Максим Макаренков - Стражи. Боги холода
Закончив разговор, Таня откинулась в кресле, положила вытянутые ноги на стол, закинула руки за голову, и принялась задумчиво мурлыкать под нос что-то не слишком мелодичное.
Вырисовывалась интересная ситуация, о которой, несомненно, стоило сообщить Яну.
Хотя, решила она, сначала стоит встретиться с Малининым. Милейший Игорь Львович за чаем с брусничным вареньем мог припомнить новые подробности разговора.
Засигналив зеленым огоньком, коммуникатор подал голос.
Глянув на экранчик, Таня подняла бровь, издав удивленное, – О, как.
После разговора на платформе метро, Таня никак не ожидала звонка от Нижегородцева. Однако, вот он.
– Здравствуй, Пашенька, – промурлыкала она в трубку.
– Здравствуй, Танюш, – Нижегородцев разговаривал как ни в чем не бывало, – а скажи мне, подруга, ты документы на свою супертачку забирать собираешься? Да и деньги неплохо было бы отдать.
Таня тихонько ойкнула. Получилось, действительно, неудобно.
– Паша-а, я ду-ура безголовая, сил нет, – протянула она, лихорадочно соображая, как ей побыстрее встретиться с Пашей, и рассчитаться за машину. Благо, нужная сумма лежала у нее дома, так что, хоть с этим проблем не должно возникнуть.
– Как приятно слышать, что хоть кто-то себя здраво оценивает, – хмыкнул Нижегородцев, но тут же милостиво предложил, – Давай-ка, я до тебя сейчас доеду, ты меня чайком напоишь в качестве благодарности. А еще лучше – обедом накормишь.
Вскочив с кресла, Таня, не отрывая коммуникатор от уха, побежала к холодильнику. Открыв дверцу, окинула тоскливым взглядом полки. Пара помидоров, три огурца, бутылка питьевого йогурта, упаковка низкокалорийного творога. На нижней полке – банка земляничного и банка яблочного варенья.
Всё.
– Паша, а ты когда подъедешь? А то, если ты обедать желаешь, то мне в магазин придется бежать.
– Часа тебе хватит?
Таня прикинула, что изобразить обед из макарон и пачки полуфабрикатных котлет, она за час точно успеет.
– Ага, давай. Жду с нетерпением!
Когда раздался звонок в дверь, по квартире разносился запах жареных котлет, а Таня дорезала овощи, сооружая нехитрый салат из огурца, помидора и майонеза.
Паша вошел, заранее потирая руки, чмокнул хозяйку в щеку, после чего Таня направила гостя в ванную.
– Так, вот тебе все документы, давай сразу деньги, пока я не забыл, – и Паша убрал в потертую барсетку пачку денег, перетянутую желтой резинкой.
В пару минут умяв полную тарелку макарон с тремя котлетами, Нижегородцев, по-кошачьи жмурясь, блаженно развалился на стуле.
– А сооруди, пожалуйста, чайку, Танюш, – попросил он, – и ты увидишь перед собой счастливого человека.
– Так уж и счастливого? – поинтересовалась Таня, доставая чашки и заварочный чайник.
Выглядел старший лейтенант, действительно, не слишком хорошо. Меньше, чем за неделю, он похудел, осунулся, под глазами залегли глубокие тени. Он старательно изображал привычного – веселого и беззаботного Пашу Нижегородцева, но Таня видела, как нервно старший лейтенант косится в сторону окна, стоит только на улице раздаться резкому звуку, как напряглись его плечи, когда на лестнице застучали чьи-то шаги.
Вопрос Паша проигнорировал, принявшись сосредоточенно прихлебывать горячий чай. Сделав пару глотков, поставил чашку, с досадой посмотрел на Таню:
– Ну отчего ты такая любопытная, Береснева, а? вот почему не можешь дать человеку просто посидеть, попить чаю, отдохнуть от трудов?
– Работа у меня такая, – напомнила ему Татьяна, – журналист, называется.
– Акула пера. Пиранья клавиатуры, – грустно констатировал Паша, и Таня повнимательнее всмотрелась в гостя.
– Паша, а ведь ты мне сказать что-то хочешь.
– Я ж говорю, пиранья клавиатуры. Еще и умная, черт бы тебя побрал.
Нижегородцев нервно пододвинул к ней чашку.
– Сделай-ка мне кофейку, акула.
– У меня только растворимый, Паш, – на всякий случай уточнила она, и потянулась за банкой.
– Да сыпь, что есть!
Держа в руках пузатую кофейную банку, Таня обернулась, и удивленно уставилась на старшего лейтенанта.
– Нижегородцев, да ты, никак, нервничаешь? Что происходит то?
Паша встал, резко отодвинув стул, прошелся туда-сюда по крохотной кухне, встал у окна, барабаня пальцами по подоконнику.
– В общем так, если что, я сюда приезжал отдать тебе документы на машину. И все. Поняла? Ты накормила меня обедом и выпроводила. Ясно? Повтори?
