Олег Лукьянов - Эльва
Атлет улыбнулся и сделал движение пересесть к девушке поближе. Старик в балахоне, который и не старик вовсе, свел брови, глянул на девчонку неодобрительно, но ничего не сказал. А последний персонаж в этой непонятной компании, юноша только с недавно начавшими пробиваться усиками, вообще не обратил внимания на ее перемещение. Он вытащил из небольшого мешка какой-то камень и бросил его в огонь, отчего костер вспыхнул с новой силой.
Скрывая улыбку, я украдкой стал наблюдать за реакцией рыжей леди. Я уже догадывался о подоплеке ситуации. Стерва, видимо, «клеилась» к лорду, а возможно, и открыто домогалась его внимания, но непривычный к такому поведению лорд игру не поддержал. Наверное, ему, как и мне, претил подобный архетип женщин, и в моем появлении он нашел способ держать мегеру на расстоянии. Леди не хочет, чтобы холоп сидел рядом? Пусть леди отсядет. Грязный холоп будет сидеть рядом с ним!
И ей, чтобы показать свою независимость, или что там стремятся показать женщины, когда куксятся, с гордым видом пришлось отсесть от лорда. Вот поэтому она меня возненавидела. А теперь, когда ее место заняла другая, стерва возненавидела меня еще сильней… ну и соперницу, конечно, не меньше.
Вот только интересно, что они в нем нашли? Ну да, мускулистый, мощный мужик, но видал я и покрепче. Или все дело в его статусе? Но разве это повод окучивать так навязчиво? Да и как-то не похож он на аристократа с изысканными манерами, вон едва в носу не ковыряет… Так, мегера прищурилась. Смотрит на меня подозрительно заинтересованно. Нельзя выходить из образа!
Громко собрав слюну, я харкнул в сторону от костра и вытер нос рукавом. За что, кстати, был удостоен всеобщего презрения и молчаливого порицания: что возьмешь с грязного холопа? Но, по крайней мере, взгляд стервы вновь стал капризным и ненавидящим.
— Пойду, отолью, — сказал лорд, бесшумно вставая и сразу скрываясь за завесой дождя.
Я только глазами похлопал. Какой из него лорд?! Он явно не аристократ — те, думаю, не позволили бы себе подобное выражение в присутствии дам. Однако.
— Слышишь ты, безродная, — взяла слово леди несколькими секундами позже. — Если ты и дальше будешь привлекать к себе внимание Балаута, то я скормлю тебя демонам. Поняла?
«Безродная» побледнела, но ничего сказать не успела, на ее защиту поспешил прийти старик:
— Баронесса Лейа, благородным особам не пристало…
— Закрой рот, менестрель! Не забывай, с кем говоришь.
Пятидесятилетний мужик, закутанный от дождя в балахон, склонил голову перед хамкой:
— Умолкаю, госпожа.
— А ты чего смотришь? — прошипела она, перехватив мой взгляд.
— А чо, тетенька, — быстро нашелся я, — отошедший дяденька правда лорд?
Лицо мегеры скривилось так, будто было сделано из пластилина, оставленного на солнце, а губы старика раздвинулись в улыбке.
— Это лорд Балаут, юноша, — произнес он наставительно. — Неужели ты о нем ни разу не слышал?
Я усиленно помотал головой.
— Странно, неужели твоя деревня настолько глухая, что там не рассказывают сказки о герое Балауте? Он — живая легенда! Когда-то давно он был Воином, но его мастерство росло очень быстро, и скоро он стал одним из сильнейших людей в мире. Однажды в битве с эльвами он один уничтожил серебряного дракона — самую опасную тварь на свете. За сей подвиг он был удостоен свободы и титула лорда. Отныне он не Воин, а странствующий герой. Баллады о нем и его подвигах поют менестрели по всему миру. Ты знаешь, кто такие менестрели?.. Я тоже менестрель. Альфонсий. Может, слышал? Хотя откуда… Это мои ученики: Сак (он указал на паренька) и Анивэй (взмах в сторону «безродной»). Мы все идем с Балаутом, чтобы своими глазами увидеть и воспеть его подвиги. К сожалению, в этих болотах кроме василисков ничего не водится, но и они довольно опасны, так что сочинить песнь мы сможем…
К костру вернулся лорд, но подошел столь бесшумно, что я едва не вздрогнул, когда над ухом раздался грубоватый голос:
— О чем вы тут без меня шепчетесь?
— Я объяснял юноше, кто такие менестрели, но, судя по глуповатому выражению его лица, он ничего не понял.
— А зачем объяснять? Спой, и он все поймет.
— И верно… благо, дождь закончился.
Я глянул в небо и только сейчас обратил внимание, что дождь действительно прекратился. Правда, звезды все еще закрыты покрывалом темных облаков.
