Владимир Колычев - Блокпост
Я занял место за пулеметом и повернул башню против движения, чтобы бурая пыль не проникла в стволы пушек. Полковник перекрестился, а Жуков дал газу. Слышно было, как ветви тополя забарабанили по броне и башне. Но Юля и Вика, похоже, не обратили на это никакого внимания. Они жались друг к дружке в десантном отделении машины и о чем-то тихонько разговаривали. Я знал, на что теперь замыкаются их общие интересы. Мыслями они на моей заставе, выходят замуж за моих бойцов…
Бронетранспортер благополучно миновал опасный участок. Я припал к прицелу, взял в перекрестье столб, на проводах которого держался тополь. Мне совсем не сложно было рассчитать поправку на скорость, угол движения, влажность и сопротивление воздуха, но компьютерный прицел сам выдавал ее, смещая перекрестье прицела от абсолютного центра. Мне оставалось только совместить люминесцирующий крестик со столбом. Я сделал это, но все же воздержался и не стал жать на гашетку. Если я уроню тополь на дорогу, то тем самым как бы отрежу себе путь к возвращению. Это будет плохой для меня знак, а я человек суеверный. Или старею, или Марица голову мне так заморочила, что меня стали пугать черные кошки.
Я навел пушки на другой тополь, такой же прокаженный, со скрюченными ветками, но пока что еще держащийся на единственной ноге. Хотелось проверить, насколько крепок его ствол. Да и себя испытать заодно.
Дерево могло устоять под давлением взрывной волны, но точное попадание стомиллиметрового снаряда не оставило ему никаких надежд. Дымок перед прицелом развеялся, и я увидел, как тополь валится набок. Я не мог слышать, как скрипит его взорванный ствол: в ушах вата после выстрела, да и машина шумит. Но я все-таки услышал, как дерево на своем тополином языке жалуется своим прокаженным собратьям, проклинает меня… Уж не черт ли меня дернул спустить снаряд с цепи?
– Капитан, ты чего? – удивленно уставился на меня полковник.
– Да пух мог в стволы попасть. Считай, что я их прочистил…
– А-а.
– И этот запах пороха… Может, это последний раз, когда я могу им насладиться.
– Вот только тоску нагнетать не надо, – отозвался Жуков. – Тебе же сказали, что все будет нормально.
– Не переживай, войны на тебя хватит, – поощрительно улыбнулся полковник.
– Вот-вот! – подхватила Юля. – Мы еще вместе повоюем!
Я одобрительно подмигнул ей. Не нужны мне женщины на заставе, но если все будет хорошо, я возьму их к себе обеих. В конце концов, не на бал же они просятся. Да и мне люди для усиления нужны…
Вскоре машина остановилась, слегка покачнувшись на рессорах.
– Приехали, – сообщил Жуков.
На блокпосте нас ждали, поэтому ворота контрольно-пропускного пункта открылись почти без промедления. Здесь к нам в машину сел старший лейтенант Свистун. В бронекомбинезоне, в шлеме с пуленепробиваемым забралом, который он снял после того, как за ним закрылся десантный люк.
– Здравия желаю, товарищ полковник! – лихо отчеканил он.
На меня он глянул с неприязнью и удивлением. Его изумило, что я занимаю место оператора-навод-чика, в то время как, по его разумению, мне полагалось находиться в наручниках, прикованным к дужке водительского сиденья.
– Почему при полном параде? – спросил Брыль.
– Вас ждал. А у нас тут проблемы. Вчера кенги прорвались, один постовой погиб… А что у вас с головой, товарищ полковник?
– Боевые седины. Ты сколько косорогов за всю свою жизнь убил? – с нескрываемой гордостью за себя спросил Брыль.
– Э-э… Да как-то не приходилось…
– А у меня их четыре на боевом счету.
Брыль не преувеличивал. Помимо двух растерзанных тел на обваловке, еще двух погибших монстров мы нашли на патрульной дороге. И все это – дело рук полковника. Косорог – достаточно редкое явление для Зоны и очень опасное. Я знал опытных бойцов, ветеранов своего дела, для которых первая же встреча с косорогом становилась и последней. А полковник в одном бою смог уничтожить четырех особей. Может, ему повезло, что зосы сами подставились под его огонь, но тем не менее глупо было оспаривать его заслугу. Если он получит орден, я не посмею бросить камень в тот стакан, в котором будет обмываться эта награда.
– О-о! – выразил свой восторг Свистун.
– А ты о каких-то тут кенгах говоришь!.. Кстати, я и кенгов убивал, и зверопсов… Может, тебя на дробь-четвертую линию отправить, а? Твою роту туда, а капитан со своей группой сюда?
– Э-э… А разве Нагаров не арестован?
– С этим мы без тебя разберемся, ладно?