– Ты отдал мне документы на машину, я накормила тебя котлетами с макаронами. Кстати, ты умял полпачки.
– Я сам не понимаю, на фига тебе все это говорю, но за последние сутки пропало несколько человек. Мне во всяком случае, известно о пяти. В разных районах Москвы.
– Паш, да в Москве люди десятками, если не сотнями пропадают. С чего, вдруг, ты задергался?
– Сиди и слушай, – Нижегородцев вырвал у Татьяны банку, ополоснул под струей воды чашку, из которой до этого пил чай, аккуратно вытер цветастым кухонным полотенцем. Бухнул две ложки кофе, заозирался, и Таня молча пододвинула к нему круглую стеклянную сахарницу. Нижегородцев, сопя, отправил в чашку три ложки сахара.
– Паш, ты не молчи. Ты говори, давай.
– Береснева, не дави. Я думаю.
– Я давлю?! Ты сам приходишь ко мне, ведешь себя как девица которая не сообразит, потискаться с парнем или мама заругает, а потом я же еще и давлю!
В это время щелкнул чайник, оповещая, что вода вскипела, и Нижегородцев снова вздрогнул.
Чертыхнувшись, в сердцах бросил ложку на стол.
– Да что с тобой творится?! – снова спросила Таня, всплеснув руками, – ты ж параноиком становишься! Тебе успокоительные пить пора!
– Пью. Не помогает, – отмахнулся Паша.
Налив кипяток, он медленно размешивал сахар, стараясь успокоиться.
– Понимаешь, все пропавшие – здоровые молодые мужики в возрасте до тридцати пяти лет, не имеющие никаких криминальных связей, одинокие, ведущие отвратительно здоровый образ жизни. Как там? «В порочащих связях замечен не был», и далее по тексту. При этом, заметь, пропали все они за последние сутки. Узнал я об этом случайно, наши то занимаются только одним случаем. И я бы, конечно, внимания не обратил, но, в коридоре чуть не нос к носу столкнулся с мужичком из «соседей». Он у нас шустрил, когда забирали Костину «расчлененку». Потом я его видел еще раз, когда мы разбирались со смертью Загорулько.
Таня почувствовала, как по спине ползет нехороший холодок страха. Вокруг снова начинались непонятные события.
Да и не заканчивались они, призналась она самой себе, просто ты совершенно перестала обращать внимание на внешний мир, погрузившись в свои чувства. А вот мир о Татьяне Бересневой не забыл и, кажется, готовил какую-то очередную подлость.
– Не знаю, каким боком это может тебя касаться, но чую, лучше тебе об этом знать, – вывел ее из ступора голос Нижегородцева.
– Знаешь, Паш, а ведь меня никто так и не вызвал в связи с гибелью Славы, – медленно сказала она.
– Вот это совсем интересно, – отхлебнул кофе Паша. – Наводит на определенные размышления. И я, однозначно советую тебе свалить из квартиры.
– И что за размышления тебя натолкнули на такую интересную мысль?
– Танюш, первое, что должен был сделать следователь, получив дело Загорулько, это пройтись по его ближайшему окружению. В которое ты, без вопросов, попадаешь. Раз этим никто не занялся, значит, дело забрали, чтобы похоронить. Следовательно, это часть какой-то операции «соседей». И есть у меня подозрение, что операция эта частная. Была б она легальной, они бы действовали по стандартным процедурам, с вызовом свидетелей, отработкой контактов и прочими кренделями. А так…
Не закончив фразу, он махнул рукой. Впрочем, Таня и так его прекрасно поняла.
– Вот такие пироги, Танюш, – сказал, допивая кофе, Нижегородцев.
– А теперь пойду я. Владей своим супермобилем, радуйся жизни, и сделай так, как сказал добрый дядя Паша. Исчезни на некоторое время. А то… нехорошие какие-то у меня предчувствия.
Закрыв за Нижегородцевым дверь, Таня уселась в кресло у своего рабочего стола, как и до прихода гостя, закинула на него ноги. Невидящим взглядом уставилась в монитор, по которому неторопливо плавали рыбки скринсейвера.
Непонятные убийства, покушения на ее жизнь, гибель Кости Нифонтова и Славы Загорулько, теперь, вот, исчезновения людей…
А еще неизвестные визитеры, расспрашивающие ее знакомых о карте Якова Брюса, невероятный рассказ Яна, полностью изменивший картину мира, в котором она живет, а еще…
Таня никак не могла уловить связь между всеми этими событиями, но чувствовала, что она должна быть.
Вот, только, как ее нащупать?
Черная стена леса приближалась нестерпимо медленно, хотя Таня бежала изо всех сил. Проваливаясь по пояс в невесомый, обжигающий нестерпимым холодом, снег, она рвалась вперед, надеясь обрести убежище под тяжелыми еловыми лапами, затеряться среди потрескивающих от мороза стволов.
