Горъ Василий - Законник.
'Что выбрать, смерть или Смерть?' - раз за разом спрашивала себя я. И не находила ответа...
...Увидев, что вождь начал соображать, я ненадолго отвлеклась от тягостных раздумий:
- Беглар? Где баночка с айиром?
Непонимающе посмотрев на меня, Дзагай прикрыл глаза, несколько раз сжал и разжал кулаки, и, наконец, разродился:
- А, айир? У меня...
- Давай его сюда. И принеси мне мой дорожный мешок - сегодня я вас немного полечу...
Равсар тут же оказался на ногах. И, вместо того, чтобы выполнить мою просьбу, хмуро уставился на своих воинов:
- Ну и чего вы расселись? Райваз! Лашша! Спуститесь вниз по ущелью и...
- Стоять! - не дав ему договорить, рыкнула я. И, закрыв глаза, изобразила очередное 'прозрение': - В часе ходьбы отсюда - два воина Правой Руки... На высокой скале... Наблюдают за тропой... С этой стороны к ним не подняться... С той, пожалуй, тоже...
Развернувшись ко мне, Тур удивленно сдвинул брови:
- Но они же как-то поднялись?
- Спустились. С другой скалы. По веревкам... - я пожала плечами и медленно открыла глаза. - Они хорошие воины, Беглар! Ничуть не хуже твоих...
- Их двое, а нас...
- Для того чтобы запалить сигнальный костер, им потребуется одно мгновение. Дальше объяснять?
- Да, но пройти мимо них, в полной темноте, по совершенно незнакомой тропе...
- Я тебе обещала, что помогу? - снова перебила его я.
- Да, Великая Мать! - кивнул равсар.
- Этих я не трону. Но через четыре часа после рассвета оборву нити жизни тех, кто сменит их на посту...
- Спасибо, Великая Мать! - заулыбался Беглар. И, вспомнив про мою просьбу, повернулся к своим воинам: - Лашша! Тащи сюда дорожный мешок Матери Виеры...
...'Две капли настойки лисьего корня на кубок воды дают достаточно сил, чтобы сражаться от рассвета и до заката. Но через сутки отнимают вдвое больше. Три капли удлиняют этот срок на четверть и отнимают впятеро. Четыре - останавливают сердце. Даже самым здоровым мужчинам...' - балансируя на грани небытия, я смотрела и на шевелящиеся губы матери, и на свою руку с зажатой в ней баночкой с настойкой. - 'Если человек, которого ты собираешься напоить этой смесью, юн или тщедушен, то разводи не больше одной капли на один кубок. Если у него слабое сердце или легкие, то используй что-нибудь другое: лисий корень его убьет. И еще: поить этим настоем следует заблаговременно. Ибо через десять минут после его употребления у того, кто его выпил, появляется легкая одышка и потливость. Через двадцать - ускоряется сердцебиение, и начинаются приступы удушья. Ничего особенно страшного, но в течение первого часа даже опытнейшие воины бывают настолько слабы, что не в состоянии поднять собственный меч. Потом эти ощущения пропадают, возникает легкая эйфория, притупляется чувствительность к боли, и человек превращается в натасканного на убийство пса...'
'Две или одну?' - глядя на баночку с настойкой, спросила себя я. И, сравнив свое запястье с запястьем сидящего напротив Беглара, мысленно вздохнула.
Густая черная капля медленно оторвалась от горлышка, и, совершив короткий полет, разбилась о поверхность воды.
Кап...
'Две или одну?' - задержав руку, повторила я. И снова покосилась на руку Беглара.
'Ты и юна, и тщедушна...' - хмуро буркнул внутренний голос. - 'А еще потеряла много крови. Тебе и одной многовато! Уймись! Убери ее куда подальше, и займись делом!'
'Делом?' - переспросила я, и, помешав ложкой в кубке, залпом выпила его содержимое...
- Лучше бы выпила айир... - встревоженно уставившись на мое перекошенное лицо, пробормотал Тур. - Смотреть на тебя страшно...
- Нельзя ей айир... - вытерев губы тыльной стороной ладони, вздохнула я. - Сгорит за сутки... А так - продержится еще дней пять...
- Пять? - не удержался стоящий за Туром Ушейба. - А потом?
- Потом сгорит... - криво усмехнулась я.
- Не надо, Великая Мать Виера!!! - воскликнул парень. И, с вызовом уставившись на удивленно повернувшегося к нему вождя, выдохнул: - Она не должна умирать!
- Это почему? - поинтересовалась я.
- Она красивая...
- И что? Сколько красивых женщин умерло от твоей руки?
Взгляд парня метнулся влево-вверх :
- Они были другими... А эта...
