Евгений Соломенко - Час «Ч», или Ультиматум верноподданного динозавра
Он все равно не спал, но когда среди ночи затрезвонил вдруг телефон, Роджер покосился на часы: «Кому это приспичило – в начале третьего?».
– Товарищ Залевский, с вами будет говорить нарком! – отчеканила телефонная мембрана.
Не успел Роджер открыть рот, как в трубке прозвучал лисий, вкрадчивый голос:
– Михаил Леонидович, это ведь ваши слова: «Мы должны уничтожить врага до конца. И мы его уничтожим». А что на деле? Вы у себя в Ленинграде расстреляли только 85 тысяч врагов. И это – за четыре года! Лично я пока не склонен расценивать такую пассивность как волокиту и саботаж. Но – только пока. И учтите: Особое совещание НКВД цацкаться не станет, старые заслуги вас не спасут. Жду от вас решительного усиления работы!
В трубке стенокардическим пульсом защёлкали гудки отбоя…
…Роджер провалился в сон уже под утро – когда подушка, кажется, насквозь пропиталась его думами и оттого сделалась бугристо-каменной. Подполковнику снилось, что он заглянул на дискотеку…
– Привет, сявки! – рявкнул в микрофон диск-жокей, подозрительно смахивающий лицом на президента Фатеева. – Дискотека начинается! Рад вас видеть на нашем лохотрончике! Сегодня весь вечер с вами буду я, ваш любимый и всенародно избранный ди-джей Фат! Гарантирую бешеную релаксацию! Чтоб я сдох, сявки: вы ещё не нюхали такого релакса! Кайфуйте, тащитесь и отрывайтесь по полной программе! А теперь – музончика!
Сперва для разогрева публика вяло отплясала положенное под государственный гимн и «Боже, царя храни!», потом пошло веселей. Народ и впрямь начал «отрываться», градус всеобщего кайфа неуклонно подбирался к апогею.
Забредший по случаю министр обороны выплясывал, ухватив за талию самонаводящуюся ракету с разделяющейся ядерной боеголовкой. Могучий скинхед, поигрывая кастетом, тащил в центр круга упирающуюся студентку из Зимбабве. Император Петр Первый вел в танце главу Петербургского правительства и, хмурясь, выслушивал пояснения, что Медный всадник придётся снести – на этом месте будет выстроен бизнес-центр с казино и подземной автостоянкой.
За стойкой бара жонглировал разноцветными бутылками некий хмырь со всероссийски знакомым лицом – не то думский депутат, не то сенатор из Совета Федерации. Сбоку от него красовался ценник с весёленьким названием: «Почем нынче опиум для народа? или Балдейте на здоровье!». Под названием перечислялся ассортимент: марихуана, анаша, государственное телевидение, героин, брифинги, «колеса»…
Тут неожиданно для Ледогорова заиграли его любимое «В Кейптаунском порту».
– Белый танец, сявки! Дамы приглашают кавалеров! – заорал, перекрикивая «музончик», заводной ди-джей Фат.
К Роджеру тотчас подскочила какая-то фигура и, отколов шутовской книксен, увлекла за собой. Ледогоровская дама была рослой и могучей, с перебитым боксерским носом и энергично выпирающей челюстью. А точнее – оказалась вовсе не дамой, а профессором Платоновым собственной персоной. Викинг был облачен в торжественный чёрный смокинг с непременной бабочкой, Роджер пребывал в боевом камуфляже с полными подсумками и стреляющим ножом разведчика. Карман брюк эротично оттягивали гранаты наступательного боя.
Где пиво пенится,Где пить не ленятся,Где юбки узкие трещат по швам…
– Сявки, обратите внимание, что нам выдаёт пара номер 13! – ревел в микрофон «разогретый» Фат. – В натуре, они – лидеры нашего сегодняшнего лохотрончика!
Парой номер 13 были Роджер с Викингом. Хотя «выдавала» пара – из рук вон. Каждый стремился вести другого, в итоге танец все больше походил на борцовскую схватку. В которую скоро и перешел. Спустя пару минут, Весёлый Роджер поймал себя на том, что они с профессором выделывают коленца капоэйры – условного поединка под музыку.
Подполковник наметил удар ногой в висок, но профессор плавно совершил нырок и, в свою очередь, продемонстрировал двойной по почкам.
Остальной народ прекратил отплясывать, сгрудился с радостными воплями вокруг «прикольной» пары. Давно и музончик иссяк, поскольку ди-джей также погрузился в созерцание творимого на площадке. Бойцы уже тяжело дышали, и Викинг промокнул потный лоб листками, которые на ходу выдрал из диссертации своего аспиранта.
Но вот Роджер, сделав обманный финт, выпрыгнул вверх, обхватил профессора ногами поперек торса и обрушил на пол. А сам уселся сверху и обозначил смертельный удар в сердце.
