Олег Рыбаченко - За Родину и честь (СИ)
Гертруда напряглась и спросила у мальчика:
- Если что?
Эрик с улыбкой ответил:
- Если только король вместо галер не распорядится забрать меня в армию. Там тоже тяжело, но есть шанс прославится и получить за ратные подвиги офицерских чин. Из каторги же, только одна дорога на кладбище!
Принцесса хотела на это ответить, но появилось заспанное лицо конюшего. Он сипло проорал:
- Ты что Эр хочешь получить плетей. Уже и так поздно, пора выгонять скотину!
Мальчишка протянул принцессе руку:
- Пошли... Хотя нет! Я выгоняю сам, а ты пока скушай лепешки с молоком и медом. Мед редкое лакомство и тебя попросту пожалели.
И сверкнув босыми пятками мальчуган скрылся за дверь. Эрик был ловок словно ветер.
А Гертруда которая уже недоедала несколько дней, ощутила в себе сильнейший голод и с жадностью набросилась на большую лепешку и крынку молока. Поев и выпив, она бы не отказалась бы и еще. Но надо было следовать за мальчиком.
Трава во дворе неприятно покалывала ноги, но это еще терпимо. Но вот когда Гертруда встала каменистую гряды, и острые, пока еще не успевшие с утра нагреться камни укололи босые ножки принцессы, девочка вскрикнула и отступила на травку. Она тоже немного резала начавшие подживать ступни, но по ней хоть с трудом, но еще можно ходить.
Эрик шагал по камешкам и гравию легко и с улыбкой. Вообще мальчишки если у них ничего не болит, обычно улыбаются. Так стояла жара, сын герцога не носил ничего кроме шорт, полотяной сумки, в которую прихватил себе и подруге завтрах, и кое-что еще. Эрик подгонял овец и коз, двигался бегом, и не стоял на месте. Мальчик находил радость в движениях, то и дело подскакивая. А вот Гертруде каждый шаг давался с мукой.
Чтобы не ступать на камешки, принцесс боком подбиралась по траве к воротам. Затем ей надо было пробежаться по острому гравию дороги.
Эрик видя затруднения девчонки, схватил её под мышку, и бегом перенес. Если учесть, что Гертруда была выше мальчика, и еще не успела отощать, до уровня скелета, то Эрик показал свою не дюжую силу. Его отец, тоже не был слишком уж высоким, но зато отличался силой, без богатырского роста.
Девочка встала на траву и боялась сделать лишний шаг. А Эрик погнал внушительное стадо овец и коз на горное пастбище. Мальчишка двигался быстро, и даже сделал сальто, подгоняя животных. Эрик был словно прирожденный пастух, подвижный и гибкий. Животные слушались его, и шустро передвигались
Тяжело вздохнув Гертруда двинулась за ними. За пределами двора трава была более высокой, и идти по ней оказалось сложнее. Стебли сгибаясь под весом девчонки, жестокого кололи под пятку и другие месте чувствительной подошвы принцессы. Гертруда охала и терпела, безуспешно стараясь догнать уходящее в горы стадо. Но её нервные силы истощились и девочка остановилась и... Начала снова реветь, слезки стекали, по её похудевшим, но еще не утратившим целиком приятной округлости щечкам. Кроме того, бледную кожу стало неприятно саднить от ласкового южного солнца.
Непривычно Белоснежке под светилом на Корсике, особенно в мае.
Гертруда испугано крикнула:
- Эрик!
Мальчишка отозвался на её крик сразу:
- Стой где стоишь, я сейчас буду!
И словно горный олень примчался со всех ног сын герцога. Из него бы отличный получился бы скороход.
Эрик поглядел на расцарапанные ножки Гертруды, а нее покрасневшие руки и личико, приказал:
- Садись мне на спину!
Принцесса осторожно осведомилась:
- А вам не тяжело будет юный герцог?
Мальчика отрицательно мотнул головой:
- Да какие глупости. Наоборот тренировка!
Гертруда села ему на шею. Слишком уж жесткие, хотя относительно широкие плечи, не очень удобно сидеть. Но лучше чем терпеть пытку "испанские сапоги" пусть даже и по высокой, пышной корсиканской травке. А Эрик и в самом деле сильный мальчуган, идет легко и отлично сбалансирован. И сорвал с пальмы листик и прикрыв Гертруду от безжалостного солнца.
Сын герцога на вопрос Гертруды от чего он такой сильный, ответил:
- Наследственное... Кроме того готовясь попасть в королевскую армию, я перетаскиваю на себе тяжелые камешки для тренировки.
Принцесса с беспокойством заметила:
- Овцы и козы пока ты ходишь не разбегутся?
Эрик уверил свою свежеиспеченную подругу:
- Нет! У меня дудочка есть, под её чарующие звуки они собираются вместе.
