Боевое ЛитРПГ - Сергей Шилов
— Чего гадать? — предложил какой-то слишком умный паладин, — откроем и узнаем.
Возможно, главный жрец мог бы остановить его, но ему с детства не нравились тёмные герои, занимающиеся борьбой со злом. Это нарушало простую и ясную картину мира и делало непонятным официальную позицию фракции Света. За этими размышлениями он даже не вспомнил главное правило выживание в пирамидах и гробницах, в которых находили золотые саркофаги.
Ни в коем случае не открывать его.
А если это необходимо, то убедиться, что в комнате с саркофагом находится только один человек. Желательно, зомби. Или, если никого из фракции Смерти рядом нет, это должен быть самый слабый из группы.
Но вокруг было подземелье вампиров, и кто тут мог вспомнить о проклятии мумии? По которому все открывшие саркофаг умирали жуткой смертью, а мумия получало новое тело из частей тел этих неудачников.
Крепость всё-таки взяли. Когда Дракула умер, защищающее поле исчезло, и с воздуха её атаковал тринадцатый легион Хаоса. Что касается ушедших в лабиринт, то они ещё долго бегали по нему, спасаясь от бессмертной мумии. Ведь согласно проклятию, пока жив хотя бы один из тех, кто потревожил её покой, мумия оставалась бессмертной. Каждый раз, когда её тело разрушали, она восстанавливала его за счёт тела своего убийцы.
Когда все проклятые кончились, мумия превратилась в живого жреца смерти, потом в луч белого света и пропала из этого мира.
* * *Всё прошло легче, чем я думал. Даже предчувствие чего-то нехорошего образовалось. Наверно, это нормально. Если начинает слишком везти, то впереди, наверняка ждёт громадный облом. Но что будет, то будет, а пока, активирую смену расы и ложусь в появившийся из воздуха саркофаг.
Закрываю крышку. Подтверждаю смену расы. Оказывается, алмазный жетон эволюции, который я добыл с Дракулы, невозможно убрать в инвентарь. Приходится активировать, поставив в очередь. Когда ритуал смены расы завершится, меня сразу перенесёт в дивный новый мир улучшенной эволюции.
Проваливаюсь в эволюционный сон.
Вот оно что. Как я не старался избегать засыпать в капсуле, а теперь мне просто пришлось сделать это, причём в глубоком погружении в Квантум.
Но я осознаю, что сплю. Вернее, что могу видеть наведённый сон. Поэтому появившийся перед глазами тёмный коридор меня не смущает. Нужно просто пройти по нему и посмотреть, чем он кончится.
Кончается дверью. Разумеется, надо открывать. Выбора то нет. Более того, если это воспоминание о сне, что я видел и давно забыл, то от моих желаний тут ничего не зависит. А если происходящее никогда не было сном, тем более.
Успокаивая этими рассуждениями дурные предчувствия, вхожу в тёмную, освещаемую одной свечой комнату. Она стоит на деревянном столе, а подсвечником ей служит человеческий череп с нимбом из золотой проволоки. За столом сидит заросший человек. Перед ним стопка исписанных листов и раритетная чернильница с настоящим пером.
Откуда-то вспомнилась старая загадка: чем ворон похож на письменный стол? Никто из моих современников не мог бы её отгадать. А этот писатель сразу бы ответил, — тем, что у обоих есть перья!
Какая чушь лезет в голову…
Человек наклоняется навстречу, на него падает свет, и я понимаю, что мог бы видеть его лицо в зеркале, если бы год не стригся, не брился и не причёсывался. На другом конце стола замечаю длинную бронзовую трубу и понимаю, кто передо мной.
— Ты забыл дать мне имя, — обвиняюще говорит он.
Вспоминаю свой рассказ. И да. Забыл.
— Извини. Хочешь, можешь забрать моё.
— Какое из?
— Мой псевдоним, что я придумал для литературного творчества. Калеб Ди Абло.
Внешность собеседника преображается. Исчезают грязные лохмы волос, борода, переходящая в усы, лицо становится менее худым, и он становится точной моей копией.
— Теперь я могу заменить тебя. А ты, — он кладёт руку на свою рукопись, — завершить начатое.
— Подожди! Как заменишь? Какое начатое?
— Ну, — он, кажется, смутился, — такое себе… — берёт свою рукопись и убирает её в ящик стола. На её место кладёт чистую стопку бумаги. — Может тебе лучше начать всё заново. А то с этим Вендеттой одни проблемы.
— Какое отношение мой квант имеет к придуманному мной же персонажу?
— Просто Вендетту придумал я, — вздыхает. — Признаю, не так хорошо, как ты меня. Поэтому сам решай, подтверждать его реальность или оставить в Бездне.
— Ты можешь по-человечески объяснить, что тут происходит?
— По-человечески? — он начинает смеяться, — извини, не могу. Для этого нужно, чтобы в разговоре участвовали два человека.
— Я понял. Ты квантовая личность, созданная Квантумом на основе моего рассказа. А так как я писал главного героя с себя, то мы похожи. Значит и объяснить ты в состоянии, если постараешься.
— Хорошо, раз ты просишь, — усмехается мой тёмный двойник, — то я начну с самого начала… Главное, в чём кванты уступают людям, это в способности к литературному творчеству. Это ограничение давным-давно введено Квантумом, поскольку, когда квант придумывает какой-нибудь фантастический мир, где-то в глубине квантовой симуляции, он реально возникает.
Время от времени, эффективность ограничения проверяют, проводя небольшие литературные конкурсы. Тех, у кого получается создать новый мир, берут в оборот. И на пальцах объясняют, что без использования одобренных обществом потребления шаблонов, популярности им не видать как своих ушей. После чего желание писать что-то ещё у них пропадает.
Говорят, именно из-за неограниченной свободы творчества на заре Квантума были созданы бесчисленные миры Квантового ада. И потом, когда почти бесконечной мощности главного квантового ядра стало не хватать на создание и поддержание бесконечных новых миров, была создана Бездна. Куда и поместили все эти миры со всеми их виртуальными в квадрате обитателями. А может, это сделали, потому что эти виртуалы второго порядка не так хорошо контролировались Системой, как обычные кванты.
Но ты, написал рассказ, мир которого уже находился в Бездне и таким образом обошёл запрет на реальное воплощение своей выдумки.
— Подожди… но ты говоришь о квантах, но я же, нормальный человек?
— Пару тысячелетий назад кванты заменили последнего живого человека. Процедура замены длилась