На мгновение представив себе, что именно он может вспоминать, я почувствовала, что теряю над собой контроль. И с огромнейшим трудом удержав на лице равнодушное выражение, аккуратно положила баночку с настойкой лисьего корня обратно в сверток со снадобьями и вцепилась в баночку с ворсянкой...
- ...очень красивая... - после небольшой паузы все-таки закончил равсар. - Поэтому она должна...
- Рот закрой и иди отсюда... - неожиданно для меня рыкнул Тур. И подхватив с земли выскользнувшую из моих рук баночку с ядом, встревоженно заглянул в глаза: - Великая Мать, может, час-другой подождать?
- Нельзя, мой эдилье... - вздохнула я. И решительно принялась разматывать повязку на запястье...
...Как ни странно, глядя на то, как равсары пьют дикую смесь из моей крови, вина, отвара равельника и отвара ворсянки, я не чувствовала ничего - ни угрызений совести, ни сочувствия, ни страха. Видимо, взгляд-воспоминание Ушейбы оказался той самой последней каплей, которая переполнила чашу весов и помогла мне сделать Выбор между смертью и Смертью. В пользу последней. Поэтому, дождавшись, пока последний из них сделает вожделенный глоток, я повернулась к Туру и протянула ему смесь, приготовленную лично для него:
- Пей. Это для тебя...
Опрокинув в себя содержимое кубка, Беглар вытер губы и прислушался к своим ощущениям:
- В сон пока не тянет...
Пришлось объяснять по второму разу:
- Еще рано... Подействует минут через пятнадцать...
- Я думал, сразу...
- Нет. Отвар этой травы должен впитаться в кровь. Только тогда он сможет убрать нездоровую красноту с ваших лиц, желтизну из глаз, и унять боль в правом подреберье...
Равсар удивленно посмотрел на меня, шевельнул рукой, словно пытаясь прикоснуться к боку, а потом усмехнулся:
- Каждый раз удивляюсь твоему всеведению...
- Все вы такие вначале... - усмехнулась я. Заранее зная, что увижу в его глазах ревность...
Глава 30. Аурон Утерс, граф Вэлш.
Осадить коня... Потянуться... Спешиться... Выхватить мечи... Провернуть их в руках, изобразить пару ударов и закинуть обратно в ножны... - вбитую в подсознание последовательность действий, свидетельствующих о том, что я не пленник и еду в долину Красной Скалы по своей воле, я выполнил через 'не могу'. Потом торопливо запрыгнул в седло, привычно запретил себе смотреть вправо-вверх, в направлении потайного поста над ущельем, и... удивленно уставился на Колченогого Дика, зачем-то съехавшего с тропы к самой реке, и оттуда вглядывающегося в противоположный от Насеста склон ущелья.
- Дик?
- Что-то случилось, ваша светлость... - угрюмо буркнул воин. - Сигнальный костер палит...
Подняв голову, я нашел взглядом крону кривого деревца, растущего из трещины рядом с приметным треугольным выступом, вгляделся в темное пятно чуть правее и выше, и, не увидев там даже намека на сияние, недоуменно повернулся к Дику.
- Не туда смотрите, ваша светлость... - буркнул воин. - Отблеск света можно увидеть только отсюда. И то, если знать, куда именно смотреть...
Решив, что могу себе позволить минутную задержку, я спешился, спустился по склону почти до самой Кристальной, и, следуя указаниям Дика, нашел взглядом длинную вертикальную трещину, потом скол, напоминающий серп, и следом - еле заметное пятнышко света рядом с косой тенью от торчащего из скалы камня.
- Вон то пятно, похожее на солнечный зайчик? - удивленно спросил я, убедившись, что других светлых пятен там нет.
- Угу... - кивнул Колченогий. - Оно самое...
- Мда... А я и не знал, что из ущелья можно углядеть отблески сигнального костра... - почесав затылок, признался я. - Его же зажигают внутри пещеры...
- И я не знал... - вздохнул Колченогий. И помрачнел: - Лис показал... Перед отъездом в Арнорд...
Перед моим внутренним взором тут же возникла счастливая улыбка на иссиня-белых губах десятника. И мертвый взгляд в никуда.
- Хороший был воин... - скрипнув зубами, пробормотал я. И, в два прыжка оказавшись рядом с конем, взлетел в седло.
- Угу... - буркнул Дик. И тоже затих...
...Подвесной мост Рожна начал опускаться вниз, как только мы вылетели из-за поворота ущелья. Причем с такой скоростью, как будто за нами гналась наступающая армия врага. А над Правой башней курился легкий дымок - свидетельство того, что там сейчас пылает сигнальный костер. На всякий случай оглянувшись и удостоверившись, что преследователей за нами нет и не предвидится, я осадил коня и уставился на стоящего за опущенной герсой десятника Учаху Секиру. Вернее, не на него, а на его пальцы...