Машина въехала на территорию блокпоста, где полковник лично распорядился, чтобы я сдал оружие и отправился под домашний арест в гостиницу, в ту самую, где я когда-то провел ночь в ожидании назначения на должность.
Сорок второй-дробь-пятый блокпост был копией нашей заставы. То же расположение гаражных боксов, казарменных блоков, строевой плац под окнами гостиницы, вход в столовую, котельная и баня. Но этот объект еще не знал забвения и войны. Его еще не покидал гарнизон, отсюда не вывозилось имущество и оборудование, стекла в казармах целые, чисто вымытые, двери свежепокрашены, на плацу ярко вычерчены строевые квадраты, с плакатов бодро смотрят марширующие солдаты, высоко поднятый флаг бодро развевается на ветру. Но к войне здесь все же готовились. Смотровая площадка на крыше, огневые точки по периметру, пулеметы на роботизированных станках. Из окна своей комнаты я увидел группу солдат; в полной боевой экипировке они следовали в автопарк, к боевым машинам, наверняка впереди у них боевой выезд на патрулирование дробь-пятой линии. Я заметил суровую озабоченность на их лицах, тревогу в их взглядах. Дыхание Аномалья все ближе, и даже я это чувствовал.
В дверь постучали, но я лишь усмехнулся. В коридоре гостиницы стоял автоматчик, и не мне, а ему решать, открывать или нет. А я всего лишь арестант, и ко мне может пожаловать кто угодно, разумеется, с разрешения начальства.
Полковник Брыль и сам был начальством. Он уже изменился. Голова гордо вскинута вверх, плечи расправлены, спина прямая, походка бодрая, пружинистая.
– Как ты устроился, капитан?
И в голосе уже чувствуется барственная снисходительность. Но не похоже, что его отношение ко мне катастрофически ухудшилось.
– Да вроде ничего. Тепло здесь, телевизор…
– Вот и отдыхай, смотри, что в мире творится… На востоке граница в среднем на тридцать километров сдвинулась, на юге на десять, – нахмурился полковник. – И здесь неспокойно… Кенги уже зверствуют, вот-вот зверопсы появятся…
– Пока рядом злоформеры, покоя здесь не будет.
– Да, но и катастрофа пока не произошла… Я думаю, это все благодаря нам. Я правильно сделал, что выслал группу на дробь-четвертую линию. И тебе спасибо – ты показал мне, что такое Аномалье… Поверь, я многое узнал и прочувствовал… Я сейчас поеду домой, но рапорт для следствия я уже составил. Там про тебя все хорошо, так что не переживай… Ну, до встречи!
Полковник подал мне на прощание руку. Я пожал ее крепко, он лишь позволил сделать это, сам даже не попытался напрячь мышцы.
Он ушел, а спустя некоторое время появился Свистун.
– Как же так, капитан, столько своих положил! Как же ты теперь людям в глаза смотреть будешь? – с осуждением, если не сказать с презрением, спросил он.
Я молчал, поджав губы… Как ни крути, а он прав. Я мог найти оправдания за случай с Титаником, за ту атаку, что мы отбили в больнице. Но, захватив полковника, я погубил целый экипаж. Ведь тогда я не оборонялся, а нападал. И полковник в курсе, что произошло. Возможно, он это в своем рапорте и отразил.
– Тебя в клетке нужно держать, капитан, а не здесь, – заявил на прощание Свистун.
А примерно через час за моим окном появились солдаты и принялись устанавливать решетку, чтобы я не сбежал. Гостиницу превращали в тюрьму, и это мне совершенно не нравилось…
ГЛАВА 32
Темно-серый паук с мохнатым брюшком нервно перебирал лапками, будто спицами, сплетая паутину прямо над головой прокурорского подполковника. Я не умею читать мысли, но, видимо, следователь задумал что-то коварное. Не зря над его головой возникла самая настоящая аномальная зона, которую почувствовал комнатный паук. Потому он и торопился заполнить ее паутиной… А может, кто-то с его помощью дает знать, какие сети плетет против меня этот тип.
– Вы, капитан, утверждаете, что огонь открыл рядовой Копылов. А кто ему отдал этот приказ?
Речь шла о Титанике. И это было только начало.
– Это не приказ, это нервы. Вы слышали, как воют зверопсы?
– Товарищ капитан, вы не ответили на мой вопрос, – покачал головой подполковник.
Его маленькие кабаньи глазки немигающе уставились на меня. Он и сам был похож на матерого борова. Крупный, плотно сбитый, вытянутое вперед лицо, нос как пятак, а кулак, которым он подпирал щеку, чем-то напоминал кабаний клык, направленный на меня.
– Нервы у парня не выдержали. По ночам воют зверопсы, потом прилетает вертолет, который осыпает наш блокпост ракетами, затем появляется спецназ, и непонятно, с какой целью он едет… Только вы не подумайте, я свою вину не отрицаю. Я командир, я в ответе за своих подчиненных.
