Наблюдатель - Александра Лисина
Своих кошек я увидел чуть позже – обернувшись на шум, обе нурры бесшумно спрыгнули со стола и, усевшись на полу, как примерные девочки, уставились на меня снизу вверх одинаково вопросительными взглядами. Одна чуть побольше, другая слегка поменьше…
Однако не их необъяснимая покладистость заставила меня озадаченно замереть.
Как выяснилось, пока меня не было, эти шмакодявки успели о чем-то договориться. И теперь белых нурр у меня стало не одна, а две. Угу. Похожих как две капли воды. Одинаково белобрысых, зубастых и хвостатых. Желтоглазая мелочь и впрямь развивалась намного стремительнее, чем ей полагалось по возрасту. И на удивление быстро освоила такое свойство своей чешуи, как мимикрия. Более того, с какого-то перепугу решила перекраситься в серебристый цвет. И теперь, если бы не глаза и некоторая разница в росте, даже сам черт не сумел бы отличить этих хитрюг друг от друга.
– Хм. Похоже, вы все-таки сумели договориться? – по достоинству оценив разыгранную передо мной пантомиму, поинтересовался я, прикрывая за собой дверь.
Пакость согласно мявкнула.
– Это значит, за сохранность вещей мне больше переживать не нужно?
«Мрр».
– И с послушанием у нас проблем не возникнет?
«Мяф!»
– Очень хорошо, – успокоился я, стягивая с себя куртку и позволяя Изе выбраться на волю. После чего прошелся по комнате, избавляясь от насквозь пропитавшейся потом одежды. Плюхнувшись на стул, подхватил со стола заботливо оставленную там горстку бриллиантов. Не стал возражать, когда Пакость двумя быстрыми прыжками взобралась на мое плечо. А когда слегка замешкавшаяся Мерзость, подбежав, посмотрела на меня снизу вверх просительным взглядом, подхватил ее ладонью под пузо и усадил на колени.
– Лопай, – благодушно сказал я, всунув ей в зубы золотой.
Мерзость, радостно пискнув, тут же вцепилась в монету передними лапами и со знакомым хрустом вгрызлась в неудобоваримую кромку. Более того, судя по тому, как та зашипела, выделять кислоту малявка тоже научилась. И, глядя на то, с какой скоростью она пожирает несчастный молг, я искренне порадовался, что мне теперь есть на кого ее оставить.
* * *– Да-а, – задумчиво обронил следующим утром лесс Отти, который по распоряжению коменданта был обязан регулярно осматривать Мерзость на предмет нехороших изменений. – Это действительно необычно. Смена окраса, поведения, определенно появившиеся зачатки разума… Она развивается значительно быстрее, чем положено детенышам в ее возрасте. С другой стороны, о нуррах мы знаем мало. Возможно, как раз для них это в порядке вещей?
Я покосился на вцепившуюся в мой палец кошку, но в подобной позе малявка и впрямь вела себя спокойно. Когда целитель только пришел, она вздыбила чешуйки на загривке. Но стоило ей всунуть палец в рот, как все это безобразие моментально прекратилось. И теперь нурра лишь сердито косилась на аккуратно прикасающегося к ней мага, но не делала попытки его укусить.
Рефлекс у нее, что ли, такой? Или из положения «соска во рту» ей инстинкты не позволяли показывать норов?
– Скажите, коллега, а вам раньше приходилось иметь дело с нуррами? – поинтересовался я, когда осмотр закончился и старичок присел за мой стол, подперев выбеленную сединой голову ладонью.
– Так близко – нет. В этих краях живой и здоровый нурр – это редкость.
– Ну хотя бы измененных вы видели?
– Да, – неожиданно кивнул целитель. – Приходилось вскрывать несколько экземпляров. Я ведь давно тут живу. За это время всякое… случалось.
Я уложил мелкую на колени и с интересом воззрился на коллегу:
– А что вы можете сказать насчет их так называемого изменения?
– Хех, – крякнул маг. – Если подумать, не так уж и много. Нурры вообще удивительные создания. Они сами по себе настолько гибкие, что ни одному другому виду даже близко не удается подойти к тому, на что они способны. Что же касается измененных зверей, то таковыми мы называем лишь тех нурров, которые утратили контроль над своей способностью менять собственное тело.
– Как вы думаете, почему это происходит?
– Не знаю, – вздохнул лесс Отти. – От возраста и пола это практически не зависит. Начать безудержно меняться могут и детеныш, и взрослая особь. И самец, и самка. Но, пожалуй, единственное, что можно сказать точно, это то, что здесь, в шекковых лесах, это происходит гораздо чаще, чем обычно.
Мне как-то сразу вспомнилась тварь из сокровищницы Олерона Аввима.
Информация, которая имелась по этому поводу в памяти магистра Ноя, свидетельствовала о том, что ужас подземелий – вовсе не отдельный вид, а всего лишь результат воздействия на живых существ какого-то вида облучения. Как показала практика, образоваться такая тварь могла и из нурра, и из человека. Из нурров, наверное, даже с большей степенью вероятности, потому что сама среда их обитания подразумевала контакт со всякими нехорошими природными явлениями.
Я, когда об этом узнал, естественно, сразу подумал о радиации. Но ведь видов излучений много. Да и при резко повышенном магическом фоне состояние здоровья у живых быстро ухудшается. Хотя при определенных условиях даже это явление можно использовать.
Нурров ведь как-то создали? Сумели добиться у них высокой приспособляемости? Быть может, это тоже мутации, только уже не спонтанные, а контролируемые? Быть может, именно это свойство закрепилось за ними в результате многочисленных экспериментов?
Однако в естественных условиях такие мутации скорее исключение из правила. Собственно, «ужас подземелий» – настолько редкая тварь, что я бы не удивился, узнав, что Аввим сам ее создал и выкормил, дабы она берегла его имущество от воров.
Но если лесс Отти говорит, что здесь частота спонтанных, ну, пусть будет изменений, превышает у нурров все мыслимые и немыслимые пределы, то возникает вопрос: а чем это вызвано? Это особенности среды? Близость шекковых лесов? Какое-то другое природное явление, о котором нам ничего не известно?
В пользу природного явления свидетельствовал тот факт, что изменения коснулись не только нурров. Сами по себе здешние леса, некко… Я ведь упоминал, что именно на южных плантациях были обнаружены деревья, дающие особо ценный сорт шекка? Тот самый, из которого получалась антимагическая пропитка для тканей, кожи, экипировки карателей. Они же не сами по себе так видоизменились. Что-то должно было на них воздействовать. Причем долго – годами, столетиями. И только это могло хоть как-то объяснить особенности флоры и фауны в этом регионе.
Смущало другое.
– Скажите, лесс Отти, – снова спросил я, придя к неутешительным выводам, – а здоровые нурры в этих краях встречаются?
– Иногда, – спокойно отозвался маг. – Здоровое животное поймать крайне трудно. Нурры –