И мальчик действительно извлек из сумочки очаровательный инструмент и показал его Гертруде.
Принцесса осторожно потрогала его и заметила:
- Красивая у тебя дудочка. Сам вырезал?
Эрик отрицательно мотнул головой:
- Нет! Это еще от моей напарницы осталось. Она, эта дудка из очень прочной древесной породы и может служить десятилетия.
Гертруда удивленно воскликнула:
- Ого! Бывает же такое...
Мальчик заметил:
- Сейчас выйдем на лужайку и я посажу тебя на лопухи. Там ты можешь и подремать. Я же сам со всем справлюсь.
Дрогнувшим голоском принцесса спросила сына герцога:
- Ты наверное презираешь меня, что я такая неженка. Даже босиком по земле ходить не могу.
Эрик в ответ подмигнул ей и заметил:
- Я тоже был там. Разбил в первый же день ноги до крови. Но моя подруга меня понимала и жалела. Ты скоро привыкнешь. Я уже семь лет не знаю башмаков, и как видишь отлично себя чувствую!
- Семь лет! - Гертруда вздрогнула, представив себе на какой срок может затянуться её ссылка. И она все это время будет босячить и ходить в нищем платье. И её нежные подошвы из мягоньких превратятся в лошадиные копытца. И будет очень даже не весело.
Эрик уловив оттенок её в слов, заметил:
- Когда ты повзрослеешь, то могут отправить в работный дом, или на плантации в южную колонию. Так что лучше насладись этим миром.
В ответ принцесса разревелась. И мальчика осознал, что ляпнул очередную бестактность. Но сына герцога этике в ссылке не учили. Эрик чтобы немного успокоить свою визави, да и собрать овец и коз заиграл на дудочке. Музыка была чудесной, и в переливалась по воздуху словно потоки мотыльков. Гертруда перестала плакать. Она за улыбалась и даже стала подпевать. И ссылка показалась ей веселее.
Девушка уселась на лопухи, и укрылась от солнца задремала. Мальчик же продолжал подскакивать и носится, затем помчался к ручью. Проснувшись принцесса осторожно ходила по мягкой травке. Это уже было не так больно, и девочка смогла сделать несколько кругов. На обед мальчик принес ей молока и сушеной рыбы с лепешкой, и пару фруктиков. Нет тут они не голодали. Эрик предложил слетать на морской берег, и подставил для посадки спину.
В море и в самом деле плескаться одно удовольствие. Сын герцога плавал совсем нагишом, и Гертруда решив что нечего стеснятся избавилась от лохмотьев. У нее уже формировалась взрослая фигура, стала выделяться небольшая грудь и бедра. Эрик старался тактично не пялить глаза, но время от время оглядывался. В нем просыпался маленький мужчина. Но все же они еще по детски плескались, и наслаждались водой. Когда солнце склонилось к закату, Гертруда с большим сожалением одела свои рваные не слишком чистые лохмотья и вскарабкавшись на спину Эрику, отправилась восвояси.
День в целом прошел нескучно, хотя нежная кожа кое-где подгорела, а в воде это совсем незаметно. Но почему-то серьезных ожогов удалось избежать.
Сын герцог объяснил ей:
- В этом месте моря вода целебная. Она на дает облазить твоей коже.
Гертруда даже не хотелось возвращаться. А вдруг на нее накричит хозяйка, или вовсе прикажут выпороть.
Но Немезида была чем-то занята, и даже не обратила внимание на стадо. Конюшний спешно пересчитал всех коз и овец, и закрыл юных пастухов в хлеву. После свежего воздуха, вонь чувствовалась ощутимо, но Эрик положил рядом с головкой принцессы венок из свежих весенних цветов и девочка заснула с улыбкой на устах.
Следующий день был похож на предыдущий. Хотя подниматься приходилось рановато, а ложится поздно, никто не мешал отоспаться днем. Еда скудновата, но Эрик ловил рыбу, и взыскивал в лесу орехи и фрукты. Можно было каждый день купаться в море, и играть на свежем воздухе. Своего рожа Гертруда вместо ада, попала в некоторое подобие патриархального, простого рая. Никакой тяжелой работы. Мягкий, и теплый морской климат, минимум назойливых насекомых, и простая и вкусная пища, и часами купание в море.
Постепенно принцесса приучалась ходит босиком. Сначала по травке, затем по песку и камням. Её нежные ножки, быстро стали грубеть, и мальчишка смазывал их рыбьим жиром, чтобы вновь образовавшиеся мозоли не трескались и не чесались. Гертруда по-прежнему ходила или в лохмотьях, либо на свежем воздухе почти голая, совершенно перестав стесняться Эрика. Они впрочем, были скорее, как брат и сестра. Много резвились, играли, рассказывали друг другу забавные страшные истории.