Нет: не обозначил. В руке откуда-то оказалась финка, и она мягко вошла меж ребер по самую рукоятку. Мощное тело Викинга выгнулось в судороге и бессильно опало. А Роджер недоуменно разглядывал рукоятку ножа, торчащую из нарядного смокинга, словно странноватая бутоньерка.
Смолкший на мгновение зал разразился аплодисментами.
– Браво! – надрывался ди-джей. – Сявки, приветствуйте! Это – хит нашего лохотрончика! Приз – в студию!
Грянул гимн, сявки замерли по стойке «смирно», и две олимпийские чемпионки в бикини, покраснев от натуги, втащили на огромном подносе приз: орден «За заслуги перед Отечеством», шикарную виллу на Канарах и бесплатную путевку в сибирский курорт Белокуриха.
Разворотливый Фат тут же ухватил с блюда орден, пришпилил его близстоящему министру. Вилла на Канарах мгновенно растворилась в оттопыренном кармане олигарха с повадками потомственного графа и глазками рыночного напёрсточника. На долю Ледогорова осталась алтайская здравница Белокуриха (24 календарных дня, полное санаторное обслуживание плюс бесплатная дорога в один конец).
– Поздравляю победителей нашего лохотрончика и пламенный привет всем тусовщикам! – испускал децибелы сияющий ди-джей. – Прощаюсь с вами, сявки, до следующего вечера! Расползайтесь аккуратно, не передавите друг другу хвосты!
И тут на глазах у Роджера дискотека начала превращаться в Спилберговский «Парк Юрского периода». У лощеного прохиндея из президентской администрации из-под выутюженных брюк принялся выползать, всё удлиняясь, зеленый хвост. Затем на спине, рассадив по шву пиджак от Кардена, образовался громадный гребень из ороговевших пластин. А на шее, вытянувшейся вперед метра на полтора, утвердилась удлинённая башка – абсолютно голая, без ушных раковин, зато с оскаленной пастью, из которой торчали впечатляющие зубы. По соседству с этим чудищем громила-скинхед превратился в мощного бронтозавра и вращал злобными глазками: кого бы сожрать? А слева и справа, сбрасывая одеяния и человеческую личину, нарождались всё новые ящеры: стегозавры, диплодоки, плезиозавры… Над головами, тяжко хлопая перепончатыми крыльями, пролетел одинокий археоптерикс.
В этот момент Роджер поймал себя на том, что стоит голый на четвереньках, покрываясь чешуйчатой броней.
Ди-джей Фат, ведущий и хозяин «лохотрончика», с умилением взирал на шабаш оборотней:
– Чтобы завтра, как штык, – снова на нашу дискотеку! Обещаю новый музончик. Оттянетесь от души, мои верноподданные динозаврики!
* * *Ни в родной Москве, ни где-нибудь в Лаосе или Никарагуа к Весёлому Роджеру не приходили такие сновидения, как на туманных невских берегах. Северная столица одаривала его снами ни с чем не сообразными, потусторонними, сугубо питерскими мистериями и фантасмагориями. Как правило, эти сны бывали щедро приправлены очевидным умопомрачением, они попахивали заговором и мятежом, кровью на истоптанном снегу Сенатской площади и студёными казематами Петропавловки. Казалось, духи здешних болот вселяли в приезжего человека тоску по несбывшемуся, ввергали в соблазн всяческой чертовщиной, а призраки Кондрата Рылеева и четырех его собратьев по виселице склоняли г-на жандармского подполковника писать вольнолюбивые поэмы и восставать против государственных устоев.
Доска объявлений
Третьего дня в автобусе 74-го маршрута была утеряна разделяющаяся ядерная боеголовка, предназначенная для размещения в головной части ракеты SS-27. Нашедшего просьба позвонить по ниже указанному телефону, спросить Фёклу Фроловну. Вознаграждение гарантируется.
Глава 39
ДОЛГОЙ НОЧЬЮ БЕЗ СНА
(Санкт-Петербург, 20.. год)
За окном упала звезда. Проскользнула по темному небу и канула в никуда – будто и не было ее вовсе. Платонов проводил беглянку взглядом, усмехнулся: «Вот и мы так же! Чиркнешь по небосклону – и нет тебя в помине…».
Он уже минут сорок стоял в темной кухне, прижавшись лбом к оконному стеклу, и говорил – не то с собою, не то с Санькой Мигалкиным. «Знаешь, Санька, – посетовал профессор, – мне ведь этот москвич крючконосый всю жизнь перевернул. Незаметно так: раз – а она уже другая!».
Если честно, то переворачиваться его мир начал ещё до встречи с Роджером. Жил себе человек в очень конкретной, очень ему доступной системе координат, и всё было относительно ясно, и сам себя он устраивал – уверенный, целеустремленный, добрый и далеко не безобидный.
