Едва зримыми дланями опытного гончара, вспышки света секли камни, заставляя тех по частям собираться в массивную, внушительную фигуру. Она поднялась над отрядом, ее плотью, вобрав в себя силу самой земли, стали древние скалы.
Когда голем открыл глаза, сияние энергий в комнате вспыхнуло с новой силой, и ледяной холод, грызший стены и плоть смертных, вдруг начал втягиваться в тело создания.
Не прошло и мгновения, как каменная форма голема оказалась заключена в сверкающую ледяную броню, кристаллы которой все нарастали друг на друга и застывали в очертаниях пластин, пока вся фигура не была окутана ледяным панцирем. Глаза голема, еще недавно темные и пустые, загорелись ледяным голубым пламенем, а его массивные руки согнулись, демонстрируя грозную силу.
Ледяной голем встал перед отрядом, представляя собой слияние двух элементов, которые, казалось, черпали свою силу из самой ткани окружающего мира-лабиринта. Но несмотря на всю грозность, он не двигался. Будто пребывал в немом ожидании того, что предпримет Албадурт.
— Молот, Наковальни и Предки, — выдохнул гном, после чего низко поклонился и, осенив себя священным знаменем Рубиновой Горы, скинул с себя одежды, оставшись в одних кожаных штанах.
В руках он сжимал два коротких топора, а по телу засверкали зеленым огнем руны Удун, вливая в сущность гнома силу разъяренных недр земли.
— Алба-удун в конец обезумел, — Шакх спрятал лицо в ладонях.
Никто ему ничего не ответил. Вряд ли кто-то, кроме Хаджара, знал, что перед ними появился не просто голем, а одно из существ, являвшихся едва ли не священным для народа Рубиновой Горы.
В их мифологии присутствовало четыре таких голема, носящих одеяния из разных элеменетов. Один из них, что в ледяной броне, остужал выкованную сталь и закалял её. Создание, посланное в помощь народу гномов их прародителем. Но все эти големы либо были давно разрушены в войнах с захватчиками, либо канули в историю.
И вот теперь Албадурт стоял против создания, вышедшего из историй матерей их матерей.
— Это честь для меня, — произнес гном на подгорном языке. — Окончить твои создания, Великий Мастер.
Голем промолчал. Лишь ярче стали сверкать его глаза, а руки сжались в огромных кулаках.
А затем создание двинулось в сторону крохотного, на его фоне, Албадурта и началось сражение.
С каждым шагом голема земля, разом увеличившейся в размерах комнаты, дрожала под титаническим весом, а холод от его ледяных доспехов облизывал кожу и разбивал камни, заставляя те превращаться в ледяные кристаллы.
Альбадурт даже не думал уклоняться или отходить. Маленький гном решительно встал перед ледяным титаном; его пламенный дух не дрогнул перед присутствием голема. Руны на теле гнома задвигались, сливаясь в очертания доспехов, напоминающих чем-то те, что сейчас сверкали на теле голема.
Только в случае гнома она пылали, медленно закипая лавовыми раскатами.
В руках Албадурт сжимал два топора, края которых были отточены до совершенства и пропитаны обжигающей силой его магии лавы.
Когда голем поднял массивные кулаки, готовясь обрушить на гнома сокрушительный удар, Албадурт, впервые за все время, начал действовать.
С ревом, эхом разнесшимися по комнате, он ринулся вперед, его топоры пылали расплавленной яростью. Ледяные кулаки каменного чудовища обрушились на противника, но проворный гном увернулся с удивительной для своей комплекции ловкостью, и ледяной удар голема лишь оставил снежную пургу там, где мгновение назад находился Албадурт.
Не теряя инерции, голем снова замахнулся, на этот раз обрушив на противника шквал ледяных ударов, каждый из которых был подобен ледяной лавине, несущейся на гнома. Албадурт прыгал между ударами, его движения были плавными и точными, словно направляемые самим пламенем, струившимся по его венам. Гном отвечал собственным потоком атак. Его окутанные лавой топоры рассекали воздух с обжигающей грацией, каждый удар оставлял за собой след из расплавленной земли.
Столкновение камня и металла эхом разносилось по комнате, а воздух пропитался контрастными ароматами льда и огня.
С каждым ударом ледяная броня голема постепенно трескалась и надкалывалась, давая ясно понять, что бесконечный шквал лавовых ударов медленно, но верно, достигал своей цели.
И с каждым рубящим взмахом, который наносили топоры Албадурта, огонь внутри него разгорался все сильнее, а решимость и ярость гнома на того, кто подчинил своей воля священное для его народа создание, лишь подпитывали расплавленную магию, потоком праведного гнева струившуюся через его оружие.
По мере того, как продолжалась битва, некогда внушительная форма голема медленно разрушалась, его ледяная броня превратилась в изломанную и разбитую оболочку.
Почувствовав, как существо проседает под атаками, Албадурт нанес последний, решающий удар, его топоры вспыхнули светом ярких, огненных рубинов из самого сердца родных гному гор.
Сила удараАлбадурта, подпрыгнувшего под самый потолок комнаты, была подобна извержению вулкана, волна плотного, и в то же время