Альфонсий тем временем успел развязать свой инструмент — нечто похожее одновременно на лютню и гитару, однако не то и не другое. Даже не знаю музыкальных инструментов с двенадцатью струнами.
Он перебрал их все пальцами, прижал лады и заиграл, а потом и запел… Красиво, добротно, с надрывом в голосе. Сказочная история про паладина, тайно любившего женщину, но не смевшего изменить присяге и богу, а поэтому не признающегося в любви и отважно бьющегося с врагами, чтобы в пылу боя забыть свою любовь… В общем, добрая история с трагичным финалом. Но в отличие от присутствующих я не был потрясен ни историей, ни исполнением. Может, дело в том, что я слишком пресыщен жизнью, завален грузом событий и ворохом мыслей, где одна интересней другой. Но скорее дело в том, что в мое время музыка, манера исполнения и даже сюжеты песен были намного красивее и динамичнее.
— Спасибо, — с придыханием сказал лорд Балаут после значительной паузы. — Спасибо, Альфонсий, согрел душу! Спой и ты, Анивэй.
Девушка вздрогнула, посмотрела на леди и отрицательно помотала головой.
— Я прошу тебя… — начал лорд, но его быстро перебила рыжая ведьма:
— Нет, не надо! Пусть лучше споет этот крестьянин. Весь его вид и лицо говорят, что он мог бы спеть песню лучше, дайте ему инструмент. Пусть покажет.
Физиономистка хренова!
— Это действительно так? — не поверил Альфонсий. — Ты думаешь, что играешь и поешь лучше меня?
— Учитель, — вмешался юноша, — леди Лейа шутит. Вы, как всегда, не понимаете шуток.
Менестрель попробовал запоздало улыбнуться, но стерва властно взмахнула руками:
— Я не шучу! Дайте ему инструмент. Я настаиваю!
Альфонсий нахмурился, недобро посмотрел на рыжую, но спорить не решился. Поглядев на свою «лютню» и на мои грязные пальцы, обратился к ученику:
— Дай ему свою лаэдру.
Тот нехотя достал из мешка гораздо более бедный и заметно худший инструмент и протянул его мне:
— Струны не порви, сиволапый.
Я взял настойчиво протянутый инструмент и, не зная, что делать дальше, посмотрел на лорда.
— Давай играй, — сказал он, — развлеки нас, раз уж мы спасли тебя от холода. Возражений не принимаем. Горлань то, что поют у вас в деревне.
Все вокруг засмеялись этой не бог весть какой шутке, а я задумался. Нет, музыкальное образование в детстве я получал тоже, но с тех пор прошло столько времени, и я ни разу не играл на чем-либо. Да и голоса у меня как такового нет. По поводу незнакомого мне инструмента я как-то не переживал: когда Альфонсий пел балладу, я следил за движением его пальцев, и сейчас мне казалось, что не просто запомнил, а разобрал комбинации и аккорды для этого инструмента. Но вот что спеть?
— Чего ты тянешь? — недовольно спросил лорд, как только смех умолк. — Пой, говорю!
В голове проносились тексты и музыка всех песен, которые я хоть раз слышал в жизни. Я даже помнил лица исполнителей, манеры, тембр голоса… Но что же выбрать из всего этого бесконечного многообразия?
Посмотрев на небо и увидев, как местами разорвался покров облаков и как радостно светится россыпь звезд, я вспомнил, что нахожусь в другом мире, где-то там, в космосе висит Эльва и флот ОСА, а еще дальше, на миллиардах планет и колоний, кипит жизнь, происходят войны, рождаются и умирают люди. Меня почему-то проняло.
И я запел. Запел то, что пришло в голову. Заиграл так, что почти не уступал целой группе профессиональных музыкантов с обслуживающим их звукорежиссером.
Налей еще вина, мой венценосный брат,Смотри — восходит полная луна;В бокале плещет влага хмельного серебра,Один глоток — и нам пораУмчаться в вихре по Дороге Сна…
По Дороге Сна — пришпорь коня;здесь трава сверкнула сталью,Кровью — алый цвет на конце клинка.Это для тебя и для меня — два клинка для тех, что сталиПризраками ветра на века.
Люди вокруг затаили дыхание, потянулись ближе ко мне и смотрели на мелькающие под моими пальцами струны, с которых срывались и лились божественные звуки, соединявшиеся в мелодию прямо у них в ушах.
По Дороге Сна — тихий звон подков, лег плащом туман на плечи,Стал короной иней на челе.Острием дождя, тенью облаков — стали мы с тобою легче,Чем перо у сокола в крыле.
Они смотрели мне в рот, боясь упустить хоть слово песни. И хотя, как я полагал, у меня не было красивого голоса, но абсолютная память пробудила во мне абсолютный слух, а тот повлиял на возможность немного изменять и подстраивать голос под голоса других исполнителей.
